Узбекистан на историческом повороте - Леонид Левитин

После падения КПСС номенклатура очень быстро перестроилась и выступает сегодня консолидированной силой в надежде по кусочкам вернуть старые порядки. Конечно, она не собирается следовать большевистским химерам, она просто хочет устроить для себя удобную жизнь, и больше ничего. Эта новая бюрократия не слабее старой, напротив, она укрепилась, ибо стала бесконтрольной. Ядро аппарата составляет бывшая партгосноменклатура, чуть разбавленная профессионалами среднего уровня, которые охотно приняли правила игры своих подельников.

Не могу не согласиться с заключением автора книги, что именно на этой базе и произошла приватизация власти номенклатурой. Тема действительно сложная... И сложная прежде всего тем, что изменились условия международной жизни. Наступает эпоха глобализации, и от этого никуда не уйдешь. И никакие "железные занавесы", никакое глушение передач и другие меры ничего сделать не в состоянии. В этом плане страна "номенклатурия" потеряла свою власть навсегда.

Но ее сила в том, что она удивительно многолика в своих проявлениях. Сегодня номенклатурщики, избавившись от селекционной структуры КПСС, быстро выстраивают прочную систему клиентизма, когда мелкий чиновник зависит от старшего, а тот по иерархии - от следующего старшего и т.д. Подобные иерархические отношения основываются на деньгах, на взятках. Коррупция становится стержнем власти. Система клиентизма, приватизируя власть, лишает государственную службу общественного предназначения, превращает ее в высокодоходный бизнес. Демократия испаряется, наступает диктатура чиновника. Вместо тюрем и лагерей - демагогия и деньги.

Интересны авторские оценки, связанные с национальными проблемами в Узбекистане. Обращает на себя внимание то, как Президенту Узбекистана удается найти решения порой крайне запутанных вопросов, требующих решительности и мужества, когда приходится нередко идти против течения, доминирующих настроений.

Не буду касаться проблем отношений с соседями. Здесь суета пером пользы не принесет. Хотел бы привлечь внимание к тому, как решается вопрос с инакоязычным населением. Как мне представляется, Узбекистан - одна из немногих республик на постсоветском пространстве, где отношение к иноязычному и, в частности, к русскоязычному населению является таким, которое можно характеризовать как отношения людей должной современной культуры. Ислам Каримов, будучи человеком здравого смысла, прекрасно понял, что всякие игры на национальной почве чреваты только кровью, сеют ненависть на долгие годы. Высокомерное отношение к другим нациям глубоко унижает собственную, коренную нацию. Такое понимание в условиях нынешнего националистического безумия в мире дорогого стоит.

Национализм, великодержавный шовинизм и антисемитизм всегда были для меня явлениями, несущими человечеству особую опасность. Все они связаны с войнами, кровью и ненавистью. Все они служат только интересам вождей и властвующих групп, но только не народу, которому делить нечего.

Когда в 1972 г. я опубликовал статью "Против антиисторизма", в которой говорилось о смертельных угрозах любых форм национализма, критика, достаточно злобная, мощным потоком забурлила не только в шовинистических кругах интеллигенции Москвы, но и в писательской среде Киева, Ташкента, Баку и т.д. Посыпались письма, в которых "писатели-интернационалисты" обвиняли меня в том, что я обидел "старшего брата". Многие из "старших братьев" так и остались на имперских позициях, а вот в бывших республиках "младшие братья" оказались "национал-демократами", причем настроенными не только антикоммунистически, что меня не тревожит, но и антирусски.

Последнее удручает. Если подобные чувства идут из глубин души, если они искренни - это дело одно. Здесь требуется диалог. Но если они спекулятивны, диктуются местью, иногда труднообъяснимой, тогда как? Где тут пристанище для морали, гуманизма, справедливости?

Но разговор этот я затеял не только и не столько потому, что меня как русского человека задевают обидные порой упреки. Нет, они не изменят моего давнего убеждения, что народ Узбекистана должен жить свободно и на свободной земле. Дело в другом. Меня беспокоит, что прогрессивная интеллигенция в бывших советских республиках стала стержнем оппозиции властям, сомкнувшись с бывшей конъюнктурно-верноподданнической элитой. И одна из объединивших их идей вредоносная, по существу стратегически антинациональная, антирусская направленность.

Автор книги обращает внимание на одно парадоксальное противоречие. На самом деле, если рассматривать те или иные аспекты жизни Узбекистана с сугубо формальной точки зрения, то можно вынести далеко не однозначные и не в пользу власти суждения о правах личности, роли оппозиции, положении политических партий, их отношении к государству и руководству страны. Все это так. А в то же время - так ли?

Видимо, еще не пришло понимание, что новые государства на постсоветском пространстве только формируются, причем переходный период к свободе и демократии идет подчас на почве застарелых рудиментов, феодальных правил. Социалистическая полоса в развитии, скажем, Узбекистана, прибавила что-то к материальной жизни его народа, но это вовсе не означало развития нравственности в человеческих отношениях, ибо в Советском Союзе существовал не социалистический строй, а государственный феодализм, с лагерями, репрессиями, каторжными тюрьмами. Это касается не только Средней Азии, но и всей России. Поэтому мерить мерками Европы те или иные события в еще не закончившем свое формирование государстве является просто ошибкой, политически спекулятивным занятием.

Часто можно слышать упреки в адрес многих лидеров бывших советских республик Средней Азии в том, что там не понимают роли оппозиции в развитии политической культуры народа, да и в целом в прогрессе страны. Оппозиции, которая стояла бы на запасном пути, с серьезным багажом новых идей, обеспечивающих развитие как таковое. Мне, например, понятно, что без цивилизованной, демократической оппозиции демократия сначала перерождается, а потом умирает.

Это верно. Но это в такой же мере относится и к России, которая претендует быть как бы застрельщиком демократических перемен на постсоветском пространстве. Да, в России парламент состоит из партий, которые придерживаются иногда кардинально противоположных взглядов. Однако надо честно признать, что в сугубо принципиальном плане оппозиция внесла мало позитивного в демократический процесс, а коммунистическая фракция играет явно отрицательную роль. И в этом плане лидер Узбекистана понял лучше, чем многие другие руководители постсоветских стран, возможности и пути развития демократических основ жизни. Он, скажем, в отличие от Ельцина, не дал простор действиям коммунистической партии, хорошо понимая, что эта партия сделать что-либо полезное просто не в состоянии по определению, ибо в историческом плане она потерпела банкротство и способна лишь послужить тормозом для дальнейшего развития.

В России мы наблюдаем бесконечные склоки, дрязги, политические псевдосражения, которые наносят в общем-то серьезный ущерб развитию страны. И в основе этих распрей и дрязг лежит идеология коммунизма, практика "вечно вчерашних". Практика большевизма. И в этом плане, я повторяю, Каримов оказался гораздо дальновиднее, чем некоторые другие лидеры постсоюзных государств.

Понимание Исламом Каримовым идеологии большевизма как экстремистской, я полагаю, определило и его отношение к исламскому фундаментализму, который, будучи экстремистским крылом мусульманской религии, несет угрозу развитию стран и народов, исповедующих ислам, может задержать их развитие, отбросить экономику и культуру назад, в прошлое. И в этом отношении понимание Каримовым большевистского фундаментализма и исламского фундаментализма как экстремистских течений в общественном развитии заслуживает серьезного внимания и высокой оценки.

В книге есть раздел о положении средств массовой информации. Я прочитал эту коротенькую главку не один раз, поскольку не сразу смог понять, что же хочет сказать автор книги. Разумеется, его симпатии на стороне свободных средств массовой информации. В то же время как-то вскользь оправдывается цензура, осуществляемая специальным комитетом, а в каких-то случаях некие инспекторы могут поставить или не поставить некую разрешительную печать.

Цензура в советское время была мощным оружием формирования не только тоталитарного государства, но и специфического типа мышления, отражающего особую культуру поведения - культуру раба.

Я отрицаю цензуру в печати, кроме цензуры закона и самого журналиста, который должен руководствоваться собственной честью, достоинством и совестью. Но мне приходится согласиться с некоторыми высказываниями автора книги. По-видимому, в Узбекистане проявились те же тенденции, что и в России. На страницы газет и журналов, на экраны телевизоров, в эфир полезли люди, лишенные чувства такта, милосердия, совести. Им ничего не стоит ворваться в личную жизнь человека, не думая о последствиях для его семьи, окружающих. Здесь, конечно, имеется повод для серьезных решений.