Рождественский Клаус - Энн Айнерсон

— Вот что я получила за то, что открыла студию йоги в центре Лос-Анджелеса. — Ханна вздыхает. — С другой стороны, бизнес процветает. Наш список ожидания длиной в милю. Похоже, все ищут альтернативную тренировку и возможность отдохнуть от суеты и суматошного графика. — Эндрю легонько подталкивает ее, кивая в мою сторону. — Прости, Брукс, я не хотела тебя огорчать.

— Все в порядке, — говорю я с натянутой улыбкой. — Уверен, у вас полно других гостей, с которыми можно пообщаться. Я возьму что-нибудь выпить и, наверное, пойду.

— Ты не можешь уйти так быстро. Ты только что пришел.

Она предлагает мне лист картона и черную ручку, протягивая их до тех пор, пока я наконец не сдаюсь и не беру их.

— Для чего это? — скептически спрашиваю я.

— Мы играем в Бинго.

Качаю головой и пытаюсь вернуть ей бумагу и ручку.

— Лучше не надо.

Она поднимает бровь.

— Очень жаль. Как ты уже сказал, это моя помолвка, и как лучший друг Эндрю и будущий шафер, ты обязан участвовать, — говорит она с ухмылкой.

Бросаю взгляд на Эндрю в поисках поддержки, но он поднимает руки в знак капитуляции.

— Не смотри на меня. Ханна — единственная, кто ведет шоу. Что она скажет, то и будет.

— Кроме того, это не традиционное Бинго. Это гораздо интереснее. Где твое чувство приключений? — Ханна игриво подталкивает меня. — Тебе не повредит хоть раз присоединиться к веселью. Кроме того, Лила много работала над организацией этой вечеринки, и она будет очень расстроена, если узнает, что ты не хочешь участвовать в играх, которые она подготовила.

Я поворачиваюсь к Эндрю.

— Лила… то есть твоя сестра Лила?

Он кивает.

— Да. Обычно мы с Ханной возвращаемся в Старлайт Пайнс, чтобы повидать ее и моих родителей, но я убедил Лилу приехать к нам хоть раз. Она предложила организовать вечеринку в честь нашей помолвки, пока будет здесь.

Лила на восемь лет младше нас с Эндрю. Большинство моих воспоминаний о ней — это воспоминания о девчонке в огромных очках и с задорной улыбкой, которая хотела участвовать во всем, что мы с Эндрю делали.

Последний раз я видел ее более десяти лет назад, на рождественской вечеринке в отеле «Шепчущие сосны». У нее были брекеты, и она была одета в красный комбинезон, который выделял ее, хотя казалось, что она пытается слиться с толпой. Я помню, как она следила за моей бабушкой, желая узнать все тонкости управления трактиром. Теперь, как сказала мне бабушка, Лила занимается организацией мероприятий.

Эндрю обводит взглядом террасу.

— Лила должна быть где-то здесь. Я надеялся дать вам двоим возможность встретиться.

— В последний раз, когда я ее видела, она помогала раздавать карточки Бинго, — говорит Ханна, показывая на стопку в своих руках.

— Не волнуйся об этом. Похоже, она занята.

Зная Эндрю, он, если я ему позволю, уломает меня на роль сопровождающего на ночь, а после того дня, который у меня был, последнее, чего я хочу, — это застрять в попытке завязать светскую беседу с кем-то, кого не видел целую вечность.

К счастью, прежде чем он успевает надавить на меня, к нам подходит пара, чтобы поприветствовать моих недавно обручившихся друзей. Я использую эту возможность, чтобы отойти в сторону, киваю Эндрю и направляюсь в противоположную сторону.

Обычно я избегаю вечеринок, предпочитая уединение в офисе или тихую ночь в своем пентхаусе, смакуя редкие моменты покоя. Единственное место, где я когда-либо чувствовал себя по-настоящему спокойно, — это Старлайт Пайнс, но после смерти отца это место уже никогда не было прежним.

Однако от этого никуда не деться, тем более что Эндрю попросил меня быть его шафером.

Я брожу по периметру крыши, стараясь избежать разговоров с другими гостями.

Это место превращено в тропический рай, как одна из декораций к моему фильму. Мерцающие огни обвивают миниатюрные пальмы, бамбуковая мебель стратегически расположена так, чтобы присутствующим было где отдохнуть. В углу стоит тики-бар, официанты пробираются сквозь толпу, предлагая гостям пина-коладу и мохито из маракуйи, подаваемые в кокосовых орехах.

Справа от себя я замечаю фотобудку, освещенную неоновой вывеской с надписью: Любовь, смех и долго и счастливо. На соседнем столе стоит огромная корзина с реквизитом, а также пробковая доска, заполненная снимками, сделанными другими гостями.

Когда оглядываюсь, то вижу Эндрю и Ханну, погруженных в разговор с другой парой, я расслабляю плечи. Если бы Ханна застала меня здесь в одиночестве, она бы затащила меня на фотосессию, включая реквизит.

Я уже готов идти дальше, но замечаю наманикюренную руку, раздвигающую занавеску фотобудки. Мгновение спустя оттуда высовывается женщина. Ее светлые волосы рассыпаются волнами, а сапфировые глаза сияют загадочностью, пока она осматривает толпу, сосредоточенно нахмурив брови, не обращая внимания на мое присутствие.

Я заинтригован, когда она застывает на месте, поднося руку ко рту, и задыхается, увидев что-то на крыше.

Прослеживаю ее взгляд до мужчины, стоящего возле еды. Его руки засунуты в карманы, он сканирует местность, словно ищет кого-то. Как только смотрит в нашу сторону, женщина задергивает занавеску, словно не хочет, чтобы ее нашли.

Обычно я занимаюсь своими делами, но в ней есть что-то завораживающее. Вопреки здравому смыслу подхожу к фотобудке и отодвигаю занавеску, чтобы рассмотреть ее поближе.

Она поворачивает голову в мою сторону, глаза расширены от удивления.

Через некоторое время говорит:

— Привет, — ее голос едва превышает шепот.

Взгляд женщины встречается с моим, я оказываюсь застигнутым врасплох незнакомым теплом, охватившим меня. Мягкая улыбка обезоруживает, не позволяя отвести взгляд.

Отсюда я могу разглядеть золотые искорки в ее радужке, переливающиеся, как солнечный свет, танцующий на ряби воды. Россыпь веснушек украшает переносицу, полные губы слегка приоткрыты, когда она изучает меня в ответ.

Разумнее всего было бы закрыть занавеску и оставить эту женщину наедине с собой, но я стою на месте.

Я встречал много привлекательных женщин, но никогда раньше не чувствовал такого притяжения.

Это довольно нервирует.

— Я вижу, ты превратила фотобудку в свое личное убежище. Ты планируешь провести здесь всю ночь? — говорю я, испытывая любопытство.

Не собираюсь вмешиваться, но меня раздражает, что на меня влияет незнакомка, которая произнесла всего один слог за все время, что я здесь стою.

Женщина окидывает меня быстрым взглядом, а затем заглядывает через мое плечо на крышу.

— Я не вижу никого, кто ждал бы фотобудку, если только ты не имеешь в виду себя. В таком случае, не стесняйся, присаживайся. — Она приседает, похлопав по пустому месту рядом с собой, слабый румянец струится по ее шее. — Не