Вся Агата Кристи в трех томах. Том 3 - Агата Кристи

меня быть фамилия». Вдруг она почувствовала облегчение. Перед ней мелькнуло лицо священника, и она решительно проговорила:

— Ну конечно, Пруденс.

— П…, эр, у, де, е, эн, эс?

— Совершенно верно.

— Но это только имя. А как фамилия?

— Каули. Ка, а, у, эль, и.

— Рада, что вы вспомнили, — сказала сестра и отошла с таким видом, словно все остальное ее не интересовало.

Таппенс была довольна собой. Пруденс Каули из ДВО, отец ее священник… у него приход… идет война… «Странно, — подумала она, — похоже, я ошибаюсь. Все это было давным-давно». Она пробормотала про себя: «Это не ваш ребеночек?» Ничего невозможно понять. Она ли это сейчас сказала или это ей сказал кто-то другой?

Сестра снова стояла у ее кровати.

— Ваш адрес, — сказала она. — Мисс Каули или миссис Каули? Вы спрашивали о ребенке?

— «Это не ваш ребеночек?» Кто это спрашивал или это я сама говорила?

— Я бы на вашем месте постаралась уснуть, — посоветовала сестра.

Она вышла, чтобы сообщить полученную информацию по назначению.

— Кажется, она приходит в себя, доктор, — доложила сестра. — Назвала себя Пруденс Каули. Однако адреса не помнит. Говорит что-то о ребенке.

— Ладно, — сказал доктор в своей обычной небрежной манере. — Дадим ей еще сутки. Она справляется с сотрясением вполне удовлетворительно.

II

Томми пытался вставить ключ в замок. Прежде чем ему это удалось, дверь отворилась — на пороге стоял Альберт.

— Ну и как, — спросил Томми, — она вернулась?

Альберт покачал головой.

— И никаких известий — ни звонка, ни письма, ни телеграммы?

— Ничего, сэр. Решительно ничего. И от других тоже ничего. Они затаились. Но она находится у них. Они ее держат, сэр. Я в этом уверен. Они ее держат.

— Что, черт возьми, вы хотите сказать этим своим «они ее держат»? Начитались всякого. Кто ее держит?

— Вы знаете, о чем я. Гангстеры.

— Какие еще гангстеры?

— Те, которые чуть что — выхватывают ножи. Или же международные.

— Перестаньте молоть чепуху, — сказал Томми. — Вы знаете, что я думаю?

Альберт вопросительно посмотрел на него.

— Я полагаю, с ее стороны очень дурно, что она не дает о себе знать. Она совершенно с нами не считается.

— Ну что же, я понимаю, что вы хотите сказать. Отчего же, можно считать и так, если вам от этого легче. Я вижу, вы принесли картину назад, — добавил он, принимая из рук Томми громоздкую поклажу.

— Да, принес эту проклятую картину назад, — сказал Томми. — Ни черта толку от нее не было.

— Вы ничего о ней не узнали?

— Ну, не совсем так. О ней-то я кое-что узнал, да только неизвестно, насколько нам поможет то, что я выяснил. Доктор Меррей, конечно, не звонил и мисс Паккард из «Солнечных гор» тоже? С этой стороны ничего не было?

— Никто не звонил, кроме зеленщика. Он сообщил, что получены отличные баклажаны. Ему известно, что хозяйка обожает баклажаны, и он всегда сообщает об их получении, — сказал Альберт и добавил: — Вам на обед я приготовил курицу.

— Просто удивительно! Ничего, кроме курицы, вы не в состоянии придумать, — сказал Томми капризным тоном.

— Это не то что обыкновенная курица. Такую называют poussin[161], — сказал Альберт. — Она совсем нежирная, — добавил он.

— Ладно, сойдет.

Зазвонил телефон. Томми сорвался с места и схватил трубку.

— Алло… алло?

В трубке раздался далекий, еле слышный голос:

— Мистер Томас Бересфорд? Ответьте Инвергэшли. Вас вызывает частное лицо.

— Слушаю.

— Не вешайте трубку.

Томми ждал. Он немного успокоился. Ему пришлось немного подождать. Затем раздался хорошо знакомый голос, ясный и четкий. Голос его дочери.

— Алло, это ты, папа?

— Дебора!

— Да. Почему ты как будто бы запыхался? Ты бежал к телефону?

«Ох уж эти дочери, — подумал Томми. — Вечно критикуют».

— Я же старенький, вот и задыхаюсь, — сказал он. — Как поживаешь, Дебора?

— Я-то ничего. Послушай, пап, я тут прочитала в газете. Может быть, ты тоже видел? Меня это насторожило. О женщине, которая попала в аварию, и о том, что она в больнице.

— Правда? Мне ничего такого не попадалось. Во всяком случае, я не обратил внимания. А что?

— Понимаешь, ничего особенного. Женщина, немолодая, она попала в аварию, и ее поместили в больницу. Назвалась она Пруденс Каули, а адреса своего не помнит.

— Пруденс Каули? Ты хочешь сказать…

— Ну конечно. Просто… просто я удивилась. Ведь это же мамины имя и фамилия, правда? То есть это раньше ее так звали.

— Ну конечно.

— Я всегда забываю про Пруденс. Мы ведь никогда ее так не называли — ни ты, ни я, ни Дерек.

— Верно, это имя никак не ассоциируется с твоей матерью.

— Знаю, знаю. Я просто подумала… странно как-то. Ты не считаешь, что это как-то связано с ней?

— Вполне возможно. А где это случилось?

— По-моему, в газете написано, что больница находится в Маркет-Бейзинге. Я почему-то беспокоюсь, хотя понимаю, что это страшно глупо. Мало ли людей с фамилией Каули, а Пруденс на свете сколько угодно. И все-таки я решила тебе позвонить и выяснить. Удостовериться в том, что мама дома и с ней все в порядке.

— Понятно, — сказал Томми. — Все понятно.

— Ну скажи, папа, она дома?

— Нет, дома ее нет, и я совершенно не уверен, что с ней все благополучно.

— Что ты говоришь! — воскликнула Дебора. — Где же она и что делает? Ты, наверное, был в Лондоне по своим дурацким секретным делам столетней давности, чесал язык со старыми приятелями.

— Ты совершенно права, я вернулся только вчера вечером.

— И обнаружил, что мамы нет дома, или ты знал, что ее не будет? Ну же, пап, рассказывай. Я же чувствую, что ты встревожен. Прекрасно чувствую. Что произошло? Мама наверняка снова что-то затеяла, ведь так? Лучше бы сидела тихо и мирно дома, ведь она уже не молоденькая.

— Ей не дает покоя одно обстоятельство, связанное со смертью тетушки Ады, твоей двоюродной бабушки.

— Что это за обстоятельство?

— Одна из пациенток этого дома сказала ей нечто такое, что ее обеспокоило. Эта старушка много чего говорила, и твоя мама стала опасаться за ее жизнь. И вот, когда мы приехали в приют разобрать вещи твоей двоюродной бабушки, мы решили поговорить с этой дамой, и тут выяснилось, что она довольно неожиданно уехала оттуда.

— Но что же тут странного? Это вполне естественно.

— Ее забрали родственники.

— И это тоже естественно. С чего это маме вздумалось волноваться?

— Она вдруг решила, что с этой старушкой что-то случилось.

— Понятно.

— Боюсь, что это звучит несколько драматично, но старушка исчезла. Все было обставлено наилучшим образом: подтверждено стряпчими,