Комментарий к роману "Евгений Онегин" - Владимир Набоков

«Медный всадник» связан с ЕО и замечательной чередой строф, написанных с «онегинской» последовательностью рифм, под названием «Родословная моего героя» (1832); Пушкин колебался, которому из двух Евгениев ее отдать, и, наконец, выбрал третьего героя (Ивана Езерского). См. мой Эпилог вслед за комментарием к десятой главе.

11 Несется вдоль Невы в санях. / На синих, иссеченных льдах — Лед на Неве начинает ломаться и двигаться по течению между серединой марта и серединой апреля (концом марта и концом апреля по новому стилю). Обычно за две-три недели река полностью освобождается ото льда, но иногда он продолжает плыть вплоть до второй недели мая. В строфе XXXIX снег на улицах уже уступил место грязи. Некоторые читатели полагают, что «иссеченные льды» — это скорее «изрезанный лед», плывущие расколотые водой льдины, стертые и подтаявшие, а не великолепные аквамариновые глыбы, вырубленные из замерзшей Невы и высящиеся над ее сверкающим снежным покровом, готовые к перевозке куда потребуется. По подсказке Тургенева Виардо пишет: «Le soleil se joue sur les blocs bleuâtres de la glace qu'on en a tirée»[881].

Ср. стихи 75–83 вступления к «Медному всаднику»:

Люблю, военная столица,Твоей твердыни [пушки][882] дым и гром,Когда полнощная царицаДарует сына в царский дом,Или победу над врагомРоссия снова торжествует,Или, взломав свой синий лед,Нева к морям его несетИ, чуя вешни дни, ликует.

Следует вспомнить, что по той же Дворцовой набережной в мае 1820 г. прогуливались Онегин и Пушкин.

14 — XL, 1 Случай межстрофического переноса, примеров которого в романе не так уж много (см. Предисловие). Есть изумительная логика в том, что схожий перенос мы встречаем в гл. 3 (XXXVIII, 14 — XXXIX, 1: «задыхаясь, на скамью / Упала»), когда Татьяна убегает в парк, чтобы там ее нашел Онегин и прочел ей свою отповедь. Теперь они поменялись ролями, и Онегин, задыхаясь, несется туда, где урок ему преподаст Татьяна.

XL

Стремит Онегин? Вы заранеУж угадали; точно так:Примчался к ней, к своей Татьяне,4 Мой неисправленный чудак.Идет, на мертвеца похожий.Нет ни одной души в прихожей.Он в залу; дальше: никого.8 Дверь отворил он. Что ж егоС такою силой поражает?Княгиня перед ним, одна,Сидит, не убрана, бледна,12 Письмо какое-то читаетИ тихо слезы льет рекой,Опершись на руку щекой.

Здесь, как и в других местах, мои предшественники состязаются, дабы перещеголять друг друга в глупостях. Сполдинг: «Pallid and with dishevelled hair, / Gazing upon a note below» («Бледная и с растрепанными волосами, / Глядя вниз на записку»); Эльтон: «sitting full in sight, / Still in her négligé, and white» («сидя вся перед ним, / Все еще в неглиже и белая»); мисс Дейч: «Looking too corpselike to be nobby, / He walks into the empty lobby» («Слишком похожий на труп, чтобы казаться красавцем, / Он входит в пустую прихожую»); и мисс Радин: «…and his passion swelled / To bursting as he saw she held / the letter he had sent…» («…и его страсть усилилась / До взрыва, когда он увидел, что она держит / Письмо, которое он послал…»).

5—8 Все здесь погружено в атмосферу сна. Как в сказке, перед ним бесшумно отворяются двери, и он проникает в заколдованный замок. И как во сне, он находит Татьяну, которая перечитывает одно из трех его писем.

<…>

XLI

О, кто б немых ее страданийВ сей быстрый миг не прочитал!Кто прежней Тани, бедной Тани4 Теперь в княгине б не узнал!В тоске безумных сожаленийК ее ногам упал Евгений;Она вздрогнула и молчит8 И на Онегина глядитБез удивления, без гнева…Его больной, угасший взор,Молящий вид, немой укор,12 Ей внятно всё. Простая дева,С мечтами, сердцем прежних дней,Теперь опять воскресла в ней.

10 Его больной, угасший взор… — Ср. вид Сен-Пре в «Юлии» Руссо, ч. III, письмо XIII (Юлия к мадам д'Орб): «pâle, défait, mal en ordre»[883], он прощается с больной Юлией. И жалоба Линара в «Валери» мадам де Крюднер, письмо XLII: «…voyez ces yeux éteints, cette pâleur sinistre, cette poitrine oppressée…»[884]

XLII

Она его не подымаетИ, не сводя с него очей,От жадных уст не отымает4 Бесчувственной руки своей…О чем теперь ее мечтанье?Проходит долгое молчанье,И тихо наконец она:8 «Довольно; встаньте. Я должнаВам объясниться откровенно.Онегин, помните ль тот час,Когда в саду, в аллее нас12 Судьба свела, и так смиренноУрок ваш выслушала я?Сегодня очередь моя.

В гетевском «Вертере», одном из любимых романов Татьяны (во французском переводе Севеланжа, 1804), тема признания и расставания обретает более драматический поворот: «[Вертер] couvrit ses lèvres tremblantes de baisers de flamme. [Шарлотта] le repoussait mollement… „Werther“, s'écria-t-elle enfin du ton le plus imposant et le plus noble. [Вертер] la laissa échapper de ses bras»[885] и потерял сознание. Она выбежала из комнаты. Он приподнялся и прокричал ей вслед через открытую дверь «Прощай!»

1 Она его не подымает — «Elle ne le relève pas». (См. коммент. к гл. 3, XXXIII, 1.)

2—6 …очей Бесчувственной… О чем… мечтанье… молчанье… — очаровательная игра аллитераций на звуке «ч».

<…>

XLIII

«Онегин, я тогда моложе,Я лучше, кажется, была,И я любила вас; и что же?4 Что в сердце вашем я нашла?Какой ответ? одну суровость.Не правда ль? Вам была не новостьСмиренной девочки любовь?8 И нынче – Боже! – стынет кровь,Как только вспомню взгляд холодныйИ эту проповедь… Но васЯ не виню: в тот страшный час12 Вы поступили благородно,Вы были правы предо мной.Я благодарна всей душой…

2 Я лучше… была. — По своей сути и грамматической форме «лучше» — это сравнительная степень от «хорош», «хороша» (ж. р.). Но этот предикативный член «хорош, хороша» имеет и второе значение (галльского происхождения), а именно «красивый» (ср.: il, elle est bien de sa personne — он, она хорош или хороша собой). Другими словами, когда переводчик передает смысл второй строки этой строфы, ему приходится выбирать между «я была более хорошим человеком» и «я была красивее». Я предпочитаю последнее, как и Тургенев с Виардо: («…plus jolie, peut-être»[886]).

Что ни говори, но теперь Татьяна стала человеком гораздо лучшим, чем та романтическая отроковица, которая в третьей главе упивается зельем чувственных желаний и тайно шлет любовное письмо молодому человеку, которого видела лишь раз. И хотя можно сказать, что она пожертвовала пылкими идеалами юности, уступив слезам матери, столь же очевидно, что приобретенная ею изысканная простота, зрелое спокойствие и бескомпромиссное постоянство с лихвой компенсируют в нравственном отношении утерянную наивность, сочетавшуюся с несколько болезненными и откровенно чувственными мечтаниями, которые в ней воспитали романы. С другой стороны, с точки зрения Татьяны, время (а ей по меньшей мере двадцать один год) наложило отпечаток на ее внешность, испортив былую нежность кожи и черт лица.

Однако решающим фактором для определения значения «лучше» мне представляется интонация слова «кажется», которое, не противореча откровенности утверждения, касающегося физической красоты («я была моложе и, кажется, красивее»), прозвучало бы лукаво и искусственно применительно к душе. Человеку не «кажется», что он был когда-то «лучше», он знает это и предпочитает об этом не распространяться. Более того, с точки зрения Татьяны, Онегин ни тогда, ни теперь не интересовался ничьими нравственными качествами.

Три английских пересказчика употребляют слово «лучше» («better») в смысле нравственном.

Сполдинг:

Oneguine, I was younger then,And better, if I judge aright…

(Онегин, я была моложе тогда,И лучше, если я сужу верно…)

Дейч:

Then I was younger, maybe better,Onegin…

(Тогда я была моложе, может быть, лучше,Онегин…)

Эльтон: