У кладезя бездны. Часть 3 - Александр Маркьянов

— Оружие — сказал я — медленно и аккуратно. Ты левой рукой, ты — правой.

То, какая у кого рука рабочая — я заметил еще при обыске.

Еще два пистолета — бухнулись на пол.

— Вперед.

Под прицелом — я довел незадачливых охранников до двери.

— Открывайте.

Охранники повиновались. По крайней мере — у них хватило ума не разыгрывать героев. За дверью — был бал.

— Выходите и не дергаетесь. После того, как выйду я — делаете вид, как будто ничего не случилось, заходите обратно и идете получать взыскание. Кто проявит геройство — имейте в виду, у меня на улице семь человек, у них автоматы и ракетная установка. Вопросы?

Вопросов не было…

Пистолеты — я спрятал за поясом, несколько неудобно — но выбирать не приходится. Пистолеты отличные, Беретта-92, стальные, армейского образца: Глок мне никто не вернет, но вместо одного пистолета, у меня теперь два. Никто из присутствующих мужчин не заметил ничего подозрительного — а баронесса Микелла оказалась рядом со мной раньше, чем остальные дамы, в том числе те, которые были со мной. Видимо… всем уже так надоел постоянный мужской контингент, занятый сам собой, в основном разоренный или находящийся на грани разорения — что новички вроде меня пользовались популярностью.

Давали мазурку, которую танцевать здесь никто не умел — этот танец в Европе пользовался популярностью. Потом — перешли на медленные.

— Надеюсь, вы крепко прижали его… — вдруг сказала баронесса.

Я даже сразу и не понял

— Что, простите?

— Ваш разговор. Надеюсь, барон достаточно зол после него.

— Вот как? — я удивился, на самом деле удивился… — и чем же это хорошо…

— Тогда он смотается отсюда. В горы. У него дом рядом с итальянской границей, в Швейцарии. Чертов склеп!

В голосе баронессы прозвучала нешуточная ненависть. Вообще, дело интересное… очень интересное. Похоже — молодая баронесса умна и ненавидит мужа. Это серьезный актив, если поработать как следует.

— Почему склеп, сударыня?

— Он там предается воспоминаниям… — баронесса проглотила явно нецензурное слово — вся его жизнь теперь одни воспоминания…

— В Персии я слышал одну поговорку. Когда люди Запада думают о себе, они думают о будущем. Когда люди Востока думают о себе, они думают о прошлом.

— А вы умны… — поразительно спокойно констатировала баронесса

— Кто тот молодой человек? — спросил я — тот самый, в компании. Самый молодой, короткая стрижка?

— О… это можно сказать ваш… сослуживец. Контр-адмирал Мануэле Кантарелла. Невоспитанный хам.

Сын Диктатора!

Обычно светские дамы так называли тех, кто не сумел подобрать к ним ключик, хотя самонадеянно попытался.

— Его отец занимает высокий пост — прощупал ситуацию дальше я.

Баронесса хмыкнула… неприятно, по-мужски. Осведомленно.

— Вы не знаете Италию, синьор князь. Здесь никогда ничего не изменится. Король, диктатор… указы, декреты, рескрипты… все это не более чем слова…

И тут же, без передышки

— Вы избавитесь от своих шлюх сами, или мне это сделать?

О как!

В принципе я был не против. Самый надежный способ вербовки женщин… к тому же, думаю девяносто процентов мужчин на званом вечере — будут мне завидовать. Остальные десять — содомиты, им это не интересно. Не их масть, как говорится. Но я просто не мог поверить в то, что баронесса, супруга хозяина вечера — может вот просто так уйти с одним из гостей. Я уже понял, что отношения в семье Полетти далеки от нормальных и ни о какой любви тут и речи быть не может. Но поднимать публичный скандал… как то не по себе от такого даже мне, немало повидавшему в жизни.

— Полагаю, нам следует соблюдать осторожность — спокойно ответил я — танец заканчивается. Позвольте…

Я достал свою визитку, черкнул пару строк.

— Передайте это синьору Кантарелле. Постарайтесь незаметно. Затем выходите. Черный Майбах — пятьдесят три, от входа налево по улице. Там такой милый фонарь рядом…

Баронесса взяла карточку

— Что это?

— Профессиональная любезность. Не откажите в милости, сударыня.

Баронесса взяла карточку.

— Десять минут…

Зачем я это сделал? В отношении молодого синьора Кантареллы — действительно, профессиональная любезность. В конце концов, мы оба — одинаковые, пусть из разных стай. Политики заставляют нас воевать друг с другом — но друг другу мы ближе, чем даже собственное командование. Люди — лягушки, боевые пловцы, подводные диверсанты. Это его страна — пусть он и разбирается с террористом.

Что же касается барона… ему можно даже посочувствовать. Он — тоже в какой-то степени находится в том положении, в каком одно время находился я. Только у нас с Ксенией — это не закончилось браком. Наверное — и слава Богу…

Гнев сопровождавших меня дам угас только при виде тысячемарочных банкнот. На улицу я вышел осторожно, один пистолет я незаметно переложил в карман, проверил, есть ли патрон в патроннике, и снял с предохранителя. Выстрелить — секунда. Второй пистолет — я тоже снял с предохранителя и оставил за поясом…

На улице была ночь. С Тибра — тянуло свежестью и прохладой. Улица — запружена транспортом. Идти опасно — но делать нечего.

Перед тем, как садиться в Майбах — я включил фонарик, который всегда ношу при себе в качестве брелока, встал на колени и осветил днище машины. Понимаю, что в этот момент я выглядел донельзя глупо, испачкал костюм — но лучше испачкаться в грязи, чем в собственной крови. А тут ставки выше: рванет — потом хоронить будет нечего.

Я успел встать, отряхнуться, чтобы встретить баронессу — и даже открыл дверцу машины. Она появилась из темноты, загадочная и неотразимая. Сумочки у нее не было — просто оторва, отправляется ночью из дома, с человеком которого знает час и даже без сумочки.

— Сударыня…

— Поехали отсюда скорее… — баронесса села в машину.

Желание дамы… закон.

Я сел на водительское, Когда поворачивал ключ в замке зажигания — признаюсь… екнуло. Но ничего не произошло.

Развернуться на улицах старого Рима практически невозможно, а впереди все было забито машинами. Я включил фары и тронулся вперед, выезжая из ряда… у меня был большой опыт управления именно этой моделью Майбаха, сейчас он был нужен мне весь, без остатка. В этот момент — нас осветили фары, раздался гудок, потом синим вспыхнула сирена… черт. Я был вынужден сдать назад, мимо, прокатилась какая-то машина, я не успел разглядеть какая. Седан, низкая, явно представительская. Конечно… преимущество было у него… но мне это не понравилось.

— Что за хам? — недовольно сказал я, снова начиная маневрировать…

— Машина капитана — сказала наблюдательная баронесса — ваше послание достигло цели. Мчится как на пожар…

— Вы выполнили мою скромную просьбу, сударыня?

— О, конечно. Мне доставило истинное удовольствие посмотреть на его рожу…

Мне это не понравилось. Есть люди, которым нравится доставлять людям боль, создавать проблемы и неприятности и наслаждаться тем, как другие люди выкручиваются из них. Возможно, баронесса из таких… таким людям чем хуже, тем лучше…

А это плохо.

Вспышка!

Мне как раз почти удалось развернуться — и я имел возможность наблюдать все происходившее впереди, с первого мгновения до последнего. Водитель машины притормозил, видимо, чтобы повернуть куда-то — рубином вспыхнули стоп-сигналы. Потом — где-то сверху что-то вспыхнуло, я понял это по мимолетному отсвету. И вся машина — полыхнула, разом, как это показывают в боевиках. Обычно — машины взрываются совсем по-другому — но эта взорвалась именно так: разом, ее всю окутало ярким пламенем, так, что даже контуров машины почти не было видно. На свете — существовал только один тип оружия, которым можно было сотворить такое…

В голове ворохнулась мысль, что если у этого урода в руках старая модель — то там не один заряд — а два. И что этот урод сделает со вторым зарядом… о том известно лишь Сатане.

Шмель. Реактивный термобарический огнемет. Старая модель — действительно не одно, а двуствольная, два выстрела разом. Эта штука — рассчитана для борьбы с ДОТами и бронетехникой, если снаряд Шмеля попадет в машину — даже костей не останется, один пепел.

Из машины я выскочил так быстро, как, наверное, никогда не выскакивал. За руку вытащил баронессу, потащил в подъезд — это было ближайшее укрытие, которое можно считать относительно надежным. Относительно — потому что Шмель по своему разрушительному действию был равен шестидюймовому фугасы и тот, у которого в руках была эта штука, мог превратить эту римскую улицу в филиал ада на земле… в подъезде безопасно только потому что темно, и он вряд ли сможет прицелиться. Все, кто был в машине — сгорели, это несомненно. После Шмеля — выживших не бывает…