Плещут холодные волны - Анатолий Шмелев

И он пошел дальше. А сзади послышался молодой девичий голос: "Вот чудак. Странный какой-то...".

В конце вагона Меркушова кто-то потянул за рукав. Он обернулся и увидел седого старика со шрамом на лице, в поношенном пиджаке, на лацкане которого в несколько рядов располагались орденские планки. За сеткой морщин смутно угадывалось что-то знакомое. Но память не могла ничего подсказать.

— На каком фронте воевал, солдат? — спросил старик.

— На 3-м Украинском.

— В какой армии?

— В сорок шестой.

— В какой дивизии?

— В 236-й стрелковой.

— А полк какой?

— 509-й.

Старик оживился; привстав, подвинулся к окну и пригласил Меркушова сесть рядом.

— Посиди, браток, я ведь тоже воевал в составе 3-го Украинского и был как раз в 46-й армии, в 236-й дивизии и в 509-м полку. Выходит, однополчане мы.

Радостная улыбка озарила лицо Петра Андреевича. Он сел, положил на колени свою тальянку. Завязался долгий и взволнованный разговор.

Немало пришлось переворошить в памяти обоюдных воспоминаний, прежде чем бывший командир роты и помощник командира взвода узнали друг друга, тем более что один из них считался погибшим.

Эти воспоминания воскресили картины далекого прошлого и напомнили о судьбах представителей поколения сороковых годов.

ГЛАВА 1

Прозвенел звонок. В класс, где занимался 10"А", вошли классный руководитель Мария Александровна и белокурая девчушка с редкими веснушками на аккуратном носике. На ней было простенькое платьице, в худеньких руках она держала небольшой коричневый портфель. Все встали.

— Здравствуйте. Садитесь, — сказала Мария Александровна, чуть подтолкнув девушку, и продолжила: — С вами в классе будет учиться Лида Грушева. Перешла она к нам из Сызранской средней школы. Прошу любить и жаловать.

Сказав это, Мария Александровна указала на свободное место за партой во втором ряду.

Лида прошла к указанному месту, села.

Девочки окинули критическим взглядом новенькую, переглянулись, некоторые о чем-то пошептались. Юноши приняли безразличный вид.

Виктор на девушку почти не обратил внимания. Он все еще находился под впечатлением прочитанного вчера нового романа А. Н. Толстого.

Шли дни. Скромная, серьезная, спокойная Лида в коллектив влилась как-то незаметно и буднично. Училась она прилежно. С девочками не спорила, с ребятами была выдержана, покладиста, но строга. И вскоре все стали относиться к ней дружелюбно. А после того, как на уроках литературы новенькая блеснула своей феноменальной памятью , читая "Евгения Онегина" с любого места, ее стали уважать.

Как-то, выйдя из школы, Виктор увидел Лиду. Она шла торопливой, но красивой походкой. Сам не зная почему, он пошел следом за ней. Лида оглянулась, а Виктор ускорил шаг, догнал девушку и пошел рядом с ней.

— Лида, — спросил он, — видимо, литература и история — твои любимые предметы?

— Да, — ответила она просто.

— А что больше всего любишь?

— Историческую литературу и поэзию.

— Скажи честно, ты заучиваешь стихи специально? Многое из того, что ты рассказывала сегодня, в программу по литературе не входит.

Лида улыбнулась, обнажив ряд красивых белых зубов, на щеках девушки появились симпатичные ямочки.

— Поэзия для меня — радость, особенно пушкинская, она теплая, близкая, стихи его как-то запоминаются сами собой.

— Конечно, Александр Сергеевич — не только великий поэт, но и историк, — сказал Виктор и из-под бровей взглянул на собеседницу. Он любовался ее великолепным профилем.

— Да, я читала его "Историю Пугачева", "Арапа Петра Великого".

Лида поправила сброшенный ветром белокурый локон, и их взгляды встретились. Юноша почувствовал, как чаще забилось его сердце, кровь прихлынула к щекам. Он опустил глаза.

Дорога, по которой они шли, то поднималась вверх, то опускалась по неровностям гористого волжского берега. Рядом тянулось железнодорожное полотно, по которому часто проносились тяжелогруженые товарные поезда, прерывая на время их разговор.

— Ты далеко живешь? — спросил Виктор, увидев, что они подходят к его дому.

— На Пост-Мае, в железнодорожном доме.

— Ты одна в семье?

— Нет, есть еще младший брат.

Увлеченные беседой, молодые люди прошли мимо дома Виктора. Ему нравилась манера девушки вести беседу. Говорила она спокойно, умела выслушать собеседника.

— А вон и мой дом, — Лида остановилась, указывая на небольшой, выкрашенный в желтый цвет одноэтажный дом. Перед входом, огражденный аккуратным штакетником, был палисадник, в котором ярко пламенели георгины. Над самым крыльцом свисали ветви березы.

— А где твой дом, Витя? — спросила девушка.

— Мы прошли его.

— Почему же не показал мне?

Виктор смутился. Действительно, почему не показал? И поймал себя на мысли, что ему хотелось подольше побыть с девушкой. Он густо покраснел и тихо, смущенно произнес:

— Я как-то не заметил как мы прошли мой дом.

Лида внимательно посмотрела ему в глаза.

С того дня они всегда ходили домой вместе. Каждый раз проходили мимо дома Виктора и расставались у стройной молодой березки на волжской круче. Там, постояв, полюбовавшись волжскими далями, они расходились по домам, неся в сердцах приятную истому от доброго общения, и каждый подспудно понимал, что к ним приходит какое-то новое, незнакомое, но волнующее чувство.

Наступила зима. Суровая. Снежная. Волгу заковало льдом. И теперь уже не по воде, а по ледяному насту тянулись повозки, пешеходы, лыжники. В выходные дни молодежь часто отправлялась за Волгу на лыжные прогулки по застывшим в холодном оцепенении задумчивым лесам.

Виктор и Лида уходили на целый день. Бродили по белому безмолвию, любовались сказочными пейзажами заволжского раздолья, делились сокровенными мечтами.

Однажды, увлекшись беседой, они не заметили, как все вокруг потемнело, повалил густыми хлопьями снег, а они продолжали углубляться в чащу леса.

Лида оглянулась, и ей вдруг стало страшно. Плотным кольцом их окружали холодные, будто ватой обрамленные, деревья.

— Мы не заблудимся? — с тревогой обратилась она к Виктору.

— Не должны. Но, — помедлив немного, проговорил: — будем возвращаться. Пойдем по своим следам.

И они повернули назад. Однако следы от их лыж с каждым шагом становились менее заметными — снег быстро заносил их. Вышли на большую поляну. На ней было светлее, чем в чаше, но усиливающийся ветер здесь поднимал снежную круговерть, и следы исчезли вовсе. Ребята поняли, что сбились с пути. Кончался короткий зимний день, надо было поскорее выйти к Волге, там легче будет сориентироваться. Виктор начал ускорять шаг.

— Лида, пойдем быстрее, — попросил он.

Они перешли поляну и снова углубились в лес. Снег здесь был рыхлый, и лыжи глубоко проваливались в него. Шли долго. По расчетам должна