Гость из будущего. Том 3 (СИ) - Порошин Влад

— Ладно, хорошо, — немного разочаровано пожала плечиками Лидия Сергеевна. — Тогда я пошла?

— Да-да, мне уже нормально, — закивал я и аккуратно двинулся по лестнице вверх, а сам подумал: «Что это сейчас такое было? Это был подкат? Тонкий намёк на толстые обстоятельства? Вроде я повода не давал, и в безразборчевом волочении за симпатичными сотрудницами киностудии и приглашёнными на съёмки актрисами не замечен. Ну, Лидия Сергеевна, странную игру ты затеяла. Однако я — воробей стреляный, меня на мякине не проведёшь. Это я только снаружи молодой, глупый и рьяный. А внутри во мне уже давно поселился старый и прожжённый циник».

— Ого! Ещё четверг середина дня, а Феллини-то уже бухой! — гаркнул кто-то, пробежав вниз за моей спиной.

— Зато пьяный проспится, а дурак никогда, — рыкнул я в ответ и улыбнулся, так как впереди меня ждали большие и серьёзные дела.

«Плохо, когда актёры садятся на голову режиссёру», — подумал я, сорвав листок отрывного календаря, на котором четверг 30-е июля сменился на пятницу на 31-е число.

А с другой стороны мне сейчас всего 24 года, актрисе Нонне Новосядловой — 22, Анастасии Вертинской в декабре исполнится 20, её сестре Марианне и Олегу Видову только-только стукнуло по 21-му, а актёру Льву Прыгунову уже 25. Наш будущий Бонивур можно сказать, что уже «старичок». Но по большому счёту мы все ровесники, представители одного «оттепельного» поколения так называемых «шестидесятников».

Да и потом мы не на съёмочной площадке, где моё слово режиссёра — закон, порядок и указующий перст влиятельной особы. И если завтра в нашем городе на Неве открытие Первого всесоюзного кинофестиваля, а в гостинице, как всегда, мест нет, то не выгонять же мне будущих звёзд советского кинематографа на улицу? Потомки мне такого низкого поступка не простят. К тому же в этом 1964 году моя комната в коммуналке в 14 квадратных метров — это всё равно, что двухкомнатная квартира в 21-ом веке. И при наличии трёх дежурных раскладушек как-нибудь уляжемся все.

«Девчонок можно пустить на кровать, и тогда мне, Видову и Прыгунову достанется по раскладушке», — проворчал я про себя, освобождая рабочий стол от пишущей машинки и стопки бумаг со сценариями. Этому, пережившему блокаду, столу сегодня предстояла почётная миссия — послужить «поляной» для двойного праздничного мероприятия. Во-первых, нужно было хряпнуть за встречу, а во-вторых, у Марианны Вертинской два дня назад прошёл День рождения, который так и не был отмечен.

— А, правда, говорят, что ты уснул прямо в коридоре киностудии? — захихикала Настя Вертинская, крутясь перед большим зеркалом в новом брючном костюме, который сшила моя соседка по коммуналке и одновременно художник по костюмам Галина Васильевна.

— Между прочим, имел на это полное законное право, — хмыкнул я. — Сделал дело, спи, где хочешь смело. Кстати, как прошли кинопробы в Минске? Нонна что-то ничего не говорит.

— Да так, не очень, — погрустнела Анастасия Вертинская, а затем, выглянув в коридор, чтобы узань слышит нас кто или нет, она быстро и тихо протараторила, — Марьянку утвердили, а меня и Ноннку коленом под зад, хы-хы-хы. Так что с тебя, Феллини, новый и очень хороший сценарий. Ты просто не представляешь — как не хочется сниматься в какой-нибудь ерунде.

Потом младшая Вертинская перед зеркалом по-театральному заломила руки и, пока остальные гости не стали из кухни в комнату заносить выпивку и закуски, она так и простояла, любуясь этой странной актёрской позой.

А что касается нового сценария, то я уже вторые сутки мысленно разрывался на части. Первый секретарь Ленинградского обкома буквально потребовал к 23-му февраля следующего 1965 года сделать продолжение «Тайн следствия», но мне уже не терпелось, засучив рукава, приступить к «Звёздным войнам». Ибо плох тот режиссёр, который не мечтает увековечить своё имя в истории мирового кинематографа. Обычные же комедии, мелодрамы и детективы для отечественного зрителя спокойно снимут и без моих творческих выкрутасов. А вот на мировую арену без моего знания будущего нашему кино не пробиться никогда.

Даже «Война и мир» Сергея Бондарчука, которая получит Оскар совсем скоро в 1968 году, в американском кинопрокате пройдёт совершенно незаметно. А в Италии эта самая дорогая кинокартина в СССР займёт всего 59-е место в хит-параде за 1968 год. Кстати, Сергей Бондарчук чуть позже совместно с итальянцами снимет «Ватерлоо», который поднимется уже на 16-у строчку итальянского кинопроката 1971 года. Но учитывая огромные затраты на производство, это будет эпический финансовый провал.

И вообще, за всю историю советского кино, только «Летят журавли» Михаила Калатозова в 1958 году собрали приличную кассу в Италии, в Западной Германии и во Франции. Но даже и эта трогательная история любви не тронула сердца чёрствого американского зрителя. В США наши картины никогда не попадали в десятку самых успешных с коммерческой точки зрения киноработ. И эту печальную традицию нужно было срочно ломать!

— Мы пить-то сегодня будем или как? — захохотал Лев Прыгунов, взяв в руки бутылку «Советского шампанского», когда на столе были разложены бутерброды, салаты и порезан спелый астраханский арбуз.

— Наливай-наливай, — проворчал я, при этом в свой стакан предварительно плеснув газировки. — Сегодня у нас особенный день, — сказал я, встав с места. — День рожденья — праздник детства и никуда, никуда от него не деться. День рожденья — грустный праздник, но ты, Марианна, улыбнись, не грусти напрасно.

— Урааа! — закричали актёры и актрисы, когда Прыгунов шарахнул пробку из-под шампанского в потолок и принялся разливать слабоалкогольную шипучку по фужерам.

— Кстати, по поводу подарка, — продолжил я свою речь. — Этот брючный сценический кинокостюм из реквизиторского цеха я выкупил. Поэтому, Марианна Александровна, носи его на здоровье, не залей раньше времени шампанским.

— Спасибо, Феллини, — мурлыкнула Вертинская старшая и быстро чмокнула меня в левую щёку.

И тут же я получил по спине легкий тычок маленьким кулачком от Нонны Новосядловой, которая стояла с правой от меня стороны. Чтобы я значит не особо расслаблялся, и помнил клятву верности.

— Кстати, по поводу костюмов, — скромно пробубнил Олег Видов, — мы с Лёвой их тоже хотели бы выкупить.

— Только пока с деньгами пока полная жо… то есть неясность, — замялся Лев Прыгунов. — Отсюда вопрос — когда будет гонорар?

— Подрулили два бандита, где же деньги Зинаида? — хохотнул я. — Спокойно, товарищи артисты, 9-го у нас гастроли в Петрозаводске, а 10-го в кассе «Ленфильма» выплатят «окончаловку» за весь съёмочный период. Так что голодной смертью я вам умереть не дам. Не дождётесь.

— Так это совсем другой разговор! — обрадовался Прыгунов. — Давайте, товарищи, за будущие миллионы до дна!

— Урааа! — вновь раздался дружный артистический хор голосов.

— Скучал без меня? — прошептала красавица Нонна, когда арбуз уже был съеден, опустело пару бутылок шампанского, а из проигрывателя зазвучала приятная лирическая мелодия «Любовь настала» и гости, разбившись на парочки, перешли к танцевальной программе.

— Спрашиваешь, конечно, скучал, — совсем чуть-чуть приврал я, так как придаваться скуке за три последних дня, элементарно не было времени.

— А меня не взяли на роль, — шмыгнула актриса своим прехорошеньким носиком. — Режиссёр как Марьянку увидел, так про остальных и думать забыл. Отснял нас просто для отчёта, для галочки. Ну, скажи, разве я хуже?

Я покосился на Марианну Вертинскую, которая сейчас танцевала с Олегом Видовым, в очередной раз вздрогнул, вспомнив, как её изуродует пластическая операция в будущем, и, пожав плечами, пробормотал:

— У каждого режиссёра своё видение, и на вкус и цвет — все фломастеры разные.

— Разное что? — опешила девушка.

— Фломастеры — это такие японские цветные карандаши. Да и потом, у тебя разве мало работы? В августе у тебя озвучание кинокомедии «Зайчик» и моих «Тайн следствия», гастроли и…