Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ) - Ойген Бём-Баверк

Внимательный читатель заметит, что данная нами здесь критика напоминает собою критику теории производительности Штрасбургера792. Джордж в этом месте своей теории не понял значения проблемы процента, подобно Штрасбургеру, причем еще в большей степени и с еще большей наивностью. И тот и другой необдуманно считают силы природы причиной процента. Штрасбургер имел, по крайней мере, намерение точно обосновать существующую якобы между ними причинную зависимость и объяснить все частности. Джордж же не дал ничего, кроме фразы, что в известных видах производства время является «элементом». С такими малыми затратами нельзя было, конечно, добиться разрешения серьезной проблемы.

Рассуждения Шелльвина,793 некоторое время идут параллельно социалистической теории Маркса.

Ценность благ проявляется в цене, «внутренним свойством», «субстанцией» которой она является. Факторами цены являются спрос и предложение, или же производство и потребление, лежащие в основе таковых. Названные факторы оказывают свое влияние на ценность различным образом. Потребление является фактором ценности, конечно, лишь потому, что мы не приписываем ценности благу, которое не может быть потребляемым или полезным; оно является, следовательно, условием ценности. Но так как потребности и желания сами по себе иррациональны, а полезности отсюда несоизмеримы, то полезность не может быть масштабом ценности. Масштаб ценности заключается исключительно во второй основной области, области производства или труда, а именно в рабочем времени. Понятно, что отдельные ценности могут цениться только по рабочему времени, необходимому для их изготовления, а именно по простому труду, к которому можно свести всякий сложный труд794.

Начиная с этого места, Шелльвин порывает с Марксом. Он находит, что Маркс не придал надлежащего значения одной своеобразной форме результата труда, которая является причиной процента на капитал. Для ценности имеет существенное значение не только потенциальная потребляемость или полезность, но и действительное потребление. Ценность всех благ осуществляется только посредством потребления, к которому она постоянно стремится; только благодаря таковому благо приобретает ценность. Если же, напротив, благо совершенно не поступает в потребление или поступает слишком поздно, то оно уменьшается в ценности. Уменьшающее ценность употребление имеет иногда патологический, разрушающий ценность, характер; наряду с этим оно имеет также в хозяйственной жизни постоянное значение, «когда оно не разрушает ценности, а повышает ее». Это имеет место в двух группах случаев.

Во-первых, в тех случаях, когда временное непотребление продукта необходимо для того, чтобы этот продукт мог поступить в потребление вообще, или при известных условиях. Так, полевым плодам мы должны предоставить время для созревания, вину — время для отстаивания в продолжение нескольких лет. Поскольку необходим такой промежуток времени между окончанием изготовления продукта и приобретением им ценности, постольку он должен вести к увеличению его ценности, потому что временное непотребление обусловливает собою «уменьшение результата труда», а это для цены имеет такое же значение, как увеличение необходимого рабочего времени: «необходимое время непотребления» образует поэтому совершенно так же, как и действительное рабочее время, составную часть определяющего ценность «общественного времени производства»795.

Вторая группа охватывает те случаи, в которых изготовление одного продукта требует, чтобы другие продукты не были потреблены. Это имеет место во всех тех случаях, когда капитал составляет условие производства, следовательно, всегда. При этом обнаруживается следующее:

«Капитал не потребляется, по крайней мере как родовое понятие. Отдельные части капитала, правда, потребляются в производстве и входят поэтому в ценность продукта именно потому, что они потребляются. Этот потребленный капитал возмещается продуктом, в ценности которого восстановляется ценность затраченного капитала. Но потребленный капитал должен действительно восстановляться: хозяйственно необходимый капитал должен постоянно сохраняться, он не должен потребляться. Если поэтому капитал не потребляется в процессе производства, то продукт должен содержать в себе вознаграждение за это непотребление, а это обусловливает собою соответственное повышение ценности продукта. Если бы продукт содержал в своей ценности только эквивалент вошедшей в него, благодаря потреблению капитала, ценности и нового, необходимого для его изготовления труда, то капитал не получал бы такого вознаграждения за свое потребление, а это, с хозяйственной точки зрения, немыслимо; планомерное непотребление может иметь место в хозяйственной жизни лишь в том смысле, что использование непотребленных и поэтому обесцененных благ получается опосредованно, путем использования новых продуктов»796. Эта часть ценности, получаемая в качестве вознаграждения за непотребление капитала, является процентом на капитал.

Гораздо легче завязать узел, чем распутать его. Точно так же и я боюсь, что для того, чтобы распутать хитро сплетенную из различных ошибок и заблуждений ткань, заключающуюся в вышеизложенных словах, мне понадобится больше слов, чем понадобилось Шелльвину, для того, чтобы ее соткать.

Основной ошибкой Шелльвина является чуть ли не с комизмом граничащая двойная игра понятием «потребление капитала» и не менее забавный двойной счет при возмещении потребленного и непотребленного капитала.

Шелльвин исходит из того положения, что даже временное непотребление благ делает их «не имеющими ценности» и что раз оно было необходимо для производства других благ, то оно должно быть вознаграждаемо покупателем этих благ. Уже это предположение необыкновенно спорно; если не наступает естественная порча или перемена моды, то благо, напротив, вследствие временного непотребления обыкновенно не уменьшается в ценности. Но оставим все-таки это предположение в силе.

В производстве потребляются части капитала; так, например, в производстве сукна потребляется шерсть. Однако, для того, чтобы быть в состоянии вести производство планомерно, предприниматель немедленно заменяет потребленные части капитала такими же новыми: вместо потребленной шерсти суконный фабрикант закупает новую шерсть. Этот необыкновенно простой факт Шелльвин рассматривает с двоякой точки зрения: с одной стороны, он принимает во внимание конкретные капитальные блага; поскольку они, несомненно, потребляются, то Шелльвин утверждает, что капитал потребляется. С другой стороны, отвлекаясь от конкретных частей, он принимает во внимание исключительно род капитала; он находит, что благодаря восстановлению потребленных частей другими капитал как родовое понятие сохраняется, а значит не потребляется. Последний тезис, в свою очередь, сомнителен; по моему мнению, это скорее игра слов, чем обозначение сущности явления, но я также оставляю его в силе без всяких возражений. Теперь следует решающий шаг.

Вместо того чтобы окончательно остановиться на одном из этих тезисов, Шелльвин, подобно фокуснику, выставляет попеременно то один, то другой, а в конце концов на основании этих противоположных данных одновременно требует вознаграждения для капиталиста. Сначала он рассматривает капитал как потребленный, чтобы «этот потребленный капитал» был возмещен в продукте, причем покупатель должен уплатить его полную ценность; вслед за тем он тот же капитал рассматривает как «совершенно непотребленный», чтобы продукт служил также возмещением за «это непотребление», причем покупатель должен уплатить добавочную цену как премию за непотребление!

Что сказал бы Шелльвин по поводу следующего примера? У меня есть старый верный слуга, который, однако, страдает крупным недостатком — любит выпивать. Я хочу отучить его от пьянства и заключаю с ним следующий договор. Если он будет продолжать пить, то я буду платить ему за действительно выпитое вино, но при этом не больше, чем за один литр вина ежедневно. Если же он бросит пить, то за каждый день воздержания он получит сумму, равную ценности двух литров, в качестве премии. Договор заключен. Слуга выпивает один литр вина, затем покупает другой литр, но не выпивает его и, на основании договора, требует от меня сумму, равную ценности трех литров: сумму, равную ценности одного литра, так как я ему обещал платить за действительно выпитое им вино, а, поскольку дело идет о конкретной вещи, он действительно выпил вино, и сумму, равную ценности двух литров, так как он немедленно же заменил выпитый им литр вина новым, которого не выпил, следовательно, как родовое понятие он не потребил вина, вследствие чего ему следует вознаграждение за непотребление! Я очень боюсь, что Шелльвин не сможет отрицать полную аналогию этого примера с его учением!