Сломанная корона. Паганини - Полина Чех

– Ты и правда его совсем не знаешь. Он сказал мне об этом желании еще в день нашей первой встречи.

– Ну уж извините, мне он такого не говорил, – саркастично оправдывается неожиданная собеседница.

– Дело даже не в том, говорил он или нет. Он хотел сгореть, – Ариша подчеркнула последнее слово. – Он хотел полыхать ярко, так, чтобы весь мир увидел.

Они вновь замолкают, погруженные каждая в свои мысли, глядя как две чайки извиваются рядом с мостом.

– Он посвятил тебе песню, – сообщает Алена. – Ходил по квартире и напевал какой-то мотив, а когда я спрашивала, что это, отвечал, что новая песня.

Спасибо за очередной удар в спину. Слова молодой женщины словно перекрыли Арине легкие.

– С чего ты взяла, что она была мне, а не тебе? – едва снова научившись дышать, спрашивает художница. – Он сказал?..

– Нет. Просто Леша не давал мне ее услышать. Если бы она была моя, он бы не скрывал ее.

– Он записал ее?.. – тихий голос срывается.

– Нет. Я перерыла всю квартиру, но ни стихов, ни аккордов или нот я не нашла. Может, он оставил их где-нибудь в Москве, но что-то мне подсказывает об обратном… Мне очень жаль. Я хотела бы, чтобы ты ее услышала, – говорит Алена и неожиданно для них обеих берет свою бывшую соперницу за руку.

Это совсем обезоруживает Аришу, которая в серых глазах находит подтверждение искренности. Ведь кто как не они могут друг друга понять.

– Ты не представляешь, как я ревновала к тебе, – горько усмехается Алена. – Кричала, что лучше бы он умер, чем вот так предавал меня. Сейчас я начинаю думать, что если бы я тогда не выгнала, он бы не уехал…

Она замолкает, пытаясь сглотнуть ком в горле.

– Ты не виновата.

Арина разглядывает костлявую руку пришедшей, вернее, ее безымянный палец:

– Красивое кольцо.

Алена тоже переводит на него взгляд, и вид у нее такой, будто замечает его в первый раз. Сверкающий сапфир напомнил художнице о черном обсидиане на перстне Леши. Помнится, однажды он сказал, что по поверьям этот камень приносит незаживающие раны. А еще что он переводится как «ноготь Сатаны». Девушка тогда еще пошутила, что это его печать в контракте с дьяволом, которому он продал душу за такой голос.

– Если захочешь сказать ему что-нибудь… – Алена начинает хрипеть.

Она вытаскивает бумажку из своей сумки и что-то чиркает на ней, передавая девушке в фиолетовой шапке. Адрес могилы.

– Нет, – отрезала Арина, даже не взглянув на листок. – Не нужно. Я уже попрощалась.

– Прости, что охранники не пропустили тебя. Не хотела, чтобы был кто-то… из посторонних.

Рыжая девушка позволяет себе даже немного улыбнуться. Эти мелкие ссоры, ревность и препятствия кажутся такими ничтожными по сравнению с главным.

– Да ладно. Я бы тоже, наверное, не стала пускать любовницу своего мужа, – на слове «любовница» Алена вздрогнула. – Хотя что толку делить мертвеца…

– Ужасное слово, – вдова вновь поежилась. – «Мертвец».

– Какая разница. Это всего лишь слово. Набор звуков.

– Думаю, мы обе достаточно прожили в мире музыки, чтобы относиться к звукам как к чему-то несущественному, – снисходительно улыбается блондинка.

– Этот мир от меня далек. Я не музыкант.

– Мир музыки не может быть далек ни для кого. Она повсюду!

– Ты говоришь, прямо как он, – Арине было нелегко это признать.

– Знаешь, а ты мне даже нравишься, – говорит Алена. – Где-нибудь в параллельной вселенной мы могли бы быть хорошими подругами.

– У меня тоже мелькнула такая мысль. И смешно, и грустно, на самом деле.

– Увы, я разучилась смеяться.

– Я тоже.

Чайки перестают отнимать друг у друга крошечную рыбку, которая, не доставшись никому, падает в реку.

– Если что-то понадобится, ты обращайся, – вдова поднимается со ступеней, – Принцесса.

Несмотря на то, что она произносит это фанатское прозвище без злобы, даже с некоторой теплотой, у Арины все равно такое чувство, будто Алена залепила ей пощечину. Лучше бы эту кличку забыли навсегда.

Бледное лицо девушки каменеет, и она снова на грани, чтобы начать плакать. Вдруг Алена обнимает ее. Два тела трясутся от физической боли одного. Вдова гладит ее по спине и приговаривает пустое «Все будет хорошо, время лечит». Похоже, в этот момент она убеждала и саму себя.

– Знаешь, когда раздался звонок… – голос Арины все еще дрожит, но озвученные слова по обыкновению его успокаивают. – Я почему-то вспомнила один экспонат в Пушкинском музее… «Сожженная скрипка» Фернана Армана. Он собирал совершенно разные предметы, от пробок до автомобилей, и клал их в прозрачные ящики, либо заливал бетоном. Дело не в увековечивании, просто в те времена художники желали по-новому взглянуть на уже привычные, приевшиеся взгляду вещи. И эта скрипка уже не похожа на скрипку – скорее на насекомое, застывшее в янтаре. Это больше не мертвая музыка – это хрустальное изваяние чистого вдохновения. Понимаешь, к чему я?

– К тому, что Леша стал таким же?

Арина кивает. Алена щурится, разглядывая дальние волны, и говорит:

– А я в этот момент подумала о том, что не смогу жить без него.

Две непрошенные знакомые сидят несколько мгновений, ожидая того момента, когда Нева накроет их с головой и поглотит в себя. И все закончится. Да вот только этого не происходит.

– Приятно было познакомиться, – Алена сжимает девушку напоследок и встает.

– Мне тоже.

Когда она удаляется, Ариша выдыхает дым в последний раз и растирает серый пепел, развинчивая его над Невой. В этот момент девушка почти услышала его голос, который вечно доносится из наушников, лежащих в сумке. Она прикладывает измазанные пеплом пальцы к губам, непроизвольно оставив след, и посылает проникновенный, медленный воздушный поцелуй:

– Прощай, мой Принц.

Короли ночной Вороны (Москва)

Такое чувство, что меня задавят.

Нет, серьезно, кому в голову пришла идея сначала поставить всех в очередь перед дверью, а потом перенаправить к палаткам за браслетами? Неужели они не понимали в тот момент, что толпа попросту снесет сама себя?

Еще этот жуткий холод… Какой черт дернул меня пойти в платье?.. После сегодняшнего дня точно не смогу иметь детей.

О, прекрасно, я еще и в лужу наступила.

Девочка низенького роста рядом со мной поправляет что-то в настройках фотоаппарата. Она тут по аккредитации, но ее все равно заставили стоять за браслетом. Мы познакомились в интернете, прямо перед концертом, потому что ни у нее, ни у меня не было компании. Списались где-то в комментариях во встрече. Она выглядела как девятиклассница, сразу и не скажешь, что она со второго курса. Не уверена, но кажется ее зовут Маша. С именами у меня всегда были проблемы.

Девушка скрестила руки на груди и притоптывает, пытаясь согреться.

– Ты давно их слушаешь? – спрашивает Маша.

Я пытаюсь подсчитать в уме.

– Я и не помню даже. Лет пять-шесть. Мне их показали в лагере, на одной из вечерних «свечей». Мы тогда ходили и всем отрядом напевали эти песни, – на моем лице проступает улыбка. Хорошее было время.

Вот уж тогда не думала, что попаду на их концерт.

– А ты?

– О-о-о-о… Уже лет пять. Седьмой раз на их концерт иду. Сначала просто слушала, а потом подруга потащила с собой на них, и все… Понеслась. Первые разы ходила как зритель, а потом пару раз фотографировала. Сейчас написала Леше, что хочу их поснимать, он посмотрел мои прошлые снимки, написал что-то вроде: «Вау! Супер!» и позвал сюда.

– Он такой классный… – протягивает девушка рядом с нами, мечтательно закрывая глаза. – Я бы запрыгнула на него прямо на сцене.

Первое, что бросается в глаза – ее отталкивающие, густо накрашенные черным веки и агрессивные красные волосы. И, что характерно, футболка с логотипом группы. Здесь много таких. Однако она кажется довольно приветливой. Ведь всех нас объединяет одно увлечение.

– Да, он хорош, – смеется ее подруга рядом. – Но вообще-то он женат.

– Меня бы это не остановило, – пихает ее в бок красноволосая.

– Тебя бы остановили охранники, – подмигиваю я. – Эх, глупые мужчины, не понимают, что стоят между истинным и великим чувством… – мне удалось ее рассмешить, за что меня награждают горячим чаем.

– Как же холодно, – протягивает парень, стоящий следом в очереди, переминаясь с ноги на ногу.

Одна из тех двух девушек кладет мне руку на плечо и заставляет всех встать в круг, словно мы играем в американский футбол. Мы прижались друг к дружке, как воробушки, и стало действительно теплее. Чтобы усилить эффект, наш кружок начинает вприпрыжку двигаться по часовой стрелке, что поднимает не только температуру окоченевших пальцев на ногах, но и настроение.