Заметки поклонника святой горы - архимандрит Антонин (Капустин)

и повседневный монашеский быт Святой Горы, взаимоотношения греческих и славянских общин на Афоне и современная ему борьба македонских болгар за церковную автономию. Немало места в «Заметках» занимают мысли о греческом и славянском национальном характере, о тяге на юг, свойственной жителям севера, и о будущем русского монашества на Афоне. Афон на страницах книги архимандрита Антонина многолик и многопланов. Читая «Заметки паломника», постоянно испытываешь смену полярных ощущений: «на Афоне за столетие с четвертью (примерно до середины 1980-х гг.) после Антонина почти ничего не изменилось» и «какие огромные перемены произошли на Святой горе за это время». И в обоих есть своя правда. Перемены в разных сферах, происшедшие за это время, были действительно очень велики. Афон пережил расцвет русского монашества, его вынужденный упадок после Первой мировой войны и революции и медленное возрождение в последние десятилетия XX и начале XXI в. В начале XX cтолетия Хиландарь, бывший до этого долгое время болгарской обителью, возрождается как сербский монастырь и сербская национальная святыня. К концу XX в. обезлюдели либо оскудели насельниками многие скиты и келлии, прежде всего славянские. Немало изменился и облик целого ряда святогорских обителей. В монастыре Кастамонит, Андреевском и Ильинском скитах на месте соборов, виденных архим. Антонином, высятся теперь новые. На месте руин собора XVII в. в Старом Руссике в 1928 г. был закончен и освящен новый храм. В новом (приморском) Пантелеймоновом монастыре автор «Заметок паломника» застал лишь начало огромного строительства, засвидетельствованное на снимках фотографом, сопровождавшим его спутника П.И. Севастьянова, новая трапезная (появление которой предсказывал Антонин) была возведена в Зографе. Сравнительно немного перемен произошло во внутреннем убранстве святогорских храмов, если не считать, конечно, реставрационных работ, освободивших древние стенописи от поздних наслоений. Последние значительные в художественном отношении росписи на Афоне были выполнены незадолго до путешествия нашего повествователя. В 1853 г. мастер Захария Зограф из Трявны расписал внешний экзонартекс собора Великой Лавры, и эти фрески мастера болгарского национального возрождения представляют своеобразный итог его творчества, наиболее гармоничное и стилистически единое произведение. И тем не менее еще четверть века назад, в первой половине 1980-х гг., Афон, описанный архимандритом Антонином в его «Заметках паломника», воспринимался (прежде всего в обиходном и бытовом отношении) вполне живой реальностью10. В ряде монастырей еще не было электрического освещения, отсутствовала развитая сеть шоссейных дорог, и основным средством передвижения (при наличии в монастырях некоторого числа автомашин) служили, как и столетия до этого, мулы (принципиально не снисходившие до того, чтобы уступать дорогу автомобилям), а самым верным – собственные ноги инока или паломника. Лодки на море, естественно, стали моторными, но это обстоятельство мало влияло на восприятие окружающего пейзажа. Все это дополнительно подчеркивало отрешенность от внешнего мира и обостряло ощущение неподвластности времени этого уникального во всех смыслах полуострова, воистину «земного рая».

* * *

Несколько слов нужно сказать о комментариях к этому изданию11. Они очень выборочны и определяются в первую очередь кругом научных интересов комментатора, а также состоянием изученности славянского рукописного фонда Афона. Всесторонний комментарий, которого книга несомненно заслуживает, требует привлечения целого коллектива специалистов в различных областях гуманитарного знания. Поэтому хочется дать несколько советов читателям «Заметок паломника».

Неизменным спутником российских ученых-путешественников (и светских, и духовных), посещавших Афон в середине XIX в. (В.И. Григоровича, еп. Порфирия (Успенского), архимандрита Леонида (Кавелина) и др., включая, конечно, и архимандрита Антонина) было сочинение Василия Григоровича-Барского, дважды побывавшего на Святой Горе и подробно описавшего ее состояние в 1740-х гг. Почти не сгущая красок, можно сказать, что «Путешествие» Григоровича-Барского было для них тем же, чем была для их современника Генриха Шлимана во время раскопок на Гиссарлыкском холме «Илиада» Гомера. Читателям «Заметок» архим. Антонина тоже небесполезно будет положить рядом книгу неутомимого «пешеходца» XVIII века. Это избавит от массы излишних комментариев и не составит большого труда, поскольку репринт издания Православного Палестинского общества 1885–1887 гг. вышел всего несколько лет назад в этом же издательстве12.

Достаточно подробный и всесторонний очерк истории и современной жизни Афона с обширной библиографией читатель найдет в Православной энциклопедии (М., 2002. Т. 4. С. 103–181). В этом же издании опубликован уже также ряд статей, посвященных отдельным монастырям, скитам, святым и чудотворным святыням Святой Горы (М., 2001. Т. 2. С. 399–404 (Андрея апостола скит), 470 (Анны св. скит); 2002. Т. 4. С. 54–57 (Афанасий Афонский); 2004. Т. 7. С. 306–331 (Ватопед, Ватопедские мученики), 380–404 (Великая Лавра); 2005. Т. 9. С. 467–458 («Воспоминание отчасти Святыя Горы Афонские…»); 2006. Т. 11. С. 416–417 («Геронтисса», икона Божией Матери); Т. 13. С. 88–97 (Григория преп. монастырь); 2007. Т. 15. С. 358–370 (Дионисия преп. монастырь); Т. 16. С. 103–116 («Достойно есть», икона Божией Матери, Дохиар); 2008. Т. 19. С. 54–55 (Ефрем, гимнограф), 576 (Закхей Вагил); 2009. Т. 20. С. 301–315 (Зограф; Зографские преподобномученики); Т. 21. С. 8–13 (Иверская икона Божией матери), 23–60 (Иверские преподобномученики, Иверский монастырь), 167–168 («Игрушки императрицы Феодоры»); Т. 22. С. 219–227 (Илии пророка мужской скит); 2010. Т. 23. С. 375–376 (Иоанн, старец, переводчик); Т. 24. С. 384–396 (Иоанн Кукузель) и др.). В недалеком будущем ожидаются подробные статьи о столице Афона Карее и монастырях Каракалл, Кастамонит, Ксеноф и Ксиропотам.

Заметки поклонника святой горы

Статья I. Афины. Дафни. Фессалоника

Архипелаг, 13 июля 1859

Однажды мне довелось услышать запавшее в мою душу признание: «Когда мне удалась, – говорил некто негде в высоком самодовольстве, – та трудная спекуляция, я не знал, что подумать о себе». Мне можно было только слушать подобную речь. Ни отвечать, ни делать на нее замечание я не имел права. Но тот, к кому относился с своим словом испытавший удачу, весьма бы мог заметить собеседнику, что напрасно он затруднялся придумывать, что ему весьма легко было исполнить свой долг перед собою после удачи – забыв себя и отнесшись с хвалебным словом исключительно к подателю удачи. В обыденном взгляде на жизнь случаю отводится обширная область; в философии жизни она значительно сокращается; а философия веры отказывается признавать ее. Для доброго христианина всякая удача и неудача жизни есть вместе и урок вседетельного промысла Божьего, – засвидетельствование неложности и непреложности обетования Господа – быть с нами во вся дни до скончания века.

Случай ли это, например, расчет ли, венчаемый успехом, когда видишь одно за другим выполняющимися самые глубокие, самые сладкие, самые пламенные желания души? В