Держи меня крепче - Рида Сукре

симпатичный парень не остался незамеченным. Сеня устремил на нас свою камеру и, кажется, собирался помчаться следом. Ролл же затравленно жевал бутер и старался не обращать внимания на творимый вокруг хаос. Всё это я заметила лишь краем глаза, моим вниманием полновластно завладел Шер.

— Эй, ты опух? Куда меня тащишь? Ты посягаешь на мою свободу! — пищала я, но он делал вид, что не слышал, или не слушал, что в его случае одно и то же.

— Охренчик! — окрикнула сестрёнка моего муженька, а он остановился, как вкопанный, так что я чуть по инерции не отлетела на пустующий столик. — Знаешь, я не держу на тебя зла, — она вымученно улыбнулась и приподнялась со стула, Лизка крепко держала её ладонь в своей руке, — иди с миром, друг… — и мрачным тоном закончила: — но в жопу!

Шер, до этого момента не глядевший на неё, обернулся:

— Спасибо, Сонь, приму за благословение, — он отсалютовал ей и, схватив меня в охапку, так как на ногах я передвигалась крайне медленно, потащил моё бедное тельце прочь из кафетерия.

Муженёк выволок меня на улицу, дождь уже прекратился и уступил небосвод солнцу, изо всех сил старающемуся нагреть землю и высушить её, запихнул меня на переднее сидение машины своего братца, на которой ездил уже неделю и, сев за руль, повёз в неведомые дали.

Пусть звучит глупо и сопливо, но может и мне правда воспользоваться советом Эльмиры и сделать шаг, а уж потом жалеть или не жалеть. Хотя с Шером в любом случае — вариант «жалеть».

— Почему Соня тебя так ненавидит?

Шер молчал. Я повторила вопрос. Он нехотя стал отвечать:

— Недавно упражнение делали сложное, я её страховал. Но облажался, и она себе чуть копчик не расшибла. В общем, my bad. Но теперь, как видишь, она меня простила.

— Да? А я и не знала… Всё-таки ваши занятия брэйк-дансом опасны для здоровья.

— Ты реально сейчас об этом думаешь? — подивился он и обернулся ко мне, я вновь увидела, что его лицо оцарапано и потребовала остановить машину. С третьей попытки он меня послушал и вырулил на парковку супермаркета «Саранча».

— Где аптечка? — командовала я.

— Зачем?

— А ты как считаешь?

— Ну, не знаю, может у тебя ПМС, и ты ищешь таблетки? — предложил свой мега-смешной вариант Шеридан.

— Артём, мы тут не в игрушки играем. Пожалуйста, скажи, где аптечка.

Моими словами он не впечатлился, по крайней мере виду не подал, но аптечку тут же выдал. Далее я приказала ему зафиксироваться на сиденье и отцепив ремень, поползла к его лицу, чтобы обработать перекисью для обеззараживания.

— Лицо ко мне поверни, Тёма, — он повернул и на меня посмотрели голубые-преголубые манящие в неизведанные дали глаза. — Чего ты глазища свои вылупил? Закрой, — отчего-то грубо и с не присущей мне хрипотцой попросила, то есть приказала, я и прокашлялась. Уже и в горле из-за него першит. Или не из-за него — на улице прошёлся дождь, было прохладно и заболеть мог каждый. Голос мой мне не нравился.

— Аккуратнее, — шикнул он, когда я прикоснулась ваткой к ранению.

Его по асфальту лицом таскали что ли?

— Что случилось с твоим лицом?

— А так не видно? — выдохнул он мне прямо в район горла, где кожа особенно чувствительная, а учитывая ещё и то, что моё лицо было на близком расстоянии, то его губы почти касались моей шеи. Толпы мурашей активизировались и стали трубить о предстоящей войне, бегая по моему телу во всех направлениях. Моя коленка, соскочив с сидения, упёрлась ему в бедро, а вторая вообще полетела в неведомые места подсиденьевого пространства, но долететь туда ей не дали — крепкие руки Артёма перехватили на подлёте и ловко усадили себе на колени, которые облегали мокрые джинсы, и моя одежда в момент промокла.

— Фу, зачем ты под дождём гулял без зонта, заболеть хочешь?

Глаза он так и не открыл, но голосом, будто пробежал стометровку, причём по сто раз без передышек, сказал:

— Ритуальные бои баранов. Слышала о таких?

Я покачала головой, потом до меня дошло, что он меня не видит, но так и не сжалилась над ним, не разрешая открыть глаз, будто это могло стать побудителем к нежелательным действиям:

— Нет, не слышала про баранов. То есть про бои. Про баранов я слышала.

— Бои лоб в лоб, — он боднул меня в лоб своим и хриплым голосом продолжил: — Два барана весом по четыреста килограмм несутся друг на друга со скоростью до двухсот километров в час. А потом — бамс — и лбами: черепуха в черепуху. Но оба живы и здоровы, расходятся…

— Жестоко, — свой лоб убирать он не торопился, да я и сама не просила, наслаждаясь тем, как его аромат наполняет мои лёгкие, а его губы плавно двигаются, рассказывая совсем неромантичные истории о животных. — Ты «Discovery» насмотрелся?

— Нет, такое показывают на «Animal Planet»…

— А разница?

— Нет никакой разницы. Просто телек.

— Ага.

Если ты мне сейчас скажешь, что снег лазурный — я поверю. Не потому что твои глаза цвета лазури, но они сейчас именно такие — я это просто знаю, даже несмотря на то, что они закрыты — а потому что это ты скажешь. И больше ничего не важно.

Я точно знаю, чего хочу — всего лишь — пара сантиметров и вот осуществление моего желания. Их преодолеть ничего не стоит. Его глаза закрыты, а значит, он беззащитен и доверяет мне, чего я медлю? Он ведь сам этого хочет — не так ли?

Последняя попытка внять его разуму:

— Зачем ты так, Артём?

— Как?

— Ты заставляешь меня плакать…

Он вмиг открыл глаза и заглянул в мои, озабоченность и недоумение сменили друг друга:

— Но в твоих глазах нет слёз.

— Моё сердце плачет, — я взяла его руку и приложила к стучащему в грудной клетке колибри.

Шер не сводил с меня глаз.

Такая тёплая ладонь в области сердца.

Такое чистое желание.

— Что же ты делаешь? — глухо поинтересовался свистящим шёпотом. — Я спрошу тебя только одно, — я кивнула, — с Оливером тебя ведь не связывает ничего, кроме дружбы?

— Ты ревнуешь?

— Просто ответь: да или нет. Соври. Не важно. Просто ответь правильно. Сейчас.

Я врать не стала.

Соня так и осталась стоять, потрясая кулаками вслед стремительно удаляющейся парочке, которые с превеликим удовольствием обрушила бы на своего экс-парня и сестру.

— Успокойся, Сонь, это нормально, — пыталась успокоить её Лизка.

Но девушка лишь резко выдрала из её ласковых рук свою и бросила ей грубо:

— Заткнись!

— Сонь, — не