А любовь всегда бывает первой - Николай Шмагин

Отшлепанный и присмиревший Вовка тихо, как мышь, сидел на диване и поглядывал на отца с братом, которые дочистили сковороду до блеска и пересели к нему на диван. Не грех и отдохнуть после работы.

Отец сыто рыгнул и, удовлетворенно похлопав себя по животу, заявил:

– Тебя дожидаючись, с голоду подохнешь. Кстати, ты не забыла, что сегодня нас с тобой Басаргины в гости пригласили?..

Этим напоминанием он сумел остановить поток новой брани, уже готовой сорваться с губ жены. Она действительно забыла об этом в суматохе рабочего дня, и беганья по магазинам после работы в поисках хлеба насущного. Нелегко быть хозяйкой семьи в маленьком российском городе, в самый расцвет строительства коммунизма, даже в ее привилегированном положении, как работника торговли. Что уж говорить о других?..

Постепенно все успокоилось: Вовка листал детские книжки с картинками, Ванька читал Джека Лондона, а родители собирались в гости. Это событие примирило их на время, и они даже посмеивались друг над другом:

– Не забудь губки накрасить, мадонна алатырская! – шутил отец в духе художника-реалиста, мать не отставала в остроумии:

– А ты расческу прихвати, кудри расчесать. Зоя не любит нерях, они все же, как никак, преподаватели физкультуры. Так что подтяни живот.

– То-то я смотрю, ты все талию оглаживаешь. Перед Левой стройной показаться хочешь, профурсетка!

– На себя лучше посмотри, оформитель.

Наконец, принаряженные и довольные собой, родители обратили внимание на скучающих на диване детей:

– Ваня, ты уж посиди сегодня с Вовиком. Его нельзя одного оставлять, набедокурит, дом еще спалит, – нарочно сгущала краски мать, обратив внимание на книгу в руках сына. – Ты бы лучше учебники достал. Школу все равно надо заканчивать. Профукаешь год, смотри у меня.

– Не беспокойся, меня берут в девятый класс. В вечерку ходить буду.

– И то, слава богу. Ну, об этом потом поговорим. Пошли, Николай! – скомандовала она, и родители ушли. Правда, идти им было недалеко.

Братья с интересом проследили в окно, как они перешли дорогу, и скрылись во дворе дома напротив, чуть наискосок.

Затем занялись каждый своим делом…

Уже затемно, вернулись из гостей изрядно подвыпившие родители, и с порога принялись скандалить, снова изощряясь в остроумии:

– Ты кончай этому Льву глазки строить, не то я ему кумпол отшибу, и тебе тоже попадет. Мало не покажется.

– Подумаешь, вояка нашелся. Ты и в Чебоксарах меня к каждому фонарному столбу ревновал. За драку и поперли тебя из Фонда.

– Нечего было танцевать с чувашами, вертихвостка!

– А с кем мне было танцевать? Ты зенки в буфете заливал, не до танцев тебе было, а я дама молодая, красивая. Вот мужчины и приглашают.

– Молчи. Лучше не зли меня!

– Сам молчи. У самого рыльце в пушку. С Зои глаз не сводил, чуть дыру ей не протер на заднице…

Вовка затаился от страха на диване, глядя на разъяренных родителей, которые, того и гляди, накинутся друг на друга, а Ванька не выдержал больше и, выскочив из-за стола, бросился одеваться:

– И не надоело вам ругаться? Я к бабке лучше пойду, у нее переночую. Мне на работу с утра, выспаться надо. Ну, вас…

Одевшись, выбежал из дома на темную улицу, но родителям было не до него: у них много чего накопилось друг против друга за последние годы…

– Ванюшка, вставай. На работу опоздаешь, – бабушка легонько трясет разоспавшегося внука за плечо, и с улыбкой глядит на него: как он вырос за последнее время, совсем мужик стал. Работает.

– Сейчас встану, бабань, – отмахивается от нее внук, с трудом просыпаясь. Ему кажется, что он еще маленький, и сквозь дрему до него доносятся бабушкины шаркающие шаги, он слышит, как стучат ходики на стене, и на кухне кашляет дед возле печной отдушины. Он даже почувствовал запах махорки, которую тот курил, и вскочил, сев на кровати.

Окончательно проснувшись, он вспомнил действительность и грустно огляделся: все та же перегородка отделяла его кровать от передней, тот же сундук перед окошком, и даже в углу возле бабушкиной кровати лежат на полу россыпью дозревающие яблоки, груши, источая нежный аромат. Все, как всегда, только деда больше нет, и не будет.

Примирившись с этой мыслью, Ванька оделся и вышел на кухню.

Его старенькая бабушка уже напекла блинцов на завтрак, налила чаю.

– Поешь, как следует, не спеши. Успеешь еще. Чать, цельный день работать, силы понадобятся.

– Спасибо, бабань. Что бы я без тебя делал?

– Все ругаются, никак? Не будет у твоей матери жизни с этим Лутошей, прости хосподи мою душу грешную.

– Ладно, пусть как хотят. Их дело.

– И то верно. Я уж больно рада, что ты возвернулся домой. На заводе работаешь. Профессию хорошую получишь.

– Я и в вечернюю школу пойду, учиться дальше буду.

– Ах ты, умница моя разумница, – поцеловала бабушка внука в маковку.

Быстро позавтракав, Ванька глянул на часы и выскочил из-за стола:

– Все, бабань, я побежал. Уже на работу опаздываю, – он чмокнул свою любимую бабушку в ватную, морщинистую щеку, собираясь уходить.

– Иди с богом, – перекрестила она его на дорожку, провожая до выхода…

Мастер собрал возле своей конторки молодых ребят из цеха, в числе которых был и Ванька. Строго оглядев их, сообщил:

– Пойдете в мастерскую к художнику, надо помочь ему, а то праздник на носу: подрамники сбивать для лозунгов, обтягивать кумачом, таскать, что надо. В общем, он скажет, что делать. Поняли? Тогда вперед, Шмаринов покажет дорогу, он знает, куда идти.

Ребята гурьбой пошли вслед за Ванькой, и вскоре оказались в мастерской на последнем этаже.

Просторное помещение было загромождено лозунгами, подрамниками, незаконченными портретами и планшетами с текстами, в углу куча брусков и реек. На столе банки и пузырьки с красками, кисти, чего только нет.

Возле большого холста, натянутого на подрамник, стоял отец с кистями и палитрой в руках, заканчивая работу над портретом Ленина.

Ленин, как живой, смотрел с портрета на ребят, и они невольно примолкли, с уважением глядя на художника. Ваньку переполняло чувство гордости, так как ребята знали, что он его отец.

– Помощники пришли, как раз кстати, – оглянулся на них отец, и подмигнул сыну. Затем подвел ребят к готовым лозунгам у стены:

– Хватайте вот эти лозунги и тащите во второй цех, к мастеру. Как управитесь, возвращайтесь назад. Покажу, что еще делать.

Ребята быстро разобрали лозунги и поволокли вниз по лестнице…

Отец посмотрел вслед ушедшему вместе с ребятами сыну, и продолжил работу над портретом, вспомнив вдруг, как маленький Ванька испортил его работы. Портреты вождей пролетариата надо было сдать на следующий день заказчику, а сынишка так подрисовал им глаза, желая помочь отцу, что ему пришлось всю ночь работать, чтобы успеть к сроку.

Он улыбнулся невольно, вспомнив те, уже далекие времена молодости, и со вздохом сожаления углубился в работу, лессируя колонковой кистью лик вождя.

На лестнице послышался топот молодых ног, и ребята снова появились в мастерской, обступив художника.

– Все отнесли, и даже помогли повесить на стены, – доложил разбитной и уверенный в себе Сашка Жидков, – что дальше, а то обед скоро.

– Теперь берите планшеты с текстами, их надо доставить в сборочный цех. Только осторожнее, не порвите. Потом займемся подрамниками, но это уже после обеда, – отец посмотрел на часы и проследил, чтобы ребята правильно брали планшеты, и осторожно несли вниз.

– Ладно, Вань, хватит таскать. Отдохни перед обедом, – остановил он, было сына, желая ему потрафить, но Ванька схватил последний планшет и потащил вслед за ребятами, объяснив отцу на ходу:

– Неудобно перед пацанами. Я в обед забегу, или ты уйдешь куда?

– Приходи. Вместе перекусим, поговорим…

Зажав под мышкой учебники с тетрадками, так как с портфелем вроде бы уже неудобно ходить рабочему человеку, Ванька спешил в вечернюю школу на занятия, нахлобучив на голову отцову, белую фуражку.

Он уже отработал смену, пообедал дома, отдохнул и теперь был готов учиться. На углу Ленинской, возле магазина «Книги», ему повстречался Борис.

С рассеянной улыбкой на лице, что было ему не свойственно, он шел по улице весь в себе и даже не увидел Ваньку, пока не наткнулся на него.

– Борька, ты где пропадаешь? Как в воду канул. Три раза подряд забегал к тебе, и все никак не застану, – Ванька обиженно нахмурился.

– Во-первых, здравствуй. А во-вторых… – Борис слегка притиснул Ваньку за плечи и примиряюще улыбнулся: – Не сердись. Понимаешь, каждому свое… Вот ты, в ШРМ спешишь за знаниями, а я с очень хорошей девушкой познакомился. Она, кстати, тоже на релейном работает, только в сборочном цехе. Вот такие, друг Ванька, дела.

Ванька изумленно молчит, забыв, что опаздывает в школу.

– Ладно, беги в школу, ученик. А то двойку получишь. Вечером, после учебы загляни ко мне, расскажу поподробнее, – смилостивился над ним друг и пошел себе дальше.