Воспоминания (1865–1904) - Владимир Джунковский

Но такое явление еще более раздражало ту часть студентов, которая бастовала, и они врывались в аудитории, производя разные эксцессы. К сожалению, многие из профессоров сочувствовали этому студенческому движению и хотя открыто и не высказывали этого, но студенты это считывали и действовали смелее. Таким образом, либеральные профессора вели двойную игру и немало способствовали беспорядкам в университетах.

18-го февраля великий князь присутствовал на похоронах почетного опекуна Черкасова – председателя московского присутствия Опекунского совета. Отпевание происходило в церкви Рождества в Кудрине, я сопровождал его высочество.

В конце февраля внимание великого князя по докладу обер-полицмейстера было обращено на то, что хлеб во всех московских пекарнях продавался чересчур дорого – по 1 рублю за пуд кислого и по 1 рубль 20 копеек за пуд заварного, между тем как хлеб товарищества «Муравейник» продавался в учреждения по 63 копейки за пуд. По этому поводу было произведено расследование и установлена такса по соглашению с Московским городским управлением. У меня, к сожалению, не осталось точных данных о размере таксы, но хлеб стал продаваться значительно дешевле.

5-го марта Мариинское училище Дамского попечительства о бедных праздновало 50-летний юбилей своего основания. Я сопровождал их высочества, которые были встречены при входе в училище председательницей М. А. Нейдгарт. После обедни был молебен, затем скучнейший антракт и чай.

7-го марта в Москву привезли тело так трагически погибшего Боголепова. Прямо с вокзала траурная процессия направилась на Дорогомиловское кладбище через весь город. Их высочества встретили тело у ограды кладбища. После обедни и панихиды в церкви гроб был вынесен на руках. Великий князь нес гроб до самой могилы.

9-го марта в Москву приехал великий князь Константин Константинович для осмотра военно-учебных заведений и остановился в генерал-губернаторском доме. На другой день приехала его жена Елизавета Маврикиевна с сыном Гавриилом, они пробыли у их высочеств до 17-го марта.

11-го марта я был на похоронах известного артиста Малого театра Макшеева, это был крупный талант.

14-го марта я сопровождал их высочества на заседание Московского художественного общества, которое состоялось в здании Училища живописи и ваяния под председательством великого князя. После заседания их высочества пили чай у директора училища князя А. Е. Львова, с женой которого я так часто танцевал на московских вечерах.

25-го марта, в день Благовещения, с Дальнего востока прибыл отряд Иверской общины, который работал в течение целого года в г. Хабаровске в полевом госпитале, имея во главе старшим врачом И. П. Алексинского и старшей сестрой Л. П. Пиварович. Они же были и со мной в отряде во время греко-турецкой войны. Встреча была на Курском вокзале, с вокзала отряд прямо проехал в общину, где он был встречен великой княгиней Елизаветой Федоровной.

Пасха в этом году была ранняя – 31-го марта. В середине Страстной недели меня позвал великий князь и сообщил мне, что 1-го июля, одновременно с введением винной монополии, в Москве должно открыть свои действия Московское столичное попечительство о народной трезвости и что к этому времени должен быть организован комитет для заведования делами попечительства согласно устава о народной трезвости, высочайше утвержденного 20-го декабря 1894 года. Как председателя означенного комитета великий князь назвал мне командира 17-го армейского корпуса генерала от кавалерии А. А. Бильдерлинга, а должность товарища председателя предложил мне.

При этом великий князь добавил: «Я знаю, как вы жаждете всегда работы, что исключительно адъютантская служба вас не удовлетворяет, и поэтому я решил предложить вам это совершенно новое живое дело, которому, я убежден, вы сумеете дать должное правильное направление, и мне кажется, что оно будет вам по характеру. А. А. Бильдерлинг очень рад иметь вас своим помощником. Я знаю, вы любите самостоятельность – вы ее получите, так как генерал Бильдерлинг как командир корпуса человек занятой и, очевидно, вся работа будет лежать на вас, он будет иметь только высшее руководство. Мне лично вы доставите удовольствие, если согласитесь принять мое предложение, так как это назначение вполне совместимо с вашей должностью адъютанта при мне, и я вас, таким образом, не лишаюсь. Я вполне уверен, что вы совместите обе должности и ни одна из них не пострадает в ущерб другой.

Такое внимание великого князя и та чуткость, которая чувствовалась в каждом его слове, меня растрогали и взволновали. Мне оставалось одно – благодарить великого князя, но я не мог при этом не заметить о том затруднении, которое, несомненно, встретится, когда Бильдерлинг уедет куда-нибудь и я останусь за председателя; как я, в чине капитана, смогу председательствовать на заседаниях комитета, членами которого по уставу, помимо некоторых гражданских чинов, состоят и военные, некоторые даже в генерал-лейтенантских чинах. Великий князь на это сказал: «Чтобы избежать это затруднение, председательствовать на заседаниях в таких случаях будет обер-полицмейстер Трепов, вы с ним в таких хороших отношениях, что у вас с ним недоразумений не будет».

Уходя от великого князя, я просил его разрешения проехать в конце пасхальной недели в Петербург, чтобы посмотреть, как там поставлено попечительство о трезвости и как ведется там это дело (в Петербурге попечительство введено было уже три года назад). Великий князь мне разрешил. Председателем Петербургского попечительства был принц А. П. Ольденбургский, товарищем его помощник градоначальника тайный советник Турчанинов.

На другой день я поехал к А. А. Бильдерлингу и был встречен им более чем хорошо. Мы переговорили обо всем и решили, что я поеду в Петербург знакомиться с делом и затем будем ждать высочайшего приказа, так как наши назначения подлежали высочайшему утверждению.

Пасху встретили как обычно в Успенском соборе, затем у их высочеств было разговенье. В первый день Пасхи опубликовано было назначение генерал-адъютанта Ванновского министром народного просвещения. Он был ранее военным министром, ему было за семьдесят, но это был человек высокообразованный, честнейший, благороднейший. Государь, очевидно, надеялся, что Ванновский как умный образованный человек, имевший большой педагогический опыт, своим авторитетом будет иметь хорошее влияние и как военный сумет внести разумную дисциплину в университетскую жизнь. П. С. Ванновский на другой же день после своего назначения обратился к чинам министерства народного просвещения и к учащимся с воззванием.

<…>[540]