Потерянное письмо - Мими Мэтьюз

со спокойным вниманием. Она уже привыкла выслушивать длинные бессмысленные истории от своих подопечных. Она гордилась своим терпением.

— Он не причинил бы вреда женщине, — продолжала леди Харкер. — Это просто его капризы. Видите ли, он становится таким взвинченным. Однажды ночью, в прошлом месяце, мне показалось, что я слышу, как он зовет меня. Я пошла в его комнату. Просто чтобы заглянуть к нему. А он сидел в своем кресле, обхватив голову руками, и плакал. Я не знала, что делать! Я пыталась утешить его, но он сказал, чтобы я убиралась, что он иначе свернет мне шею.

Она покраснела.

— Именно тогда я впервые увидела это. Он держал ее в одной из своих рук. Он держал ее, пока плакал.

Леди Харкер перевела дыхание.

— Ну, я подумала, что, должно быть, мне это померещилось. На следующий день я проверила всю его комнату, но не смогла ее найти. Я была близка к тому, чтобы сдаться, когда мне пришло в голову, что мне стоит расспросить его камердинера. — Она просияла от явной гордости за это решение. — Его камердинер Милсом был его денщиком во время восстания. Он очень предан моему брату. Естественно, он отказался мне что-либо рассказывать. Но я отругала его как фурия. Наконец он сказал, что это действительно была прядь волос. Что мой брат взял ее с собой в Индию. В качестве талисмана.

Манера мягкого поощрения, с которой Сильвия до сих пор слушала рассказ леди Харкер, заметно ослабла.

— Мне очень жаль, мэм. Вы сказали, прядь волос?

— Да. Густая прядь темно-каштановых волос. Милсом признался, что она принадлежала леди по имени мисс Сильвия Стаффорд и что…

Сильвия почувствовала, как ее лицо побледнело. Долгое подавляемое воспоминание угрожало захлестнуть ее.

— Вы же не хотите сказать, что ваш брат… Что ваш брат…

— Граф Рэдклифф. Хотя вы знали его как полковника Себастьяна Конрада — О боже! Мисс Стаффорд!

Леди Харкер вскочила и бросилась к Сильвии.

— Вы что, в обморок упали? Мне принести мои соли? Скажите же что-нибудь, мисс Стаффорд!

Сильвия уставилась на болтающую фигуру леди Харкер.

— Я не падала в обморок, — сказала она.

— Я в полном порядке. Только немного удивлена.

Леди Харкер сжала руку Сильвии.

— Моя дорогая Сильвия… Могу я называть вас Сильвией? И вы должны называть меня Джулией, потому что я чувствую, что вы мне уже как сестра. И я намерена сделать вас своей сестрой. Именно поэтому я и приехала. Чтобы уговорить вас поехать со мной в Хартфордшир, чтобы вы могли выйти замуж за моего брата и снова сделали его здоровым. Но я не должна забегать вперед. мы должны сначала получше узнать друг друга, а потом— Ах! Вот и наш чай.

Она отпустила руку Сильвии, чтобы подозвать горничную с чайным сервизом. Сделав это, она снова отослала ее, села и начала наливать чай.

— Сахар? Много?

Она бросила несколько кусочков в чашку Сильвии и быстро размешала.

— Вот, мисс Стаффорд. Несколько глотков этого, и вы сразу почувствуете себя лучше.

Сильвия взяла чашку заметно дрожащими руками. Она заставила себя сделать глоток. Горячая, сладкая жидкость успокоила ее трепещущие внутренности, но она не думала, что на земле есть напиток, который мог бы успокоить ее трепещущее сердце.

— Ваш брат… — начала она, пораженная тем, что ее голос был таким ровным.

— Вы говорите, что он был ранен в Индии?

Леди Харкер тяжело вздохнула.

— Боюсь, он серьезно ранен. — Она взяла шоколадное печенье.

— Удар сабли рассек ему половину лица, и теперь он весь в ужасных шрамах и слеп на один глаз. Слава богу, он не потерял глаз. Это просто помутнел. Я говорю это, чтобы подготовить вас, мисс Стаффорд. Ибо, когда я впервые увидела его, боюсь, я повела себя довольно скверно. Видите ли, вид довольно пугающий.

Сильвия медленно опустила чашку обратно на блюдце и вернула их на чайный поднос. Теперь она дрожала всем телом и с трудом скрывала это.

— Вашему брату очень больно? — тихо спросила она.

— Боюсь, что да. Хотя, я действительно думаю, что он мог бы вынести все это лучше, если бы только позволил людям приходить и видеть его.

Она снова тяжело вздохнула.

— Но он не хочет, чтобы его кто-нибудь видел. Я думаю, ему стыдно за то, что он потерял свою внешность. Не то чтобы он раньше был очень красив. Но, осмелюсь предположить, вы его таковым считали, иначе зачем бы вам отдавать ему такую большую прядь своих волос?

Сильвия вспомнила ту давнюю ночь в саду лорда и леди Мэйнуоринг. Воздух был напоен ароматом роз. Звезды сияли, как бриллианты. Она позволила ему поцеловать себя там. И она поцеловала его в ответ, обхватив ладонями его суровую челюсть.

— Интересно, скольких юных леди ты целовал в залитых лунным светом садах, — прошептала она ему.

— Никого, кроме тебя, мисс Стаффорд, — хрипло ответил он. — Никого, кроме тебя.

Сильвия посмотрела на леди Харкер. Она не видела никакого сходства между ней и полковником Конрадом. Себастьян был высоким, темноволосым и широкоплечим, черты его лица были резкими, словно высеченными из гранита. Он был пугающим для большинства. Особенно для молодых, глупых женщин. Подруги Сильвии ахнули за своими веерами, когда он впервые подошел к ней и пригласил на танец.

— Вы напугали их, — сказала она ему. Действительно, за исключением краткого знакомства на вечеринке накануне вечером, это, возможно, были самые первые слова, которые она когда-либо говорила Себастьяну Конраду.

— Правда?

— Они все вот-вот упадут в обморок.

Он смотрел на нее сверху вниз, и выражение его глаз было трудно прочесть.

— Но не вы, я так понимаю.

— О, я никогда не падаю в обморок. И меня не так просто напугать. Уж точно не хмурым взгляом.

Тогда она улыбнулась ему и добавила:

— Вам придется постараться, сэр.

Сильвии было неприятно думать об этом сейчас.

— Да, я действительно дала ему прядь своих волос, — сказала она.

— С моей стороны было очень неправильно так поступать. Мы не были помолвлены. И между нами не было никакой договоренности. Но тогда я была молода, без присмотра, и, признаюсь, слишком романтично настроена для моего же блага.

— Никогда так не говорите, мисс Стаффорд! Ваша прядь волос принесла ему столько утешения. И я уверена, что он собирался сделать вам предложение. Вы должны знать, что слова никогда не давались моему брату легко. И я никогда не видела, чтобы он даже разговаривал с молодой женщиной — если не считать того грубого ворчания, к которому он всегда привык. Я была очень удивлена, когда я обнаружила, что у него есть