Гость из будущего. Том 3 (СИ) - Порошин Влад

— Товарищ, Басов, ну как же так? — всплеснул я руками. — У вас такая жена красавица, а вы не в ногах?

— Спокойно, Феллини, только спокойствие, — пророкотал Владимир Павлович. — На недельку до седьмого я уеду в Комарово, — пропел он и тут же добавил, — кстати, а поехали в Комарово.

— Уже приехали, стыдоба, — шикнула Валентина Титова.

— Приплыли, товарищ Басов, — хохотнул я, а затем приподнял тело режиссёра со стула и одну руку его закинул себе на плечо, словно мне предстояло с поля боя вывести раненного товарища. — А теперь пошли, — скомандовал я, и мы вместе пошаркали на выход. — Раз, два, левой, правой, на бок не заваливаемся. Я не Геркулес, не удержу. Сохраняем равновесие, силу духа, самообладание и вперёд в светлое киношное будущее!

— Только спокойствие, — пробурчал Владимир Басов.

— Какая стыдоба. И зачем я только сюда согласилась переться? — прошептала за моей спиной его законная супруга.

«За тем же что и все актрисы, и актёры, — ответил я мысленно ей. — Засветиться, примелькаться и познакомиться в неформальной обстановке с другим режиссёрами и сценаристами, а иначе и на пробы не позовут и в кино не снимут. Актёрское ремесло — занятие нервное, неблагодарное и здесь немногим улыбается удача. И самое неприятное, что твоя актёрская судьба полностью зависит от чужого оценочного суждения, которое часто бывает несправедливо. А сколько талантов сгинуло в небытие, не встретив своего режиссёра — просто не сосчитать».

Глава 4

Проигрывать на своей территории, тем более своему самому принципиальному сопернику — это самое распоследнее дело. И пусть этот проигрыш всего-навсего в товарищеской игре в волейбол на балтийском пляже посёлка Комарово, всё равно и обидно, и досадно, и неладно. А сколько потом пойдёт разговоров, что на «Ленфильме» ничего толком делать не умеют: ни фестиваль организовать, ни кино снимать, ни в волейбол играть.

«Хоть бы каким другим киношникам слили, — подумал я, готовясь принять подачу от московского режиссёра Георгия Данелия. — Допустим „Беларусьфильму“, Рижской или Одесской киностудии, не так было бы обидно. Но лететь „Мосфильму“ с позорным счётом 8:13 при таком скоплении красивейших актрис и лучших режиссёров Советского союза, это просто позорище».

Я ещё раз бросил взгляд на почтеннейшую публику, коей перед обедом на пляже собралось не меньше ста человек. Заметил взволнованное лицо своей Нонночки Новосядловой, кривую ухмылку министра культуры Екатерины Фурцевой и примерно такую же пренебрежительную гримасу на лице главного режиссёра театра «Современник» Олега Ефремова. Сегодня актёры этого современного театра, что давал гастроли в Ленинграде, приехали сюда чуть ли не в полном составе. И то тут, то там можно было встретить прогуливающихся Евгения Евстигнеева, Олега Табакова, Михаила Казакова и Игоря Квашу. Кроме того прямо на пляже я нос к носу столкнулся с двумя подругами-соперницами Натальей Фатеевой и Натальей Кустинской. Эти актрисы пока ещё не враждовали из-за лётчика-космонавта товарища Егорова, и громче всех болели за свой «Мосфильм».

«Не дождётесь!» — рыкнул я про себя, перед тем как Данелия шлёпнул по волейбольному мячу, который устремился на нашу половину поля. И хоть подача была не из сложнейших, взял я её с большим трудом. Потому что хитрец Георгий запустил мяч в направлении Иннокентия Смоктуновского. Ибо Гамлета Иннокентий Михайлович играл превосходно, а вот в волейбол, скажем прямо, крайне слабо. Поэтому мне пришлось сделать резкий рывок из зоны центрального защитника на правый край и уже в прыжке подставить руку под пикирующий точно в площадку мяч.

— Ох! — охнули зрители, когда волейбольный снаряд неожиданно взмыл вверх и полетел прямо под нашу сетку.

Я же, словно человек, ужаленный в одно место, моментально вскочил и бросился в том же направлении. Конечно, официальными волейбольными правилами запрещено игрокам задней линии атаковать, касаясь ногами передней зоны, но по пляжным правилам можно. Вот я весь матч и летал как сраный веник по всему полю, а иначе мы бы и тех восьми очков не набрали.

— Лёша, дай! — выкрикнул я, требуя чтобы мне для атаки, мяч накинул Алексей Баталов.

Кстати, любимый актёр всех советских женщин в волейбол играл очень прилично, и пас он выполнил на хорошем профессиональном уровне: на удобной для меня высоте и с нужной скоростью. Я легко взмыл в воздух и шарахнул по мячу хлёстко и мощно. И хоть «мосфильмовцы» попытались выставить блок, над сеткой выросли руки Никиты Михалкова и Олега Видова, мой атакующий удар случился на мгновенье раньше этого заслона. Поэтому мяч буквально воткнулся в половину площадки наших сегодняшних соперников.

— Даааа! — закричали многочисленные болельщики «Ленфильма».

— Переход подачи, — объявил главный судья товарищеской встречи, режиссёр Иосиф Хейфиц.

«Один хрен шансов почти нет, — подумал я, переместившись в зону левого защитника. — В лучшем случае немного помучаемся, подсократим счёт, но результат, скорее всего, предопределён. У них на поле сплошь спортивная молодёжь: Олег Видов, Никита Михалков, Лев Прыгунов, Андрей Миронов. Плюс крепкие тридцатилетние „ветераны“: Георгий Данелия и Василий Шукшин. Хорошо хоть не приехал на фестиваль спортсмен Валентин Гафт, которого пока снимают главным образом в эпизодах. А у нас: кроме меня и Алексея Баталова играть-то нормально никто не умеет. Леонид Быков и Кирилл Лавров — так, серединка на половинку, а Иннокентий Смоктуновский и того слабее».

Но хуже всех играл наш капитан, директор «Ленфильма» Илья Киселёв. Более того он громче всех возмущался, всеми командовал и в своих неудачах винил кого угодно, только не себя. В нём сразу же чувствовался стопроцентный советский чиновник, а если бы Киселёв ещё и подворовывал, то российский тоже. В подтверждении чего Илья Николаевич, встав на подачу, тут же ударом снизу запустил мяч куда-то в сторону кромки Финского залива, чем изрядно насмешил болельщиков киностудии «Мосфильм».

— Эх, сорвалось, — крякнул он.

— За границу потянуло или ветер перемен помешал, а? Илья Николаевич? — прокашлялся я.

— Какая граница, какой ветер⁈ — зло зыркнул на меня директор киностудии. — Ты лучше за собой последи, волейболист, твою так, на мою голову.

— Товарищи, хватит уже лаяться, давайте играть, — проворчал Алексей Баталов, когда судья объявил переход подачи к команде соперника.

Кстати, с Ильёй Николаевичем мы начали и лаяться, и цапаться примерно за два часа до этого необычного товарищеского матча. Сразу после завтрака в «Доме творчества» он пришёл на дачу хирурга Углова, которую снял для всей нашей большой компании дядя Йося Шурухт, и тут же вызвал меня на конфиденциальный разговор. Погода стояла замечательная, летнее солнце, пробиваясь сквозь верхушки сосен, немного припекало, а вокруг гомонили недовольные чем-то птицы и шуршали любопытные лесные белки. Не зря дачу в этом райском месте старались заполучить многие известные ленинградские деятели культуры и науки.

— В общем, слушай меня внимательно, обалдуй, — начал воспитательную беседу Илья Николаевич. — Обидел ты вчера Екатерину Фурцеву очень и очень серьёзно.

— Чё я такого сказал-то? — буркнул я.

— А не надо было на теплоходе трепать языком, что наше кино там, в штатах и в этих чёртовых Европах, никто не смотрит, — прорычал он. — Это прямой камень в огород Министерства культуры. Поэтому ещё до завтрака Фурцева, будь она неладна, всю информацию про тебя собрала и прошерстила.

— Мне скрывать нечего, — усмехнулся я, а сам подумал: «кроме того, что я — гость из будущего. Но в эту фантастику даже министр культуры никогда не поверит».

— Так уж и нечего? — зло захихикал Илья Киселёв. — А ничего, что ты снял «Тайны следствия» без утверждённого сценария в редколлегии Госкино?

— По барабану! Пусть наша «почётная ткачиха» эти претензии предъявит первому секретарю Ленинградского обкома ЦК КПСС, — отмахнулся я, чувствуя, как начинаю закипать. — Василий Сергеевич Толстиков — это не последний человек в партии!