Сыскари. Альтернативная история - Александр Смирнов

Сторож хотел было пригубить стаканчик, как на улице залаяла собака. Та самая, которую он просил сегодня тихо вести. Семеныч узнал ее по голосу. Только она могла так надрываться. Явно что-то неладное почуяла.

– Да заткнись ты, – в пустоту крикнул сторож, понимая, что все равно псина его не услышит. Он уже обрадовался, а тут такое. Новости наконец-то прекратились, и началась игра. Комментатор, как обычно начал нести всякую чушь, не связанную с игрой, а на экране появились списки игроков, заявленных на матч.

И вдруг неожиданно собака заскулила и умолкла. Семеныч невольно вздрогнул. Ему показалось, что он услышал выстрел.

– Бред, – прошептал сторож, – представится же такое.

И тут его привлек шум, что донесся со стороны сада, словно кто-то споткнулся о металлическую ванну, что стояла у самого забора. Явно, кто-то пытался проникнуть на охраняемую территорию. И это сейчас, когда начался матч.

– Кого это там нелегкая, на ночь, глядя, принесла? – Проворчал Семеныч, понимая, что игру спокойно посмотреть не удастся. – Ну, я вам сейчас задам. Всю жизнь мне испортили.

Он подошел к окну. Минуты две пытался вглядеться в темноту. Понять, что творится на улице, было не возможно. На мгновение ему даже показалась, что промелькнула чья-то тень. Семеныч перекрестился. Рукой нащупал ружье. Быстро обул ноги в галоши и к двери. Прислушался. Сначала приоткрыл слегка и, высунув ствол, произнес:

– Кто тут? Стой! Стрелять буду!

Спросил громко. Старясь голосом своим напугать чужого. Если мальчишка озорничает, то испугается, убежит, а если нет, решил Семеныч, то пальнет в воздух. А там, глядишь, и городовой подоспеет.

Тихо. Сторож высунул голову и лишь, после того, как убедился, что никого нет, вышел из дома. С ружьем наперевес он и двух шагов сделать не успел. Чья-то рука приставила к его горлу нож и злобный голос прошептал:

– Если жить хочешь, то не шуми.

Казалось еще мгновение, но вор словно прочел мысли Семеныча. Резким движением полоснул ножом по горлу. Сторож закашлял и начал медленно оседать. Убийца оттолкнул труп и направился к двери…

Глава I

13 августа 1989 года. Российская империя. Череповец.

Косолапова разбудил телефонный звонок. Аппарат стоял у самой головы, и до него можно было дотянуться рукой. Машинально он поднял трубку и опустил. Спать хотелось, а на улице, судя по часам, еще только полвосьмого. Выругался. Опять зазвонил телефон, и вновь трубка после минутной паузы опустилась на рычаг. Серафим Григорьевич присел на кровать и вновь недоуменно взглянул на настенные часы. Если в первый раз подумал, что он ошибся, то теперь убедился, что стрелки действительно показывали половину восьмого. Интересно, кому он мог понадобиться в воскресенье? И тут телефон снова зазвонил. Причем так настырно, что в третий раз опустить трубку на рычаг титулярный советник не решился. По пустякам его в выходной день никто бы не посмел побеспокоить. На такие случаи есть дежурный офицер. Серафим Григорьевич попытался припомнить, кто сегодня дежурит. Вроде полицейский урядник Мишка Лопухин, старый приятель еще по гимназии. Только тот после окончания так и остался рядовым служакой, а Серафим взлетел. Аж до титулярного чиновника дослужился. Лопухин урядник, Косолапов исправник. Мишка по расписанию живет, а он на свое усмотрение.

– Черт побери! – проворчал Серафим Григорьевич, снимая с аппарата трубку. – Интересно, кому я понадобился?

Невольно проскочила мысль, а может это телефонные хулиганы. Ведь многим отрокам он в свое время как исправник дорогу перешел. Хотел было опять трубку положить, но передумал. Те если и стали бы хулиганить, то уж не рано утром, да и не с ним. Все равно ведь высчитает, а уж тогда жизнь медом не покажется. Одно словечко и будешь в одиночной камере тюремного каземата загорать.

– Да! Слушаю! – проговорил Косолапов и зевнул.

– Серафим, ты на кой черт трубку кидаешь!? – проорал ему в ухо урядник

Ну, так и есть Лопухин. Пользуется старой дружбой. Не по уставу, да еще и хамовато. Серафим, было, решил, что в понедельник вставит тому «пистон» за такие фамильярности, да передумал. Если уж он на старшего, пусть и по телефону, кричит (хотя исправник и сам был в какой-то степени виноват), то, наверняка, произошло нечто важное. И, по всей видимости, без участия Косолапова не обойтись.

– Чего в такую рань, Михаил?

– А когда еще? – удивился на том конце провода урядник. – Тут дело нешуточное.

– А конкретно? Знаю я тебя, у тебя каждое дело нешуточное.

Косолапов лукавил. Обычно Лопухин не пытался его беспокоить в такую рань. Даже когда они были не на службе, старался звонить (если была необходимость) после девяти. Если же приятели собирались на рыбалку, а рыба в Шексне водилась отменная, договаривались заранее.

– Так сторожа в доме Верещагина убили!

– Ну, и что? Мало ли что ли у нас сторожей убивают. Пьянствовал, небось. Вот дружки и в хмельном угаре и убили.

– Да было бы это простое убийство, я бы тебя, Серафим, и беспокоить не стал. Сам бы разобрался, а так…

– Что так? – уточнил Косолапов, понимая, что Мишка в чем-то прав.

– Кто-то проник в дом-музей художника.

А вот это, как понимал Серафим Григорьевич, было уже серьезно. Сон как рукой сняло. Если что-то похищено, то появления сыщика аж из самого Санкт-Петербурга не избежать. Кирилл Андреевич Верещагин, потомок того самого художника Василия Васильевича, что погиб в 1904 году на броненосце «Петропавловск», спуска им не даст. Небось, как только появится возможность, так точно же свяжется с департаментом полиции столицы. Поговаривали, у него в Санкт-Петербурге приятель есть, особа, приближенная к императору Константину.

– Ну, и что украли? – спросил он у урядника.

Тот замялся, затем молвил:

– А бог его знает. Мы дом обошли, осмотрели. Если что-то и пропало только хозяин сказать и сможет. Мы сейчас за ним машину в его имение под Луковцом отправили.

– Ого, так это почти больше сотни верст! – воскликнул Косолапов. – И сколько времени займет?

– Вы имеете в виду, ваше благородие, – перешел на официальный тон Лопухин, и Косолапов понял, что урядник перестал нервничать, – приезд Кирилла Андреевича в Череповец?

– Именно это. – Подтвердил исправник.

– Думаю, к вечеру прибудут-с. Так, что вы поспешите, ваше благородие. Чтобы все осмотреть, пока хозяина нет, а-то, я опасаюсь, он нам на первой стадии только мешать будет.

– Хорошо, сейчас подъеду. Только вы там без меня, без всяких там инициатив.

– Не извольте волноваться, ваше благородие. Все будет, как в лучших домах Лондону и Парижу.

Ох уж этот Лопухин, подумал Косолапов и повесил трубку. Не может без своих шуток-прибауток. Серафим Георгиевич встал с кровати, взглянул на спящую Нинель. Будить не стал. Зачем сообщать ей, что прогулка по магазинам временно переносится. Подошел к окну и взглянул на улицу. Отсюда до усадьбы Верещагиных минут тридцать пешком, да и то не спеша. Его как начальника местной полиции по уставу должны доставить на автомобиле, а это значит, придется эти тридцать минут провести дома в ожидании. Зато, как понимал Косолапов, у него было время привести себя в порядок и позавтракать. Заодно все хорошенечко обдумать.

Сейчас Серафима Григорьевича волновало только одно, что время уходит. По горячим следам поймать того, кто убил сторожа они, конечно, смогут, а вот найти ценности, если те были выкрадены – одному богу известно. Пока Верещагин из-под Луковца приедет, уйдет довольно много времени. В основном оно терялось на двух переправах. И под Череповцом, и в нескольких верстах от Луковца речки можно было преодолеть на пароме. И сколько не писали местные чиновники государю-императору, что современный мост для города с населением в восемьдесят тысяч необходим, как воздух, воз и ныне оставался там.

– Бумага стерпит, – как когда-то высказался городской голова.

Как построили паромную переправу в конце XIX века, так до сих пор по ней на другую сторону Шексны и ездят. Не помог даже авторитет местного предводителя дворянства Александра Галльского.

Взглянув на часы и решив, что времени предостаточно, Серафим Григорьевич вызвал служебный автомобиль. Пока ждал, успел выпить даже чашку кофе фирмы «Эйнем». Когда за окном прозвучал гудок автомобиля, Косолапов надел сюртук, полагающийся по статусу, и вышел на улицу.

Исправник прекрасно понимал, что в этом деле «глухаря» не будет. Хотя скорее это было бы самое идеальное решение всему. Закрыл дело за неимением улик и спи спокойно. Косолапов вздохнул. Ну, кому понадобилось еще, и проникать в дом. Убили бы сторожа по пьяни, так нет. А если еще и картину, какую похитили, то прощай спокойная жизнь на несколько месяцев. Тут Серафим Григорьевич лукавил. Если украли картину, то сроки раскрытия дела будут уж точно самые минимальные, и если они в них не уложатся… Страшно представить, что будет. Отставка – это лучшее, что можно предложить. Тогда жди чиновника из Санкт-Петербурга. И пришлют скорее не абы кого. Скорее всего, аса своего дела.