Сыскари. Альтернативная история - Александр Смирнов

– Водички можно, – согласился Максимов.

Дама кивнула Семену. Тот тут же ушел. За ним засеменили помощники.

– Так что же произошло в музее? – поинтересовалась она.

– Кто-то проник, и мы не знаем, что похищено.

– И он убил Семеныча, – прошептала она. – Это была его, как он говорил, крайняя смена.

– Крайняя смена? – переспросил пристав.

– Да. Он собирался в отпуск. Муж дал ему пару недель. Предлагал съездить в Крым развеяться на курорте. А оно эвон как получилась. – Аглая вздохнула, и Евгений Васильевич заметил, как выступили на ее глаза слезы. – Простите меня, – проговорила она, вытаскивая из карманчика на платье платочек и вытирая слезы.

– Вы его хорошо знали? – спросил Евгений Васильевич.

– О, да. Супруг его нанял на службу давно. Душевный был человек. Увлекался «русской лаптой».

– Был игроком?

– Болельщиком. Не одного матча не пропускал.

– Любопытно.

Максимов был полной противоположностью сторожа. Спорт его не интересовал. Изредка бывало, совершал он пробежки по городу, да и то для поддержания формы.

Между тем, Аглая взяла бутылку вина и наполнила бокал. Залпом осушила и произнесла:

– Пусть земля ему будет пухом.

Максимов с удовольствием составил бы ей сейчас компанию, да только служба не позволяла. Спасение пришло в лице повара. Семен принес минеральную воду. Поставил на стол, и, не проронив не звука, удалился. Евгений Васильевич наполнил бокал.

– Пусть земля ему будет пухом.

Прибежал мальчишка. Барыня взглянула на него и спросила:

– Знаешь, где Тихая заводь?

Филипп кивнул.

– Хорошо. Тогда ступай и разыщи барина. Да передай, что его ждет полицейский из Череповца. Скажи, дело срочное и необходимо, чтобы он немедленно вернулся в усадьбу. Если не найдешь, тотчас же возвращайся. Понял?

Мальчишка опять кивнул и тут же припустился бегом.

– Сорванец, – вздохнув, проговорила барыня.

– А он найдет? – полюбопытствовал пристав.

– Филька-то? – она впервые за все время улыбнулась. – Он найдет.

Тут Аглая Никифоровна обратила внимание на то, что участковый пристав пришел в усадьбу пешком. Она пристально посмотрела на Евгения Васильевича и спросила:

– А где ваш автомобиль, сударь? Или вы пришли сюда из Череповца пешком?

– Заглох в двух верстах от усадьбы. Хотел попросить помощи, да за разговорами забыл.

– Сейчас личного шофера пошлем, – проговорила она.

– Лучше бы механика, – поправил ее Максимов.

– Шофер Кирилла Андреевича фору даст лучшим механикам города, – молвила Аглая.

И тут Евгений Васильевич почувствовал себя полным идиотом. Как же он забыл, что у Верещагина есть автомобиль. Уж не на вертолете же Сикорского Кирилл Андреевич сюда летает. Получается, что если к возвращению Верещагина они не успеют отремонтировать полицейский автомобиль, то тогда в город смогут отправиться на личном автомобиле Кирилла Андреевича.

– Если уж дело такое срочное, а у вас оказия с автомобилем, так может распорядиться, чтобы мой шофер доставил вас в Череповец? – поинтересовалась барыня, глядя на то, как пристав жует мясо.

– Если вас это не затруднит, – проговорил пристав.

По вкусу это была баранина. Сразу видно, что для шашлыка Верещагин использовал только ее, а не свинину (коей баловались городские кабаки) или курицу.

– Тихон!!! – Вновь прокричала Аглая. Старик появился сразу же, словно только этого и ждал: – Тихон, найди шофера Кирилла Андреевича, пусть сюда придет.

Максимову даже стало жалко старика. Дворецкий же обернулся достаточно быстро. Вернулся не один. С ним, в промасленном голубом комбинезоне, с гаечным ключом в руке, шел чумазый шофер Верещагина.

– Виктор, – обратилась к нему Аглая, – в паре верст от усадьбы заглох полицейский автомобиль. Съезди, посмотри, что там. Если можно починить, почини, если нет, то позвони в Череповец в техсервис, пусть пришлют механиков.

Шофер кивнул. Пристав ожидал, что тот поедет в указанное место на автомобиле, а он взял да и укатил на немецком велосипеде. Максимов только и проводил его взглядом.

Пока ждали возвращения, Евгений Васильевич продолжил свой расспрос о стороже. Во-первых, он спросил – были ли у того приятели. Ответ записал в блокнот, извлеченный из внутреннего кармана. А во-вторых, кого, по мнению Аглаи Никифоровны, в краже, если таковая все-таки произошла, можно подозревать.

– В краже? – Переспросила супруга Верещагина.

Пристав кивнул.

– Может, кто-то хотел, что-нибудь из вещей Василия Васильевича купить, а ваш муж отказал? – Пояснил он.

– Не знаю. Если такое и было, то точно без меня.

Максимов сделал отметку в блокноте. Хотел, было еще спросить, да только в воротах появились оба шофера. Шли они пешком. Разговаривали. Виктор вел велосипед. Подойдя к нам, Евграшин сказал:

– Нужна техпомощь, ваше благородие. Поломка довольно серьезная. Уйдет на устранение довольно много времени.

Максимов выругался. Тут же попросил прощение у барыни. Оставалась надежда на автомобиль Верещагина. Спросил насчет машины Кирилла Андреевича.

– Увы, – проговорил Виктор, – но я поставил автомобиль на ремонт. Думал, что он не скоро понадобится. Барин хотел отдохнуть здесь недельку…

Казалось, обстоятельства складывались не так, как хотелось.

Глава II

13 августа 1989 года. Российская империя. Череповец.

Когда князь и исправник ушли, Ремизов и Бычков остались в коморке сторожа вдвоем.

– Это хорошо, что они ушли, – пробормотал Акакий Акакиевич, ставя свой чемоданчик на табурет, – по крайней мере, мешать не будут.

Михаил понимающе кивнул и извлек из фотоаппарата кассету с пленкой. Ему довольно много пришлось сделать кадров во дворе и на улице. Опасался, что некоторые могли плохо получиться. В итоге были засняты следующие места: во-первых, это панорамный снимок усадьбы. Причем, с трех ракурсов. Во-вторых, двор, где нашли труп сторожа. Затем самого покойного. Но и в этом случае одним кадром обойтись не удалось. Окурок папиросы фабрики «Товарищъ», что лежал рядом с урной. Ружье. После этого вошли в дом. Тут Михаилу пришлось сделать несколько снимков дверей. В его объектив попали все замочные скважины на первом этаже. Не зная, как другие, но Ремизов сделал вывод, что двери не закрывались, наверное, с тех самых времен, как тут был создан музей. Недопустимая оплошность, решил Акакий Акакиевич, но ничего не сказал, и так было ясно, что к такому выводу, пришли все полицейские.

В каморку сторожа они с Бычковым заглянули вовремя. В тот самый момент, когда Косолапов крутил в руках один из стаканов. Хорошо, что Акакий Акакиевич успел его остановить. Оставили бы пальчиков да усложнили работу. Вот теперь, когда они ушли, Ремизов облегченно вздохнул. Достал из чемоданчика масштабную линейку, измерительную рулетку, дактилоскопический порошок «Сапфир», магнитную и ворсовую дактилоскопические кисточки, светлую дактилоскопическую пленку и само собой перчатки. Михаилу, пока он тоже не наследил, сказал:

– Постой в дверях. Как все будет готово, скажу. Успеешь еще сфотографировать.

Осмотр начал Ремизов с окна. Убедился, что оно не было открыто. Еще на улице Акакий Акакиевич обратил внимание, что все окна в доме закрыты. Если бы вор уходил именно так, то хотя бы одно, но было бы распахнуто. И все же регламент заставлял убедиться, что они закрыты.

– Идеальная чистота, – проговорил Ремизов касаясь стекла рукой, – идеальная.

Подошел к столу. Взял в руки один из стаканов. Принюхался – чай. Посмотрел на свет. Отчетливо виднелись «пальчики». Вот только чьи?

– Будем надеяться, – прошептал Акакий Акакиевич, – что не нашего исправника.

Вернул на место и растянул между стаканами рулетку. Поставил картонки, извлеченные из кармана пиджака, с цифрами у каждого и подозвал Бычкова. Фотограф уже был готов к работе. Он щелкнул затвором с нескольких ракурсов. В кадр попали и стаканы и рулетка. Сфотографировал бутылку с пивом. Взглянул на Ремизова в ожидании нового указания.

– Доставай блокнот и записывай. – Велел Акакий Акакиевич. – Пока твой фотоаппарат нам не понадобится.

Михаил убрал камеру и извлек из кармана блокнот. Достал ручку и приготовился записывать.

– Значит так. На столе, – Ремизов потрогал столешницу, и добавил: – на дубовом столе два стакана и пивная бутылка.

Акакий Акакиевич взял в руки зеленую бутылку и посмотрел ее под светом лампы.

– На ней «пальчики». Скорее всего, принадлежат одному человеку. Пиво, судя по марке, «Калинкинъ8», произведено…, – он с трудом прочитал мелкие буковки, – Калинкинским пиво-медоваренным товариществом в Санкт-Петербурге. А что это значит?

Бычков удивленно взглянул на своего шефа.

– А то, Миша, что пиво это дорогое и не каждый может себе его позволить. Не иначе барин баловал своих служащих, – пояснил Ремизов. На мгновение задумался, а потом взял да и спросил: – Михаил, ты когда-нибудь пивал пиво «Калинкинъ»?