Сибирский. Детектив. Бракованные - Сергей Панч

мужик, ведущий какой-то шоу-программы, о которой Денис только слышал. Он поцеловал в щеку Ингу Алексеевну и, обменявшись любезностями, убежал. Денис посмотрел на смартфон, у него есть час, что уломать ее быть на его стороне.

— Меня Стрельцова уже подмазывала, но это на мужиков, да и то не на всех, ее третий размер действует.

Денис удивился, что сексуальная Маша окучивала всех подряд. Значит, дело о переводе Игоря решено окончательно.

— И когда приказ на Игоря выйдет?

— 28 декабря.

В день свадьбы. Повышение было бы отличным подарком, но Инге Алексеевне он не сказал о свадьбе. Девочкам о других девочках не говорят, так его еще первая любовь научила. Он и молчал.

— Быстро.

— Медленно. Ты действуешь медленно. Стрельцова уже три дня трясет сиськами. Сегодня в караоке будут Мясников и Голубовский, я приглашена и могу тебя захватить с собой. Ко мне заедем. Только я переоденусь и махнем. Если с ними договоришься, понравишься им, дело, считай, сделано.

Денис взял бокал с пивом и медленно всасывал баночное светлое гадкое. Последние слова были четкими и не предполагали какой-то другой интерпретации. Заедем ко мне — обозначало, что пропуском на вечеринку к директорам компании лежит через ее уютное гнездышко. Второе, «если договоришься». Она была готова предоставить допуск к телам директоров, но результат не гарантировала. И третье, надо было конфликтовать с Игорем, отказавшись ехать в командировку.

— У меня самолет через 4 часа. Командировка. На вечеринку не успеваю, — Денис намеренно не отказывал в интрижке Инге, хотя было понятно, что он ее все равно отшивает. — Весь день искал замену, не получилось. Видимо, Стрельцова трясла сиськами и перед моими коллегами. Я могу отказаться, но тогда подставлю Игоря, а ссора с ним делает мое повышение бессмысленным.

Инга Алексеевна отпила шампанское.

— Жаль. Ты хороший, — она встала и пошла в дамскую комнату.

Голову словно зажали в тисках. Перепад давления, неудачи одна за другой и дерьмовое пиво, которое закончилось. Он вызвал такси, и когда Инга Алексеевна вернулась, лишь чмокнул ее в щеку и ретировался, признавая поражение. Поражение на работе, победу в семейной жизни. Так, наверное, всегда. Свадьба, любимая женщина важнее всех этих амбиций. Надо по-быстрому сделать фильм и вернуться к ней.

Раз-два-три прыжок. Денис бежал по лестнице с пятого этажа, преодолевая пролет в три шага. Надо сделать все по-быстрому и вернуться. Шансы еще есть.

— Опаздываем, — по привычке соврал таксисту Денис.

Водитель кивнул, поверив на слово, глянул маршрут на навигаторе и медленно отпустил сцепление. В стареньком Солярисе за рулем сидел теплолюбивый человек из среднеазиатской республики. Несмотря на небольшой минус за бортом, печка работала на всю катушку. Через 15 минут Денис взмок в своем синем пуховике с ярко-голубой подкладкой. Крупный нос и широкий открытый по-сибирски лоб покрылись испариной, но затевать разговор не хотелось, и журналист достал ноутбук. На черном мониторе отразилась глупая и довольная физиономия. Короткий ежик на голове с небольшими залысинами, недельная небритость и самодовольные большие голубые глаза с двумя черными четкими прямыми бровями над ними. Широкий шнобель как у Джима Харди или Тома Хэнкса добавлял образу брутальности и воинственности. Возможно, поэтому ехали молча — водитель опасался болтнуть лишнего.

Денис давно не был в командировках, но привычка работать в пути никуда не делась. Синенькая лампочка ноута замигала, сообщая, что скоро пойдет процесс загрузки. Мозг разогревался вместе с компьютером. Денис старался угадать, какую головоломку ему предстоит разгадывать в этот раз. В голове промелькнула мысль, что вот так в пути он работает, возможно, последний раз. Тем символичнее будут съемки.

Командировки он любил: «можно отлично поработать и за это отлично побухать». И даже разработал систему командировочного пития: прокапаться в аэропорту, но по чуть-чуть. Взбодриться после первой съемки, но так чтобы выспаться. И ударно завершить “пьянкой после точки” — так он называл вечер, когда отсылал сценарный план руководителю программы и гулял на все оставшиеся командировочные. В этот раз вечерника совпадет еще и с мальчишником.

Экран ноутбука проморгался, Денис открыл почту, скачал файл “разработка” в папку “расследования” и нажал Enter. Документ заблестел сверху синим, а жирные буквы расползлись по листу. Предложения были написаны разным кеглем, отчего глаза пришлось зажмурить. После нехитрых комбинаций ему удалось привести буквы в читабильный формат. Продюсеры не уважали текст, им важно было набросать на белый лист фактуры, из которой автору приходилось лепить сценарий, поэтому ссылки и важные абзацы копировали в общий документ, не заботясь о красоте, цвете и размере шрифта.

Настроив текст «под себя» Денис принялся читать сводки. Через слово заморосило фактами кровавого убийства, но за годы работы в криминальной программе он привык к такой лексике и не обращал внимания. Палец пополз к стрелкам, чтобы перепрыгнуть на абзац, но случайно нажал пейдждаун. Курсор скаканул на следующую страницу. С большого фото на него смотрела Иринка. Красивые чернявые глазища, покрытые небольшим глянцем блестели в оцепенении. На щеке застыла тонкая багровая струйка. Из сердца торчал предмет похожий на рог, из которого пьют вино на Кавказе. Дениса слегка заколотило.

Он встречался с Иринкой несколько месяцев на третьем курсе. Их роман был бурным, но скоротечным. Однако она, как говорят в народе, навсегда осталась в его сердце. После разлуки, привыкший романтизировать отношения, Денис даже думал, что никого никогда больше не полюбит. Полюбил и многих, но об Иринке почему-то помнил. То ли от жары в салоне, то ли от воспоминаний журналиста замутило. Он захлопнул ноутбук и положил его в сумку.

— Брат, тормозни на остановке, чёт фигово.

— Опаздываем же? — буркнул водила, но пачкать салон не хотелось.

Ответа не последовало, и недовольный таксист пересек 5 линий МКАД и притормозил на автобусной остановке. Журналист вышел, вдохнул влажный свинцовый воздух и медленно пошел в сторону пролеска. Он зашел по колено в сугроб и так, высоко поднимая ноги, прошел вглубь метров десять. Остановившись, взял нетронутый МКАДскойгрязью снег в ладонь и медленно обтер лицо. Стало легче. Захотелось уволиться и бросить к чертям эту ужасную работу, где каждый день трупы, педофилы, маньяки и