Лотосовый Терем - Тэн Пин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Яцзы — седьмой из сыновей дракона, любящий сражения, стоит на страже безопасности своей родины
Зелёный терем — публичный домТогда… В городе Янчжоу толпы людей сбежались только чтобы посмотреть на танец меча с красным шёлком, и многих затоптали.
Он помнил, что в итоге этим мечом срубил мачту на корабле Ди Фэйшэна, воткнул в защитную оплётку бака, а когда судно накренилось, палуба раскололась, и потерявший хозяина меч выскочил и погрузился в бездонную морскую пучину…
В груди вдруг защемило, и он едва не задохнулся, меч в руках мелко задрожал. Вспомнились слова Чжань Юньфэя: “Одни отказываются от меча, словно забыли о нём, а другие всю жизнь несут ответственность, у всех свои убеждения”.
Верно, убеждения в итоге у всех свои. Ли Ляньхуа многого стыдился в своей жизни, но более всего — что оказался недостоин меча “Шаоши”.
— Дагэ? — забеспокоился Ван Баши, видя, что он взялся за рукоять, но уже весь побледнел, ещё даже не вытащив меч.
Ли Ляньхуа с чистым звоном обнажил меч, и внутренности кареты наполнились слабым светом, сияющим потусторонним холодом.
В безупречно гладкий клинок можно было смотреться как в зеркало.
Бай Цяньли слегка удивился — вообще-то вытащить из ножен меч “Шаоши” весьма не просто. Когда меч затонул в Восточном море, его ножны упали на борт затонувшего корабля, а меч погрузился в ил и песок. К счастью, он изготовлен из необыкновенного материала, и моллюски на нём не поселились, так что пружинный механизм сохранился. Клинок “Шаоши” был невероятно гладким, а пружинный механизм, удерживающий меч в ножнах — очень тугим, и если силы в руках недостаёт, наверняка не вытащишь. Он присматривался к мечу больше года, и лишь два-три человека из десяти могли вытащить его из ножен, даже ему самому это едва удалось. Ли Ляньхуа могучим не выглядел, однако сумел вытянуть с одной попытки.
— Ли Ляньхуа знаменит своим искусством врачевания, а оказывается, и руки у вас не слабые, возможно, и опыт с обращением мечом большой?
Ван Баши испуганно смотрел на меч в руках Ли Ляньхуа, это же орудие… орудие… убийства… Но его дагэ смотрел на меч с какой-то теплотой, рассмотрев, вложил меч в ножны и вернул Бай Цяньли.
— Ну как? — не удержался и самодовольно спросил тот.
— “Шаоши” — прекрасный меч, — сказал Ли Ляньхуа.
Бай Цяньли завернул меч в жёлтый атлас и положил на место.
— Что именно произошло вчера ночью? — неожиданно зло спросил он, устремив взгляд на Ван Баши.
Ван Баши раскрыл рот, не в состоянии повернуть языком.
— Вче-вче-вчера… Вчера ночью? Вчера ночью я пошёл опорожнять ночные горшки, а когда вернулся, увидел, что у меня в доме висит свинья, клянусь Небом и Землёй, ни словом не лгу… Господин, пощадите! Пощадите меня!
— На свинье была надета женская одежда? — сурово вопросил Бай Цяньли.
— Да-да-да, женская одежда, — закивал Ван Баши.
— Было ли что-то необычное в этой одежде? — замедлил тон Бай Цяньли.
Ван Баши растерянно посмотрел на него.
— Просто белое ведьмино платье, всё белое, в кармане были деньги. — Он помнил только, что в кармане были деньги, Небеса знают, что необычного в этой одежде.
Бай Цяньли вытащил что-то из рукава.
— Не имелось ли в кармане вот этого?
Ван Баши посмотрел на листок золота на чужой ладони — эту вещь он ни за что не забыл бы, и немедленно закивал изо всех сил.
— Помимо бирки золотого листа было ли в одежде что-то ещё?
Свинья вместе с белым платьем сгорела в пожаре, но Ван Баши обладал прекрасной памятью.
— В кармане был золотой листок, красная горошина, записка и лист дерева.
Бай Цяньли и Ли Ляньхуа переглянулись.
— Записка? О чём в ней говорилось?
— Ну… — У Ван Баши вспотело лицо. — Я неграмотный, не знаю, что там было написано.
Бай Цяньли поразмыслил.
— А в этой… свинье было что-то странное?
— Свинью повесили в женской одежде, шея у неё была обвязана полосой белого шёлка, в её желудке находился обломок копья, — поспешил ответить Ван Баши. — Да везде… куда ни глянь, всё странно…
Бай Цяньли нахмурился и вытащил из-под сиденья обломок копья.
— Такой?
— Похоже, нет… тот более… блестящий и длинный… — внимательно рассмотрев его, запинаясь проговорил Ван Баши.
Выражение лица Бай Цяньли немного смягчилось. Он вытащил из-под сиденья ещё один обломок копья.
— Этот?
Ван Баши снова присмотрелся и кивнул.
А память у коротышки недурная. Бай Цяньли специально приготовил два обломка копья, чтобы проверить, насколько можно верить словам Ван Баши, но не ожидал, что тот сумеет так хорошо запомнить столько деталей. Пусть свинья с белыми одеждами и сгорели, однако потеря оказалась небольшой.
— У тебя неплохая память.
Ван Баши не слышал похвалы с тех пор, как выпал из материнской утробы, его прошиб пот.
— Ничтожный… ничтожному просто всю жизнь дают много приказов…
Ли Ляньхуа внимательно оглядел обломок копья — новёхонький и ослепительно сверкающий, пусть он и изменил цвет под воздействием огня, но это не скрывало его новизны, место слома было ровным, как будто его чем-то перерубили, а пятна крови и прилипшие к наконечнику волосы без остатка уничтожил огонь.
— Вы подозреваете, что то белое платье принадлежало барышне Фэн?
— Маленькая шимэй пропала уже больше десяти дней назад, — мрачно ответил Бай Цяньли. — С биркой золотого листа можно командовать всем союзом “Ваньшэндао”. В Поднебесной таких всего три: один носит при себе мой шифу Фэн Цин, другой — шимэй, а третий хранится в союзе. Когда бирка золотого листа появилась здесь, скажите, как “Ваньшэндао” не волноваться?
Карета покачивалась, Ли Ляньхуа поудобнее прислонился к спинке сиденья и сощурился.
— Ван Баши.
— Я здесь, дагэ, смело приказывайте что угодно. — Тут же заискивающе склонился перед ним Ван Баши.
Ли Ляньхуа дал знак ему сесть.
— В который час ты вчера вернулся домой и обнаружил… колдовскую свинью?
— Не сгорела и палочка благовоний после третьей ночной стражи, — мгновенно ответил Ван Баши.
Ли Ляньхуа кивнул.
— Почему ты запомнил так точно? — суровым тоном спросил Бай Цяньли.
Ван Баши оцепенел от испуга.
— В “Чертогах румянца”… по правилам гости могут оставаться только до третьей стражи, а потом их должны проводить, поэтому я выношу ночные горшки… примерно после третьей стражи.
— Третья стража? — нахмурился Бай Цяньли.
Во время третьей стражи
