У кладезя бездны. Часть 3 - Александр Маркьянов

Баронесса расхохоталась. Смех у нее был просто очаровательный — не регот простолюдинки и не вымученное веселье профессиональной охотницы за кошельками — а очаровательный грудной смех…

— Увы, синьор… увы… Однако, признайтесь же и вы… я полчаса искала кого-то, кто бы представил меня вам… оказалось, вас никто здесь не знает…

— Признаюсь. Вице-адмирал, князь Александр Воронцов.

— О… вы русский?

Я поклонился

— И вы… вероятно, новый посол? Фон Граубе просто несносен…

— Синьора, я покинул действительную службу несколько лет назад. Сейчас я здесь с исключительно частным визитом. У меня есть некие дела… в Персии, в Тегеране. Здесь, я ищу. С кем можно было бы их обсудить.

— Как интересно… Вы бывали в Тегеране… говорят, там такой ужас творился…

— Сударыня, больше года я справлял там обязанности Наместника Его Императорского Величества.

Говоря с очаровательной дамой, я смотрел все время ей в глаза. На Персию, на Тегеран, на мое имя — она не среагировала. Но она что-то знает. Как я это понял? Да просто — ощущение такое. Это сложно объяснить — но осведомленный в чем-то человек ведет себя несколько иначе, чем неосведомленный. Как говорится — тайна изнутри распирает. Если уметь наблюдать — то можно это и увидеть…

— Я должна вас представить моему супругу. Просто обязана. Вы знаете его?

— Читал… — дипломатично ответил я

— Он такой умный… я уверена, вы найдете общий язык. Пойдемте же…

Баронесса с очаровательной непосредственностью, какую допускают только очень красивые женщины — взяла меня за руку и потащила сквозь толпу. Я про себя подумал, что решение не надевать бронежилет скрытого ношения было ошибкой. Если с террористом на приеме удалось разобраться, хотя бы временно — то от злобных взглядов со всех сторон мой пиджак на спине мог вспыхнуть. Интересно — почему в высшем свете столько злобы? Почему дамы, даже те, кто ищут себе богатого мецената — столь злобны? Неужели не понимают, что это отталкивает людей — и одновременно старит…

— Дорогой…

Барон оторвался от разговора. Вероятно, он и в самом деле очень умный — просто деньгами такую женщину не купить.

— Синьоры, позвольте представить — адмирал, князь Воронцов из России. Точнее… из Тегерана…

Барон среагировал. Не хотел этого показывать — но среагировал. Просто что-то мелькнуло в глазах… облегчение, что ли. Думаю, в его ботинке уже достаточно крови…

Барон первый протянул руку

— Добро пожаловать в Италию, синьор.

Я пожал протянутую руку

— Благодарю. Спешу заметить — вице-адмирал, к тому же в отставке. Мне ни к чему чужие звания…

— Основатель Тумана, если не ошибаюсь…

Вот так — так…

Я посмотрел на того, кто это сказал. На несколько лет моложе меня, в отличной физической форме, хорошо пошитый гражданский костюм. Чересчур короткая стрижка, бокал держит не правой рукой — а левой, и на левой же находятся часы. Почему то я заметил, что люди обычно носят часы не на сильной, а на слабой руке — бывает и по-другому, но редко. Часы не совсем обычные — Panerai Radiomir, очень редкие, флорентийской фирмы, первой в мире выпустившей часы для боевых пловцов. Раньше в них вообще использовались радиоактивные материалы, причем такие, что в пятидесятом году все часы пришлось затапливать на глубине в свинцовом контейнере. Сейчас, конечно такого нет — но это по-прежнему эксклюзив. Они внешне непритязательны — никаких элементов скелетона, нет ни даты, ни дня недели, крупные, светящиеся в темноте цифры. Но там механизм Rolex, лучший в часовом мире. И что-то мне подсказывало, что эти часы молодому человеку (хотя какому нахрен молодому) выдали бесплатно…

— Боюсь, меня нельзя считать основателем, вдохновителем либо организатором операции Туман, синьор — нейтральным тоном сказал я, давая понять, что при гражданских такие вещи обсуждать не стоит — я просто старался ограждать тех, кто реально делал дело от ненужного гражданского и политического вмешательства.

— Синьоры, синьоры… — заговорил еще один из присутствующих, явно политикан, бывший или действующий — не стоит обсуждать ваши ужасы в присутствии нас, грешных, тем более — в присутствии дам…

Барон поставил бокал на поднос на поднос проходившего мимо официанта — и не взял новый. Он улыбался — но через силу.

— Господа… надеюсь, вы нас простите…

Не выдержал. Ботинок полон крови. Я бы вел себя по-другому, не показывал бы слабость. Хотя… еще кто знает. Просто я никогда не бывал в таких ситуациях, когда за моей спиной не было бы государства, когда я совершил бы какое-то преступление, и кто-то — пришел бы за расплатой. Не знаю, как бы я себя вел в такой ситуации. Никто не знает, каково быть дурным человеком — в этом полковник Уэлен был прав…

Мы прошли в коридор, там навстречу из темноты выступили двое. Я сдал двадцать шестой Глок, не дожидаясь, пока его найдут, после чего меня обыскали. Рамки[5] на входе не было — но барон явно не был равнодушен к своей безопасности.

Вслед за бароном, я поднялся на второй этаж, там был его кабинет. Его охраняли еще двое.

В принципе — учитывая итальянскую политическую и криминальную практику — барон вполне мог приказать меня убить, и, наверное, этот приказ был бы выполнен. В Италии — убийство политических и прочих противников является нормой, это пошло не с коммунистического мятежа восьмидесятого, а со времен Николо Макиавелли. По моим расчетам остановить барона должно было то, что по всем раскладам — я не мог быть один и представлять только сам себя. Убийство лично меня ничего не решит — придет другой и предъявит еще более тяжелые требования. Вполне возможно, будет принято решение отомстить — а месть является обязательной практикой в работе спецслужб, потому что в зазеркалье нет места уважению, а есть — только страху. Кроме того — по моим прикидкам барон не примет никакого решения, пока не будет точно знать, что именно ему известно. А я — не собирался сразу выкладывать карты на стол.

— Что вам нужно? — резко спросил барон, не предложив мне не присесть, ни выпить — денег?

— И это тоже… — дипломатично сказал я — вам не кажется, синьор барон, что деньги должны быть возвращены тем, кому на самом деле они принадлежат.

— О чем вы?

— О народе Персии. Много лет его грабили, беззастенчиво отнимая жизнь, свободу, собственность. Вам не кажется, что народ Персии имеет больше права на эти деньги, чем генерал Абубакар Тимур?

— Повторяю еще раз — о чем вы?

Человек, даже профессионально умеющий лгать — все равно не умеет скрыть все признаки лжи. Их десятки и если кто-то их не видит — например, при телевизионных дебатах во время выборов — то это только по невнимательности. Тут же — я смотрел во все глаза и не видел, что барон Карло Полетти мне лгал. И это было плохо.

Потому что если мне нечем его зацепить — я ему, получается, дальше не нужен.

— О генерале Абубакаре Тимуре. Двадцать восьмого мая этого года он вылетел в Египет из Рима, особенно и не скрываясь. В Каире — он совершил террористический акт. Сюда он прилетал для того, чтобы вымогать у вас деньги, барон. Те деньги, которые были помещены в Банка ди Рома при посредничестве баронессы Антонеллы Полетти, вашей получается мачехи. Деньги, принадлежащие покойному Шахиншаху Мохаммеду Хоссейни.

Барон резко вскинул руку, указывая на дверь.

— Убирайтесь! Немедленно!

Я достал заранее заготовленную визитку, бросил ее на столик.

— Я не жду от вас правды, барон, мне она совершенно не нужна. Потому что я ее знаю. Я не буду вас ни в чем обвинять — это бессмысленно. Только имейте в виду — мы вам не враги, у нас общая цель — избавиться от генерала Абубакара Тимура. И в этом — мы можем вам помочь. Подумайте, вы потеряли сына в результате террористического…

— Вон!!!

Сзади открылась дверь — бесшумно, но я понял это по изменению давления воздуха.

— Синьор.

— Синьор князь покидает нас.

— Понятно…

— Честь имею…

Под руки — меня никогда и ниоткуда не выводили, поэтому я разозлился. Коридор был еще достаточно широк для того, чтобы три человека могли идти друг рядом с другом, лестница была уже. Первого я вырубил, изо всех сил ударив ребром каблука по подъему ноги, второго — ткнул пальцем в глаз, потом для верности добавил еще. Ринувшиеся снизу на шум ублюдки — нарвались на два направленных на них пистолета. Правильно говорят: самое опасное в охране — это оружие охранников, ближнего круга. Это как радиация — стоит отнять у одного из охранников пистолет (а в толпе, в толчее это вполне возможно) — и привет. Как говорится — пишите письма мелким почерком. Ближний круг предназначен совсем для другого — не подпустить террориста вплотную, а в критической ситуации — прикрыть охраняемого собой, приняв предназначенную для него пулю.