У кладезя бездны. Часть 3 - Александр Маркьянов

Одним из ценителей Эдит Пиаф увы, был архиепископ Парижа, кардинал Франсуа Бушерон. Высокий, представительный седовласый кардинал был уважаемым человеком на коллегии выборщиков, при последних выборах Папа был избран перевесом лишь в три голоса — и немало голосов в его копилку принес кардинал Бушерон. Кардинал был известен своим покровительством медицинских учреждений, помощью Французскому Красному Кресту, опекой беженцев, борьбой с грехом, в том числе и с педофилией. Правда, при этом несколько историй с сыновьями беженцев — удалось замять лишь уж очень щедрым вспомоществованием.

Покатился под откос будущий кардинал еще в тринадцатилетнем возрасте, когда его в католической школе иезуитов совратил один из преподавателей. Повзрослев — будущий кардинал стал совращать сам. Опасаясь иметь дело с детьми, он в основном посещал кладбище Пер-Лашез, где и выбирал самых симпатичных студентов.

Сегодня была пятница, а завтра — кардиналу предстояло служить мессу в кафедральном соборе Свободного города Парижа — Нотр дам де Пари. Только в среду — кардинал прилетел из Полинезии, где безумно вымотался за все время служения и добродетельствования. Как и всегда — существовало только один способ снять напряжение и подготовиться к субботней мессе. Ее он должен был прочитать завтра особенно хорошо — планировалось присутствие съемочной группы.

В своем кабинете в здании Конференции католических епископов Франции, которое сейчас использовалось как офис для Парижского епископата и благотворительных служб Римской католической церкви — кардинал снял свою кардинальскую мантию, надел на вешалку, тщательно расправил и повесил в шкаф. Завтра он наденет другую, предварительно выглаженную — но кардинал с большим трепетом относился к своим вещам, берег и следил за ними. Из соседнего отделения шкафа — он достал длинный, черный мужской плащ — макинтош и надел его. Для такого плаща было жарковато, но сегодня обещали дождь и такой плащ был вполне впору…

Надев черную шляпу — в этой одежде он был похож на шпиона — кардинал вышел…

Отвечая на приветствия и давая поцеловать руку желающим — кардинал прошел по вестибюлям и лестницам, вышел на улицу. Озабоченно глянул на небо — над предместьями. Подпираемые шпилями клубились темные, кучевые облака. Не иначе, ожидался дождь…

Кардинал направился влево, там, в двух кварталах — был уродливый гараж муниципалитета. Бетонная коробка, непоправимо изуродовавшая всю улицу. На первом ее этаже кардинал держал свой большой, почти новый «Опель», на последнем, пятом — стояла точно такая же машина, но в модификации «универсал», у Опеля это называлось «вариант». Большая, удобная машина с багажным отсеком в три тысячи литров как нельзя лучше устраивала кардинала и позволяла ему не рисковать, снимая номер в отеле. В отеле его мог запомнить портье…

Про вторую машину — никто не знал.

Кардинал поднялся на пятый этаж. Открыл машину, завел мотор. В животе — в предвкушении удовольствия, суть которого могут понять лишь такие же, как он сам — сладостно пульсировал какой-то комок…

Выезжая, кардинал не заметил, как к его Опелю пристроился сзади небольшой универсал марки Рено.

Машину кардинал бросил за две улицы до искомого места. Воровато оглянулся перед тем, как идти — но ничего не увидел. Обычная парижская улица — бутик, кафе, ресторанчик. Неспешное движение, обнаглевшие скутеристы и ищущие место для парковки водители, стайка девушек на перекрестке — юбки-колокол до середины бедра, заливистый смех. Кардинала они не заинтересовали ни в малейшей степени — они были похожи на совсем молодых жеребят, длинноногих и шебутных. Последний раз он пробовал с женщиной лет десять назад — и у него ничего не получилось, как и в другие разы, когда он пытался побороть свою пагубную привычку. Видимо, такой уж он есть и с этим ничего не поделаешь.

Воздух был тяжелый, душный. Пахло грозой…

Заперев машину, кардинал пошел к кладбищу…

На кладбище он проник не через основной вход, больше похожий на улочку старинного города, с деревьями, мощеной брусчаткой мостовой и серыми громадами склепов высотой до двенадцати — пятнадцати метров. Он знал место, где разрушилась ограда, и знал это место не только он. Ему пришлось подождать — через заросшую плющом дыру протиснулся благообразный, пожилой старик, поспешно отведший взгляд, за ним — вылез юнец лет двадцати в черной кожаной куртке — этот наоборот нагло посмотрел на кардинала и усмехнулся. Кардинал пропустил нашедшие друг друга любящие сердца и полез на кладбище сам…

Подходящую пару — кардинал нашел у некрополя на холме Шаронн. Само по себе это место было примечательно, ибо посвящено оно было любви. Некрополь на шароннском холме был возведен для всех женщин, которых когда-либо любил Наполеон I Бонапарт. Здесь упокоен прах и прекрасной полячки, графини Валевской, относительно которой есть серьезные подозрения, что именно она толкнула Императора в страшные снега России, здесь покоится «египтянка» Полина Фуррес и мадемуазель Марж, здесь же покоится прах многих из прославленных маршалов Наполеона. Этот некрополь создан в год коронации Наполеона Бонапарта и расстрелян из винтовок и пушек в год его низвержения, а потом восстановлен. Именно здесь — кардинал поймал взгляд молодого человека богемного вида с цветком в руке, который на вопросительное движение бровями слегка улыбнулся.

Есть…

Кардинал хорошо знал многих из тех несчастных, которые промышляли здесь, и даже жалел их — как стоило бы, наверное, пожалеть и его самого. Мориса, например, которого он не нашел сегодня и с которым был несколько раз — изнасиловал пьяный отчим. Жерара, как и его самого — совратил преподаватель в иезуитской школе. Александра — когда ему было всего восемь лет, во время осмотра изнасиловал врач, причем мать стояла за дверью. Их судьбы были изломаны навсегда, они уже не могли создать нормальную семью и дать потомство, оставить свой след на земле, они были обречены скитаться здесь, среди гробниц великих людей и людей совсем неизвестных, они были одержимы развратной, неестественной похотью, которая, в конце концов, обещала их сгубить. СПИД — вот как она называлась, кара за эту похоть. Париж — был еще и европейским рассадником СПИДа[1], правда, любителей порочной страсти это никак не останавливало…

Молодой человек положил цветок к какой-то гробнице, после чего они отошли в сторону

— Как тебя зовут? — спросил кардинал

— Жером… — улыбнулся молодой человек

— Ты новенький? Я тебя раньше здесь не видел?

— О, да… Александр посоветовал мне прийти сюда. Сказал, здесь хорошо.

— А где сам Александр?

— Он… болеет.

По небольшой заминке в голосе — кардинал понял, что Александр серьезно болен. Возможно, что и СПИДом. Да спасет Господь все несчастные, потерявшие надежду души…

— А что ты умеешь?

— Все… За пятьсот марок…

Это было дорого…

— Я буду ждать тебя у главного выхода. Слева…

Молодой человек кивнул. Кардинал проводил его жадным взглядом, от похоти у него уже мутилось в глазах…

Через полчаса — молодой человек вышел, огляделся по сторонам. Кардинал, как и было обещано — ждал слева, молодой человек подошел к нему.

— Пошли…

— Я знаю тут…

— У меня очень хорошая машина…

— Тогда давай, зайдем сначала туда… — молодой человек показал на аптеку, за счет муниципалитета там были установлены бесплатные автоматы по раздаче презервативов. Так во Франции боролись с распространением СПИДа. Для примера — в России с распространением СПИДа боролись казаки, и если бы пошел слух, что там — то и там то собираются… на следующий день там было бы уже не протолкнуться от казачьих патрулей, многозначительно похлопывающих по сапогу кончиком нагайки. А с распространением наркотиков на дискотеках — боролись старшие скауты. Предложи им вмазаться — а они тебя рожей в пол, галстук на руки (кстати, ничем не хуже наручников) и до ближайшего околотка. А потом судья и — ревет паровоз, Сибирь под колесами. Наркоторговец? Двадцать лет…

По-разному в разных странах боролись со СПИДом. По-разному…

— У меня уже есть.

— Да… какой ты предусмотрительный…

Молодой человек открыто прижался к своему старшему другу и кардинал почувствовал себя не в своей тарелке. Были такие, которые не скрывали своей природы и даже требовали предоставления им каких-то прав — но кардинал остро сознавал глубокую ненормальность и греховность своего существования и мучился, не в силах перебороть сам себя.

Кардинал открыл машину. Молодой человек присвистнул, увидев на месте задних сидений разложенную постель…

— Подожди… — остановил молодого друга кардинал — давай отъедем…

Синие всполохи мигалки — метнулись в окне в тот самый момент, когда кардинал Франсуа Бушерон почти достиг пика наслаждения. Короткий лай сирены и требовательный стук в стекло — и кардинал с ужасом понял, что он вляпался…