Держи меня крепче - Рида Сукре

он легонько укусил меня за нижнюю, призывая к содействию. Я, жутко стеснительная в жизни, сейчас об этом забыла, и на призыв Артёма ответила с удовольствием.

И понеслось…

У меня кружилась голова от его настойчивых, алчущих ответной страсти губ. Его руки, выпустив плечи, стали гладить мой чувствительный затылок, я мурлыкала и даже (о, бог ты мой, в лучших традициях порнофильмов, нет-нет, я их не смотрела, но знаю) постанывала. Но муженёк и сам хорош — он вторил мне и, кажется, летал где-то на частотах нирваны. Я осмелела, сняв руки с его отвердевшего грудного мышечного массива, тоже переместила свои руки: одну на его щёку, другую — на затылок, и стала водить пальцами по выбритым «дорожкам» эмблемки FJB. Это вызвало бурную реакцию. Не только у него, но и у меня, я чувствовала, что желаю большего. Это витало в воздухе, а мокрая одежда помогала ощутить физически.

Но границы мы не пресекали, держа себя в рамках. Один раз уже нарушили, поженившись, — второй раз, думаю, будет перебор.

Не знаю, как долго мы целовались, время текло, как песок утекая сквозь пальцы, но останавливаться казалось смерти подобно. Я думала, что если оторвусь от его губ — то этот момент канет в Лету и станет историей, а мне хотелось чувствовать их солоноватый вкус и протянуть поцелуй как можно дольше. Я уже задыхалась, захлёбывалась и не могла остановиться, как ненасытное животное в засуху, нашедшее оазис в пустыне. И продолжала тыкаться в чувственные губы, пока неожиданно для себя, не оторвалась — сама — и не упёрлась щекой ему в плечо. Его сердце, казалось, хотело вырваться на свободу, может у него там тоже живёт колибри? Хотя это не брутально, скорее всего у него в грудной клетке живёт горный козёл, скачущий по горам, по долам на реактивной скорости с пропеллером в попе, работающим на уране, — это больше похоже на правду. Его «широкоформатная» грудь продолжала вздыматься, но он молчал. Ждал, что я первая заговорю?

— Я загадал, что не влюблюсь в тебя, — неожиданно раздался его запыхавшийся голос, который хозяин силился восстановить и который вверг меня в состояние анабиоза. Я замерла, приклеившись к груди Артёма, и тупо слушала выдаваемые его сердцем хиты. На большее я способна не была, потому что таких откровений уж точно не ожидала и опешила.

А он продолжал:

— Желание, на одуванчиках, помнишь? — я не ответила, но потёрлась о его плечо щекой, подрастеряв все слова. Наверное, путём слюнообмена они через рот все укатились ему голову. — Так вот, я загадал, что не влюблюсь… в тебя.

Я ещё секунд тридцать собирала пазл из его слов, затем меня осенило, и я вдруг снова обрела способность говорить, произнеся свою догадку:

— Твоё желание ведь не должно сбыться, Тём…

— Знаю.

— То есть, методом «от обратного», ты в меня влюб…

— Детка, — он прижал моё лицо к своей груди так, что я не имела возможности досказать свою обличительную правду. — Ты что, веришь во всякий бред с желаниями? С желаниями на одуванчиках? — это он решил уточнить свой и так понятный вопрос. — Может, ты и гадалкам веришь, и во всякие тупые пророчества?

Я промычала что-то невразумительное, обслюнявив ему футболку. Он ругнулся и убрал свою культю от моего затылка, а я воодушевилась и решила сказать заново, чтобы быть услышанной:

— Я не знаю, стоит ли верить в пророчества, но твои слова говорят сами за себя.

Он хмуро улыбнулся:

— То есть тебе такой расклад нравится? — его глаза хитро прищурились, но где-то в глубине зрачков, расплёскиваясь на тёплые лазурные радужки светлыми каплями, бултыхалось что-то манящее, притягивающее, родное. Голос же его к этому моменту уже нормализовался, хотя некоторая наэлектризованность оставалась.

Шер протянул руку и заправил мне за ухо выбившуюся прядь, задержав на секунду руку на ухе. Я чуть снова не растаяла. Думаю, это смотрелось бы мило — вязкая липкая лужица под его ногами. То есть отвратительно, конечно же.

Фу, ну и мысли в голову приходят. А всё потому что я боюсь, как маленькая девочка. Я уже услышала то, что хотела, но не ожидала услышать, и теперь боялась, что он возьмёт свои слова обратно, скажет, что ошибся, хотя нет, он не из тех, кто скажет: «Я ошибся». Он скажет: «Надо же, как интересно получилось! А у тебя прикольная реакция!» Как же я этого боюсь.

Меня пробрал озноб от этих мыслей, а Тёма инстинктивно сжал мои плечики в свои тёплые влажные объятия.

Голова готова была сорваться с плеч и улететь в небо, а свидетели в этот счастливый день орали бы: «О! Дирижабль в виде чьей-то глупой башки проплывает!», и снимали бы на мобильники, а потом выкладывали в сеть.

— Артём…

Он сжал мои плечи, призывая посмотреть ему в глаза. Интересно, как я выгляжу со стороны? Наверное, как пришибленное дитя природы. А вот он просто великолепен, что уж скрывать. Понятно, почему он пользуется популярностью у девушек, но какой надо быть дурой, чтобы терпеть все его выходки? Вывод сам собой напрашивается: такой дурой, как я.

Его внимательный взгляд изучал мои глаза, пытаясь прочитать мысли. Дорогой, ты же не вампир из «Сумеречной саги». Я не удержалась и усмехнулась, теперь он добавил во внимательный взгляд ещё и удивления.

— Что-то смешное?

Я покачала головой, боясь, что если вдруг скажу ему о своей глупой ассоциации, он меня из машины прямо через окно выкинет, типа не стоит меня сравнивать с каким-то гееподобным вампирюгой. От этого стало ещё смешнее. Я вновь рассмеялась, чем заработала злобный прищур, но больше я не верила, что он злобный скорее, наигранный. Или же это всё моя фантазия?

— Ты же не злишься? — я решила проверить догадку. Меня, наверное, невидимый петух в темечко клюнул, вот я малость того, не догоняю временами что, когда и как говорить, а главное, кому.

Но сейчас не тот случай.

Артём нарисовал на лице небывалую серьёзность:

— Сегодня я складываю с себя полномочия палача, и ты останешься жива, так что возрадуйся, смертная, — пафосно изрёк он и широко мне улыбнулся.

Я тоже робко улыбнулась ему и вдруг ощутила, что мне сильно некомфортно сидеть в мокрой одежде, которая налипла на всё тело, штаны и нижнее бельё — так вообще приклеились, и всё теперь зудит. В попытках почесаться, я начала ёрзать, гримируя это под то, будто я пытаюсь удобнее устроиться на его коленках.

Шер меня остановил, фиксируя в одном положении и ещё более хриплым, чем до этого (просто