Книга жизни. Воспоминания и размышления. Материалы к истории моего времени - Семен Маркович Дубнов

С. М. Дубнов принадлежал к той части российского еврейства, которая сохраняла верность своему народу, приумножала его культуру, боролась за гражданские и политические права.

Оценить С. М. Дубнова как мемуариста можно, только осознав его вклад в развитие исторической науки, поняв его историософскую концепцию мирового еврейства в целом и российского в частности.

С. М. Дубнов вошел в науку в эпоху, когда главенствующее положение в ней занимали исторические школы позитивизма и рационализма Джона Стюарта Милля, Герберта Спенсера и Огюста Конта. Одновременно в России 70—80-х гг. XIX в. огромное влияние на развитие исторического сознания имели идеи русского народничества, в частности концепции Н. К. Михайловского. Третий камень в основании мировоззрения С. М. Дубнова — та часть философского наследия иудаизма, которая была тесно связана с религиозно-мистическими движениями XVII–XVIII вв. В то же время, как представитель русско-еврейской интеллигенции, ученый, бесспорно, опирался на идеи Гаскалы.

Свое идейное credo Дубнов обосновал в работах «Что такое еврейская история» и «Письма о старом и новом еврействе». Оно было выработано в острых дискуссиях с такими мыслителями, как Ахад-Гаам, И. Равницкий, Х.-Н. Бялик, Бен-Ами. Суть концепции С. М. Дубнова заключалась в том, что он, в отличие от большинства своих предшественников, рассматривал еврейство исключительно как нацию духовную. Утратив свое государственно-территориальное существование, еврейство сохранилось лишь потому, что осталось народом духовным, по его определению, «нацией культурно-исторической среди наций политических». До Дубнова в еврейской историографии господствовали теологические концепции, согласно которым евреи рассматривались исключительно как религиозная общность. Дубнов же воспринимает свой народ как нацию, наделенную великим инстинктом самосохранения. Именно этот инстинкт и позволил евреям не только выжить, но и создать автономные формы национального самоуправления в разных странах и в разные века. Это общины Вавилона и Испании, кагалы и ваады в Польше и Литве. Сделав предметом своих исследований жизнь народа во всех ее проявлениях, ученый анализировал и развитие внутренней общественной жизни, историю религиозных течений и историю культуры; при этом собственно еврейская история рассматривается в неразрывной связи с историей стран пребывания. Для Дубнова-ученого равноценны все течения еврейской культуры, их достижения как на иврите, так и на идиш. Не оставлял он вне сферы своего внимания и культурное наследие, созданное на языках диаспоры: в Испании, Франции, Голландии, Германии, Польше, в странах Востока,

В отношении истории российского еврейства концепция Дубнова заключалась в том, что он воспринимал ее как поступательный процесс, в ходе которого польско-литовское еврейство постепенно, за столетие после вхождения в состав России, начинало осознавать себя еврейством именно российским, со своими особыми культурными, общественными и политическими задачами. В то же время история евреев в России для Дубнова — это часть и всемирной, и российской истории. Изучая ее, он стремился охватить все еврейские территориально-культурные группы; при этом ученый исходил из того, что они жили по единым законам империи. Значительное место Дубнов уделял исследованию духовного развития народа, противостояния раввинизма и хасидизма, значению распространения идей Гаскалы. Фактически он первым из историков дал обобщающую картину развития еврейской культуры в XIX — начале XX в. Дубнов рассматривал национальную культуру на иврите, идиш и русском языке как равноправные ее составляющие. Для него история еврейского народа в России — это не история «государства в государстве», а динамичный процесс, в ходе которого, ломая все внешние и внутренние преграды, евреи постепенно становились полноправным субъектом российской истории.

С. М. Дубнов утверждал: «Сущность историзма в том, чтобы прошлое воспринимать с живостью текущего момента, а современность мыслить исторически». И именно с таких позиций, воспринимая современность исторически, он выработал доктрину духовного национализма. Свои идеи, противопоставленные как сионизму, так и ассимиляторству, ученый изложил в знаменитых «Письмах о старом и новом еврействе». Согласно Дубнову, автономизм — это выражение духовного самоопределения народа, принужденного жить в галусе, еврейской диаспоре. Для ассимиляторов евреи — народ прошлого, для сионистов — будущего; Дубнов же осознавал нацию как постоянно развивающийся организм, требующий повседневной духовной пищи и защиты. Для него аксиомой было то, что большая часть евреев, даже после создания национального очага в Эрец-Исраэль, останется жить в диаспоре. А посему наилучшей формой национального самосохранения станет автономия. Основой ее виделась не религиозная, а национальная община, обладающая системой институтов — культурных, школьных, филантропических. Все общины должны образовать союз, который будет иметь свое представительство в высших государственных учреждениях. Это, по его замыслу, обеспечит «внутреннее возрождение еврейства в диаспоре». Возрождение виделось ему достижимым в результате борьбы за гражданское и политическое равноправие своего народа. «Певец галуса», он писал: «Велико горе рассеяния еврейского народа, но велико и благо рассеяния. Если бы еврейский народ, подобно другим, был прикреплен к одной земле, он был бы уничтожен вместе с территорией при политических катастрофах трех тысячелетий».

С. М. Дубнов обладал необычайно гибким умом и интеллектуальной восприимчивостью. Неустанно трудясь всю жизнь, он стремительно осваивал полученные знания, новую информацию. Он никогда не боялся корректировать свои взгляды, пересматривать те или иные, оказавшиеся отжившими, философские, исторические и общественные концепции. Однако, откликаясь на все веяния времени, он был верен главному, тому, что считал смыслом своей жизни, — изучению еврейской истории и защите прав своего народа. Как историк он вошел в мировую историографию созданием многотомной истории евреев, трудами, которые опирались на обширную базу источников и содержали оригинальную трактовку событий и их новую оценку. Его публицистика и общественная деятельность были тесно связаны с судьбой российского еврейства на стремительно меняющемся ландшафте империи. И все же главным в жизни он считал свои исторические исследования. В 1892 г. Дубнов сделал в дневнике следующую запись: «Моя цель жизни выяснилась: распространение исторических знаний о еврействе и специальная разработка истории русских евреев. Я стал как бы миссионером истории».

«Книга жизни» — это в первую очередь источник по истории российского еврейства и уже во вторую — автобиография ученого и политика. Проблематика книги широка и многообразна. Дубнов касается практически всех сторон еврейского бытия эпохи, в том числе и одной из самых насущных проблем времени — влияния идей Гаскалы, Автор выступает и как исследователь Гаскалы, и как человек, на которого идеи еврейского просвещения оказали непосредственное влияние. С этим связан и первый, еще не осознанный, детский его бунт против консерватизма, гнетущей системы обучения в ортодоксальных учебных заведениях, в которых прошли детство и юность практически всей еврейской молодежи. Воспоминания Дубнова среди прочего ценны и тем, что дают картину влияния идей Гаскалы в развитии. Первоначально нам представлено восприятие ребенка, чей ум ищет иной, не религиозной, не ортодоксальной пищи. Автор ничуть не стесняется