Держи меня крепче - Рида Сукре

сразу же резко притормозила, взвизгнув тормозами. Шер, перегнулся через сидение и помахал мне рукой. Сам при этом он выглядел огорошенным, будто не верил, что посмел так сделать, а ко мне вновь вернулось благостное состояние, что моя летящая голова стала ввинчиваться штопором в очищенное от тучек небо.

Как только дверца за воздушной будоражащей кровь девушкой закрылась, Шер выжал педаль газа, спеша к парням, которые, судя по телефонному звонку, схватили Оливера «под интервенционный арест», чтобы вправить тому вывернутую черепную коробку на место. Пока они не натворили дел, было необходимо вмешаться, чтобы расставить все точки над «i». Ехать нужно было быстрее, а он даже не знал, что за карнавал дикой щедрости устроил, решив подвезти малышку до дома. Любой, кто знал его достаточно хорошо, мог с уверенностью подтвердить, что в нём не умер джентльмен, Артём всегда уважительно относится к лицам женского пола, хотя бывали и забавные исключения, но его уважение частенько бывает напускным. Пьяную в хлам девицу, надравшуюся в его компании, он, конечно же, доставит домой и передаст на руки переполошенным родителям, но сделает это только из вежливости, из уважения и памяти к некоторым бередящим душу воспоминаниям, но без желания. А неправильную блондиночку (как её можно назвать правильной, когда она не в пример остальным блонди не гламурна, не грациозна, умна, неудачлива?) именно что хотелось доставить до дома, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке и что ей не угрожает опасность, а то она и на ровном месте может покалечить если не себя, то окружающих. О ней хотелось заботиться. И поцелуй всё ещё давал о себе знать.

— Брат, я думал, вы уже давно перешли в горизонтальный режим, — раздалось иронично с заднего сидения, а в зеркальце заднего вида мелькнула довольная мордаха Ильи.

Шер от неожиданности затормозил и впечатался грудью в руль, который отозвался непроизвольным надрывным визгом клаксона, призывая внимание шеровской малышки, бодро припустившей к своему дому. Она быстро обернулась, не веря, что это адресовано ей, получила порцию приветствий от Артёма, который быстро сориентировался (и правильно не верила, впрочем), потом разулыбалась, как шальная, и вприпрыжку, разбрызгивая лужи, поскакала к подъезду.

По пути она умудрилась «искупать» своих «любимых» соседок, Серу и Грипп, которые решили «посидеть на форуме», то есть на лавочке, поперемывать косточки соседям, и подышать свежим, переполненным озоном воздухом в ожидании брутальных старичков из соседнего подъезда. Смотреть, чем закончится потасовка между «отцами» и «детьми» времени не было, он, грозно поглядев на довольного Илью в зеркальце, вновь тронулся.

Хотя стоило остаться, чтобы отвадить от своей девушки, то есть жены, недавно «откинувшегося» внучка Агриппины, который отмотал свой срок и вернулся к бабушке транжирить её пенсию. Феоклист, как звали этого гопника благодаря любви бабули к прекрасному, курил на балконе, когда услышал бешеные вопли своей прародительницы и, не думая ни секунды, рванул ей на помощь. Увидев миловидную девушку, скромно молчащую и насуплено слушающую бабулины тирады, Фео докурил сигарету до бычка, оглядывая девицу, которая ему, определённо, была по вкусу, и пошёл в наступление:

— Ба, ты, @Нецензурная речь@ что ли?

Сера и Грипп умолкли. Они обе немного благоговели перед уголовным пареньком, все своё прошлое, начиная с четырнадцати лет и кончая нынешними двадцати двумя годами, проведшим в колонии, сначала для несовершеннолетних, а потом и в обычных тюрьмах.

— А мы чего, внучок? Мы ничего.

Сера тоже затрясла головой, да так сильно, что её вставная челюсть заходила в торжественном клацанье.

— Ошалелые бабули, чтоб больше её не трогали. Ясно?!

Обе клушки вытянулись по струнке и разве что только руку к голове не приложили.

— Э-э… Спасибо, добрый человек, — буркнула Лена и поспешила скрыться в спасительной прохладе и темноте подъезда.

— Погодь, малая! — заорал Феоклист. Лена остановилась как вкопанная.

— Д-да?

— Провожу.

— Ну, хорошо, — не стала она спорить, ещё раз поглядев на запуганных старушек, которых стало жалко.

Ехать с ним в лифте она посчитала опасным, а так как путь до девятого этажа предстоял неблизкий, он щедро предложил ей «сыпануть семян», но девушка благородно отказалась, рассудив, что так ему достанется больше.

По мере того как лифт медленно полз, они успели узнать имена друг друга, похвастать татухами. А ведь нормальным парнем был, ходил в театральный кружок даже, печально отозвалось в памяти его имя. Лена услышала душещипательный рассказ о том, как «малой, с которым Феоклист сокамерничал, на вторые сутки повесился», а Ленка ему, в свою очередь, рассказала, как «происходит таяние арктических льдов», загадочно улыбаясь.

— Ну чё, нимфетка, когда забиваем встречу? — привалился он к косяку её двери и сунул руки в карманы костюмчика «Адидас», когда они поднялись на девятый, а девушка стала жать на звонок, но как назло, никто к двери вприпрыжку не бежал, снося все препятствия в виде обувной подставки, тумбы, всякого валяющегося после прибытия с дачи в коридоре хлама, который с утра ей было убрать лень, а больше в доме уборкой никто не занимался.

— Не знаю, — опешила Елена, не привыкшая к мужскому вниманию.

А Фео, тем временем, стал подкатывать к ней своё возбуждение:

— Ты чё, целочка, ломаешься?

— Слова подбирай! — возопила Ленка, потом осознала, что он старше, и добавила: — те!

Сама она продолжала жать на звонок, надрывно верещавший в квартире и пугающий своей настойчивостью, так что Стас, пробегавший мимо входной двери по естественной нужде, услышал его, распереживался и пошёл отпирать вход со сковородкой наперевес.

— Озабоченный извращенец! — выкрикнула девушка в момент, когда дверь открылась, врезала гопнику по тем самым «причиндалам», которые он пытался подкатить, и «грациозно» проскользнула под рукавом Стасика, а тормозила уже лбом в комод, ойкая.

Стас сам по себе внушения не вызывал, но заставив воинственного братишку встать на защиту малахольной Лены, сковородка сделала своё дело: не ожидавший подвоха Феоклист отхватил по физиономии сковородой с пламенным напутствием: «Звезди отсюда, звездолёт!» и совершенно одурманенный двойной атакой направился к спуску.

Артём Охренчик о том, что его малышка вновь влипнет в историю, не знал, и гнал на полной скорости, выжимая из тачки-танчика всё до последней крохи, с укором поглядывая в зеркало заднего вида и ожидая вопросов от друга, который слышал больше, чем было нужно.

— Не думал, что ты застрянешь в букетно-цветочном периоде… — задумчиво и ехидно произнёс Фотограф.

— Даже интересоваться не буду, отчего ты за мной шпионишь, так что спрашивай уже, — недовольно перебил его Шер, который был готов дать ответы. Он помнил, что высадил парня перед тем, как встретиться с ней, и похоже память ему изменяла.