Ткань Ишанкара - Тори Бергер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Чем займемся, моя сладкая?
– Перевязкой, – ответила Тайра, кивнув на принесенные сэром ’т Хоофтом бинты. – Так что приступай. Как я понимаю, без одежды ты меня уже видел.
– Тебя – нет, – осклабился Гиварш. – Только твое тело.
Тайра усмехнулась и повернулась к нему спиной.
Фэйт подрулил к тротуару, ловко вписал свой дорогущий «Бэнтли» между двумя потрепанными на вид машинами, марки которых его никогда не интересовали, и которых по этой же причине он не знал, и остановился. Он достал из внутреннего кармана мобильник – его платиновый корпус разительно выделялся на фоне всех остальных его золотых и позолоченных вещиц, чем и был Фэйту особо дорог, – и набрал номер. Через четыре гудка трубку сняли.
– И тебе, – лениво ответил он на приветствие. – Ты как, не сильно занят? Может, подъедешь со мной до Кардиффа? До Кардиффа, да… Зачем? Я, понимаешь ли, не сильно жалую сумасшедших и мертвых, особенно только что вернувшихся из преисподней. Что? Святая Клара моя свидетельница, ни единого слова не придумал! Ты мне необходим. Где? У входа. Спускай свою божественную задницу. Три минуты, Фиц!
Фэйт в очередной раз с удовлетворением осмотрел свой мобильник и спрятал его обратно в карман. Посмотрел на себя в зеркальце и поправил и так безупречную прическу. Подтянул узел галстука. Включил диск с ненавязчивой классикой. Следующие минут пять он просто смотрел на другую сторону дороги, пытаясь подсчитать количество прошедших туда и обратно красивых женщин. Именно красивых… Фиц никогда не приходил вовремя. Красивых женщин было на удивление мало.
Когда минут через двадцать пять Фэйт уже начал засыпать, в окошко постучали. Фэйт сделал самое недовольное лицо из всех, которые умел, и изнутри открыл дверь.
– Рад, что ты так и не стал священником, – ехидно заметил он, пока его грузный пассажир устраивался на переднем сиденье. – А то носил бы епископский перстень и своим стуком разбил бы мне стекло!
– И я бы не радовался, если бы это произошло, потому что радоваться чужому горю – грех! – мужчина поднял вверх указательный палец, показывая, как важно для него было это положение.
– Еще бы ты радовался, – Фэйт мастерски вырулил в основной поток. – Вся твоя святая Клара стоит как мои стекла. Расплачивался бы еще с моими потомками.
– Деньги – зло!
– А когда я отдаю их церкви? – ехидно поинтересовался Фэйт.
– Философский вопрос.
– Смотри, не проболтайся, Фиц.
– Не могу этого понять. Ты единственный из моих знакомых, кому нравится числиться негодяем.
– Это дает много преимуществ.
– Слышал, слышал, – отмахнулся Фиц, задев своей ручищей зеркало заднего вида и тут же коряво его поправив. – Никаких привязанностей, никаких обязательств, никаких сожалений о привязанностях и никаких угрызений совести по поводу невыполненных обязательств.
– Рад, что ты усвоил, – Фэйт поправил зеркало так, как ему было надо.
– Так жить нельзя, – сделал вывод Фиц.
– А как можно?
– Хочешь об этом поговорить?
– Вот оставь это для своих пациентов, – недовольно сказал Фэйт.
– Бог с тобой, – не стал спорить Фиц. – Может, расскажешь, зачем тебе в Кардифф?
– У меня там клиентка, – Фэйт завернул в безлюдный переулок, открыл портал, и машина выехала из подобного переулка уже в Кардиффе. – Надо познакомиться.
– Вы не знакомы?
– Заочно.
– И в чем ее обвиняют?
– В двойном преднамеренном убийстве и еще во всякой ереси, – Фэйт специально выделили голосом «во всякой ереси», нажал на газ и пролетел перекресток за секунду до того, как светофор показал красный.
Фиц перекрестился.
– Она замочила своего брата и подставила свою золовку, которую тоже замочили, – Фэйт говорил так, словно пересказывал Фицу содержание второсортного американского боевика. – А ее золовка – родная сестра Герхарда «Салто» Бауэра, который уже раз попытался устроить самосуд.
– Твоя клиентка виновна?
– Да. Сам видел, как она вынула из брата душу, – Фэйт поморщился, а Фиц снова перекрестился. – А еще ей всего восемнадцать.
– Бедное дитя, – искренне вздохнул Фиц, и Фэйт, покосившись на него, снова скорчил презрительную гримасу.
– Нашел, тоже мне, дитя. Некоторые в ее возрасте уже вовсю собой торгуют или своих детей воспитывают… Что тоже не лучше, – Фэйт вздохнул и замолчал.
– А некоторые убивают собственных братьев, – закончил Фиц. – Хочешь, чтобы я с ней поговорил?
– Я хочу, чтобы ты на нее посмотрел. Видишь ли, любезный доктор, я ей не верю. Хотя ни разу ее не видел, уже не верю. И по тому, что мне о ней удалось узнать, могу утверждать, что девица еще та.
– В смысле?
– За время своей практики я убедился в том, что подзащитные могут быть либо хорошими людьми, либо плохими. Плохих защищать интересней, хотя это с твоей точки зрения неправильно, – Фэйт резко притормозил у перехода, пропуская бездомного с украденной из супермаркета тележкой. – Так вот, в данном случае я не знаю, как себя вести.
– Не знаешь, плохая твоя девушка или хорошая?
– Именно. А то, что я о ней знаю, пугает меня еще больше.
– И что ты о ней знаешь? – Фиц сложил пухлые руки на объемном животе и воззрился на Фэйта с высоты всех своих трех подбородков.
– Нурали на нее страшно зол, как, впрочем, и господин Хранитель. Ну еще бы, им же пришлось допустить меня к своим книгам! Я же человек со стороны! Какое кощунство, – Фэйт дьявольски ухмыльнулся. – Хотя, сказать честно, оба ей по-своему симпатизируют, правда с каким-то элементом садизма, что ли… Айзекс выдала довольно сухую характеристику. Ну, это нормально. Лорд Хат-Хас утирает сопли белым рукавом и несет какую-то чушь про любовь и злой рок. Гиварш, как обычно скалится, правда, несколько нервно. Не знаю, что и думать. По мне, им всем было бы легче, если бы она умерла. Но, к несчастью, – Фэйт на секунду развел руками, выпустив руль, и Фиц инстинктивно вцепился в ремень безопасности, глубоко утонувший в его животе, – вышло так, как вышло. Девица ожила.
Фэйт все ждал, когда же Фиц поймет по его намекам всю пикантность ситуации, но Фиц сегодня не был склонен к тонким размышлениям.
– Ты сейчас об Ишанкаре говоришь? – осторожно спросил Фиц.
Фэйт кивнул.
– Ты был в Ишанкаре? – Фиц явно был поражен. – Тебя допустили в Библиотеку?!
– Да.
– И в Архив?!
– Еще бы, не допустили, – Фэйт ухмыльнулся. – Рискнули бы они пойти против слова Ректора.
– Ты видел их Ректора?!
– И ты его видел, уверяю тебя. Но я дал слово, поэтому нечего меня спрашивать, кто это такой. Очень удивишься, когда узнаешь.
Фиц прищурился и ничего не ответил.
– Я все еще не понял, что тебя пугает, – сказал он, – но из твоих слов могу заключить, что ей не нужен психоаналитик.
– Психоаналитик, Фиц, нужен будет мне, – язвительно пояснил Фэйт. – Близкое общение с ишанкарцами даром не проходит, а к Ученице хет Хоофта, если бы не Ксандер, я бы и близко не подошел. Так что хоть ты и не стал священником, а придешься к месту. Крест, кстати, при тебе? А то вдруг ей что в голову взбредет. Говорят, все некромантессы нестабильны.
Фиц вытаращил глаза, нервно сглотнул, потом отвернулся, перекрестился и уставился на дорогу. Фэйт, довольный произведенным эффектом, усмехнулся и лихо въехал на больничную стоянку.
Мужчин было двое. Это было странно после того, что последние пять дней она видела только молчаливого седовласого целителя из Монсальвата, своего якобы лечащего врача, и перевязочную медсестру. Никто из Ишанкара не появлялся, сэр ’т Хоофт даже не звонил, строго выполняя монсальватские требования. Ей было запрещено общаться с кем-нибудь из своих. Если осложнений не будет, через несколько дней ее передадут в Эвиан. Тайра отложила книгу и воззрилась на вошедших.
Если бы Тайра не чувствовала, что перед ней живой человек, она спорила бы на что угодно, что первый ее посетитель был ни кем иным, как ожившим манекеном из элитного мужского салона. Костюм наверняка стоил целое состояние, как и идеально чистые для весенней грязи туфли. Галстук был заколот золотым зажимом с какими-то белыми камнями, и Тайра подозревала,
