Ткань Ишанкара - Тори Бергер

– Ну, положим, посадить ее сейчас будет неимоверно трудно.

– Почему? Она несовершеннолетняя?

– По законам своей страны – вполне совершеннолетняя. Да и для Монсальвата возраст не так уж и важен.

– Чтоб я сдох! – с чувством сказал Фэйт. – Еще и Монсальват! Так это не нормальный человеческий суд? Опять голимая магическая чушь!

– Салто обратился в Монсальват, он хочет возмездия, и хочет возмездия по всем правилам, и Ишанкару придется ответить, а кроме тебя никто не возьмется представлять их интересы, Юлиус.

Фэйт раскрыл рот, но быстро взял себя в руки.

– Когда ты сказал, что дело дерьмовое, я тебе, признаться, не очень-то и поверил, – произнес он. – При чем здесь Ишанкар? Твоя Тайра из Ишанкара?

– Да.

– Раз Салто обратился к разводящим, Ишанкар обязан выдать им подозреваемую, они не имеют право скрывать ее у себя. Предварительное заключение и все такое… Они ее не выдают?

– Не выдают.

– Это нарушение.

– Не совсем, – Ксандер стал еще мрачнее, чем был. – Они бы выдали ее, куда им деваться, но, видишь ли, Юлиус… Она тоже умерла месяц назад.

Фэйт секунд пять смотрел на Ксандера, а потом заржал.

– Чтоб я сдох! Мама родная! Чтоб я сдох! – он ржал еще некоторое время, но потом, увидев абсолютно серьезный взгляд Ксандера, кашлянул и спокойно сказал: – Суть дела мне понятна. Я вот только не пойму, кто из вас спятил? Салто, потому что подает в суд на, прости меня за откровенность, труп, или ты, потому что просишь меня этот труп защищать? А, Ксандер?

Ксандер выдержал его взгляд, и Фэйт вспомнил про свою тлеющую сигару.

– Она некромантесса. И если она сможет вернуться, ей придется ответить. И за смерть брата, и за смерть золовки, и…

– Я тебя правильно расслышал? – холодно спросил Фэйт. – Некромантесса? Из Ишанкара? Ученица ’т Хоофта?

Ксандер не ответил.

– Она отмазала Гиварша, когда я общался с ангелами, – припомнил Фэйт. – Я думал, у ’т Хоофта в рабстве парень… Чтоб я сдох…

– Салто, будучи уверен, что Тайра убила его сестру, располосовал ей спину. И сонную артерию разорвал. Бросился на нее сзади, не подумав даже разобраться. Она умерла от потери крови, как сказали Макс и Гиварш.

– Некромантесса не может умереть от потери крови.

– В сочетании с постэффектом, оказывается, еще как может.

– Она была под постэффектом?

– Да. Но я не хотел бы, чтобы об этом стало известно. Говорю тебе, как адвокату.

Фэйт даже не стал отпираться от адвоката.

– А почему ’т Хоофт ее еще не вернул?

– Не знаю, – признался Ксандер. – Может, не хочет, чтобы ей снесли голову, если Салто докажет свою правоту, а может по личным причинам… Я не спрашивал.

– Мне все же непонятно, – Фэйт сел за свой стол. – Если Салто был уверен, что некра умерла, какого черта он пошел в Монсальват? Кровь за кровь, или как там принято в его диких племенах…

– Он пришел к де Гранжу не сразу, – Ксандер снова потер ладонью лоб. – Он бросил ее в пустыне, но как раз мимо проезжал Мустафа… – Фэйт недоверчиво взглянул на Ксандера, и тот продолжил, словно оправдываясь: – Так совпало, я сам поражаюсь. Он и принес ее тело Максу в Ишанкар. А раз она снова оказалась у сэра ’т Хоофта, есть все шансы, что он ее вернет. Видимо, Салто так и думает. Решил перестраховаться. Да и, вообще-то, его можно понять. Такое горе…

– А как, прости, Салто оказался в той пустыне?

– Он был связан с сестрой какой-то меткой. Сразу почувствовал, когда ее не стало. Его трейсеры дали ему координаты. Тут все просто.

– А твоя Тайра как оказалась в той пустыне?

– Не знаю, – Ксандер покачал головой. – Змей считал у нее из памяти только начало. Дальше она или не помнит, или не показывает.

– А с каких пор Змей занимается подобными вещами?

– Она больше никого к себе не подпустила. Ни меня, ни Сэла, ни Горана, ни сэра ’т Хоофта… А ему как-то удалось.

– Черт знает что, а не Ишанкар. А где сейчас их некра?

– В Кардиффе.

– А там-то она что забыла?

– Ты же сам сказал, что держать ее в Ишанкаре было бы нарушением. Монсальват привязался бы и к этому, поэтому Макс положил ее в больницу.

– Мертвую?

– М-да… Глупо звучит.

– Рад, что ты это понимаешь, – не удержался Фэйт.

– У него там много своих, Хат-Хас… Так что есть, кому за ней присмотреть.

– И что, все тоже маги?

– Нет, конечно. Ни одного. Хат-Хас же и обычные люди, и их большинство.

– А что хет Хоофт?

– Курит. Много.

– Уже радует, – со знанием дела заметил Фэйт. – В прошлый раз, говорят, он вообще святым духом…

Фэйт замолчал на половине предложения и задумался.

– Юлиус, – позвал его Ксандер.

Тот исподлобья взглянул на него из своего роскошного, похожего на трон, кресла.

– Юлиус, все, что угодно… Любые деньги. Любое содействие. Любая информация. Ишанкар готов на все, лишь бы ты ее вытащил. Ректор предоставит тебе все условия, – Ксандер смотрел на Фэйта, боясь, что он откажет. – Ты же адвокат дьявола. Ты сможешь. Я тебя прошу. Не от имени Ишанкара, а как друг.

Фэйт вздохнул и повертел в пальцах золотое перо.

– Ксандер, был бы у тебя хоть один нормальный свидетель…

– Ты не поверишь, но он есть, – Ксандер посмотрел на птицу на своем плече.

– Ты совсем больной? – Фэйт для выразительности постучал себя пером по лбу. – Магия магией, но привлекать в качестве свидетеля сапсана…

– Это кречет, – уточнил Ксандер.

– Да хоть Вуди Вудпекер! – разозлился Фэйт. – Это уже слишком!

– Это не совсем птица, – Ксандер снова чуть погладил сокола по груди. Тот пару раз переступил с лапы на лапу на его плече и тряхнул головой.

Фэйт положил перо на стол, поднялся, снял свой дорогущий пиджак, небрежно бросил его на свое кресло, вынул золотые с сапфирами запонки из манжет своей сорочки, так же небрежно швырнул их на стол и закатал рукава почти до локтя. Ксандер с удивлением смотрел на эти превращения.

Фэйт подошел к креслу, в котором сидел Ксандер, и поманил его рукой.

– Вставай! – приказал он.

– Драться будем?

– Возможно, но не сейчас.

Ксандер поднялся. Сокол недовольно щелкнул клювом.

– Показывай, – Фэйт дотронулся обеими руками до висков Ксандера, нащупывая определенные точки.

– Это значит, ты согласен? – с сомнением спросил тот.

– Слушай, – Фэйт убрал руки от его головы. – Я не имею обыкновения просить, тем более просить дважды. Или показывай, или проваливай!

– Ты согласен?

– Согласен, – кивнул Фэйт. – Чтоб я сдох…

Йен стоял у окна и смотрел на больничный двор с высоты седьмого этажа. Чуть пониже, чем в Башне, но тоже высоко. Чем выше колокольня, тем ближе до Бога… Йен когда-то услышал эту пословицу от Гу, но тогда не понял, что она сказала это с сарказмом.

Солнце едва показывалось из-за плотных серых туч и тут же пряталось обратно. Где-то внизу, маленькие и практически одноцветные, двигались люди, и если смотреть на них сверху, сквозь голые ветви деревьев, можно было представить, что это ползают по паутинке крохотные паучки. Йен уже чего только ни представлял…

На столике беззвучно заерзал мобильник, Йен подошел, взглянул на экран, вздохнул и ответил на вызов.

– Йен? – Магда словно боялась, что ответить может не он.

– Да, Магдалена, это я, – устало сказал ’т Хоофт.

– Как ты там?

– Так же. Не переживай, все нормально.

– Ничего нормального, – Йен услышал, как она сглотнула застрявший в горле комок, чтобы не расплакаться.

– Ну что ты, радость моя, – тихо сказал Йен. – Ну не надо. Я люблю тебя.

– Ты придешь сегодня домой?

– Приду. Мне надо поспать.

– Морис сказал, ты все еще куришь.

– Дома не буду, обещаю.

Магда замолчала, и Йен подумал, что она осторожно, чтобы не потекла тушь, вытирает из уголков глаз слезы указательным пальцем.

– Магдалена, – позвал он. – Я скоро приду. Не плачь, пожалуйста. Обещаешь?

– Не могу, – всхлипнула Магда. – Приходи. Я тоже очень тебя люблю.

Она сбросила звонок, но Йен еще