Пустующий трон - Кен Лю

согласиться. Презентация блюда Модзо так поразила ее, что она даже забыла обменяться мнениями со вторым ведущим и описать кушанье зрителям.

К счастью, от необходимости говорить ее избавило новое изобретение. Вот уже много лет хаанские естествоиспытатели, особенно моделисты, изучали манипуляции со светом при помощи зеркал. Даже великий Луан Цзиаджи занимался исследованиями в этой области. Одно из последних изобретений состояло из набора линз и зеркал, устанавливаемых вокруг лежащего на столе предмета таким образом, что многократно увеличенное изображение предмета проецировалось на ширму. Его уже широко использовали в лекционных залах Гинпена, чтобы даже учащиеся, сидевшие на задних рядах, наглядно видели, что демонстрирует лектор.

Такие же проекторы-увеличители были расставлены на главной сцене и в кухонных кулинарных секциях. Пока помощники Модзо обслуживали судей, дополнительную тарелку водрузили на небольшой белый пьедестал – так называемую «сцену для образцов». При помощи нескольких зеркал на тарелку был направлен сильный поток света, как на актеров в театре, и гигантское изображение тарелки тут же появилось на белой ширме позади судей (той самой, где, не привлекая к себе внимания, сидели голубь и во́роны).

Толпа притихла в восхищении.

По краю тарелки выстроились восемь съедобных скульптур, каждая – абстрактное воплощение одного из божеств Дара. Середину тарелки занимала хитрая мозаика из клейкого риса и водорослей, изображающая ровные фермерские поля, пруды, леса и луга с высоты птичьего полета. Это блюдо создавалось по тому же принципу, что и «Дара в грозу», но отличалось еще большей утонченностью. Если «Дара в грозу» было амбициозным, но отчасти робким порывом несдержанности, то «Музыка рук» источала уверенное спокойствие и стойкую гармонию.

Пока зрители и судьи, разинув рты, таращились на тарелки, Сэка и Лоло расспрашивали Модзо, дабы получить у повара комментарии. Наконец они вернулись к проектору-увеличителю и принялись объяснять собравшимся суть.

– «Музыка рук» восславляет бессмертную любовь, описанную в поэме Сузарэ, – сказал Сэка. – Музыка здесь основная тема, а боги – музыканты. Эту закуску из риса и морской капусты требуется вкушать под аккомпанемент божественного оркестра из восьми секций.

– Вы можете видеть на тарелке, – продолжила Лоло, – восемь добавок, символизирующих восемь групп музыкальных инструментов и их богов-покровителей. На севере у нас шелковая группа струнных, которую представляет Тацзу, правитель соленых волн, а также звуковых волн, создаваемых струнами. – Она указала на легкую полупрозрачную конфету из витого сахара. Тонкие карамельные нити скручивались в блестящий на солнце вихрь.

– Когда вы кусаете, струны вибрируют, соприкасаясь с языком и нёбом, исполняя музыку сладостного наслаждения, – добавил Сэка.

– Здесь использован не простой тростниковый сахар, – пояснила Лоло. – Это ледяной сахар, благодаря чему музыка звучит поистине божественно.

Толпа восхищенно ахнула. Белый сахар сам по себе был дорогим деликатесом; его изготавливали из сахарного тростника и обжигали добела на костяных углях. Для получения ледяного сахара требовались угли от храмовых жертвенных животных.

– На северо-востоке бамбуковые инструменты отдают дань Киджи, богу воздуха и повелителю дыхательных трубок, – промолвил Сэка. – Трубки сделаны из полых побегов бамбука, замаринованных в яблочном уксусе, и имеют форму знаменитых мингенских флейт, изобретенных На Моджи. Установленные на воздушных змеях, эти флейты исполняют музыку божественных ветров.

– Эти миниатюрные флейты изготовлены просто филигранно, – добавила Лоло, – но вы еще сильнее удивитесь, когда узнаете, что бамбук был собран на самой горе Киджи. Суда Му восхвалял бамбук горы Киджи за невиданную нигде более воздухопроводимость.

Зрители растерянно зашептались. Каким образом «Сокровищница» добыла ингредиенты из Неосвобожденного Дара?

Тифан Хуто был доволен, как кот, обожравшийся лунной форели. Побеги бамбука произвели должное впечатление. «Сокровищница» была не просто богата; ее хозяин мог достать ингредиенты, недоступные более никому. Ресторан Тифана Хуто предлагал клиентам невиданные и неповторимые кулинарные впечатления.

Сэка и Лоло продолжили описание в той же манере, рассказывая о каждой из уникальных добавок. Деревянные инструменты олицетворяли ножки светящихся грибов-гомункулов, сложенные в виде пластин ксилофона; каменные инструменты символизировали семенные железы черных перепелов, вычищенные в форме чаши-эхо и наполненные икрой морского огурца; глиняным инструментам соответствовали вылепленные в виде окарин кусочки целебной съедобной глины с предгорий Рапа, особенно полезной для беременных; растительные инструменты были представлены уже упомянутыми редкими коробочками водорослей и кокосовой стружкой; инструменты из кожи и шкур – пятьюдесятью видами шкварок из кабана с острова Полумесяца; а металлические – тяжелой золотистой икрой глубоководного нефритового краба.

Зрители и судьи с восторгом таращились на Модзо Му. Теперь уже больше никто не воспринимал ее как простого ребенка.

– Почему грибы олицетворяют деревянные инструменты? Что у них общего? – возмущался Кинри.

– Древние ано верили, что грибы растут на мертвой древесине и пропитываются ее духом, – объяснила Одуванчик.

– А крабовая икра? Где же в ней металл?

– Крабовая икра золотого цвета, а золото – металл, – ответила девушка. – Кроме того, логограмма «золотая икра» пишется с семантическим корнем «металл»…

– Все равно я считаю, что это притянуто за уши. Если твои ингредиенты должны подражать музыкальным инструментам, то надо…

– Это образное представление! У тебя, видать, совсем плохо с воображением, раз ты все только в прямом смысле слова понимаешь!

– Ты вообще за кого болеешь?!

– Просто я, в отличие от тебя, разбираюсь в высокой кухне!

Молодые люди сердито таращились друг на друга глазами-блюдцами, пока не расхохотались.

– Ладно, признаю: это блюдо выглядит потрясающе, – произнес наконец Кинри.

– А я признаю, что интерпретация «камней» несколько… гм… – Одуванчик покраснела, но вдруг приобрела серьезный вид. – Однако главная проблема этой закуски состоит в том, что она слишком обезличена. Любовь Сузарэ к Джито Белые Рукава была томительной, пропитанной тоской, и не имела ничего общего с громкой политической пропагандой Мапидэрэ.

– Думаю, что и со вкусом тоже возникнут проблемы, – покачал головой Кинри. – Не знаю, чем они приправили глину, но вряд ли ее вкус будет богаче, чем у наших золотистых пельменей в свежем перечно-кокосовом соусе.

– Кажется, жюри так не считает.

– «Музыка рук» в первую очередь впечатляет и изумляет редкостью ингредиентов и поварской техникой. Но в кулинарном состязании главным все-таки должен оставаться вкус. Как вы там с Види говорили? Ах да: «Чтобы взвесить рыбу, нужно сперва ее попробовать».

Судьи на главной сцене неловко переглядывались, не решаясь разрушить палочками удивительные произведения искусства на тарелках.

В итоге первым отважился маленький Пимиэ. Он разломил пухлый сахарный завиток и, не кладя отломившиеся струны на липкий рис, отправил в рот. Миг спустя ребенок улыбнулся до ушей.

– Кто сказал, что дети не умеют готовить? – крикнул он Модзо Му, подняв большой палец.

Модзо улыбнулась в ответ.

Посмеиваясь, остальные судьи тоже приступили к еде. Вскоре над длинным столом понеслись похвалы.

– Грибы-гомункулы идеально приправлены! Придутся по вкусу самому