Воспоминания (1865–1904) - Владимир Джунковский

В день с пятницы на субботу в Успенском соборе была торжественная служба погребения Христа. Как обычно, эта служба и в этом году началась в 3 часа ночи. Я обыкновенно бывал на этой чудной службе, решил пойти и на этот раз. Проходя по двору ночью, я увидал, что закладывают карету великого князя. Благодаря этому я узнал, что государь будет в Успенском, а это держалось в большой тайне. Государь сказал об этом только великому князю.

Когда я пришел в собор, то не заметил ни малейших признаков ожидания государя. Народ наполнял церковь, начальства никакого не было. Вдруг двери отворились, и вошел государь с императрицей и великим князем. Все были поражены. Народ дал дорогу, и государь прошел вперед и остановился посредине церкви справа у решетки. Народ тут же стоял рядом. Никто из свиты не провожал государя. Дежурный флигель-адъютант и тот не знал, пришел он уже к концу службы. Священник, читавший у плащаницы, не заметил прихода государя и, окончив чтение, оглянувшись, прямо, видимо, ошалел и не знал, что делать. В это время успели сказать в алтарь митрополиту. Открылись царские врата, и митрополит вышел и поднес государю и императрице свечи. Их величества оставались всю службу и обошли, тесно окруженные народом, вокруг собора вслед за плащаницей. Это было и величественно, и трогательно. Обер-полицмейстер узнал об этом посещении государем ночной службы по ее окончании, когда государь уже вернулся к себе.

В субботу на Страстной неделе, днем, государь с императрицей и детьми Ольгой и Татьяной Николаевнами приехал к великому князю в генерал-губернаторский дом, и нас, лиц свиты, живших в доме, пригласили к чаю. Их величества были очень милостивы к нам, а дети привели меня в восторг своей веселостью, бойкостью, особенно старшая, Ольга. Она была некрасива тогда, но до того была уморительна и остроумна, что я был поражен. После чая красили яйца, а государь ушел в кабинет к великому князю заниматься, фельдъегерь привез ему бумаги. Императрица и, особенно, государь, в то время, были обворожительны, дети были также такими непосредственными. Распутинский яд[515] еще не проник в царскую семью, императрица была проста, мила и удивительно любезна.

Вечером в субботу я, согласно повестке Двора, поехал к заутрене во дворец, и так как я был дежурным в этот день при великом князе, то мне пришлось следовать за великим князем во все время шествия из внутренних покоев через все залы и простоять всю службу в самой церкви Спаса за Золотой решеткой… Служба была чудная, я ее никогда не забуду, и так было необыкновенно уютно в этой красивой небольшой церкви. Этот собор Спаса за Золотой решеткой,[516] находящийся и сейчас в Теремном дворце, над Малою золотой палатой, построен был при царе Михаиле Феодоровиче в 1635 году русскими мастерами. Этот храм был домовой церковью государей до Алексея Михайловича, когда был переименован в соборный. При соборе был придел в честь Иоанна Предтечи работы XVII века. В соборе был замечательный серебряный иконостас со старинными иконами, а на престоле серебряная одежда, уцелевшая вместе с иконостасом в 1812 году. Называется он «за Золотой решеткой», так как отделяется позолоченной решеткой художественной работы.

Во время заутрени подходили к государю христосоваться по порядку, указанному выше в объявлении за № 4.[517] Перед этим великий князь послал меня, по приказанию государя, отыскать Трепова – обер-полицмейстера и приказать ему подойти христосоваться (ему не полагалось, по этикету, подходить во время заутрени). Я нашел его в Успенском соборе, он сейчас же пошел за мной, и государь, похристосовавшись с ним, поздравил его генералом. Я очень был рад за Трепова, так как искренно его любил и находил, что он более чем кто-либо заслуживал награждения.

По окончании службы, в половине третьего часа утра высочайший выход проследовал тем же порядком во внутренние покои. Государь по дороге приветствовал караул словами: «Христос Воскресе». Караул отвечал «Воистину воскресе». Я, как дежурный, был приглашен к разгавливанию к государю. Кроме их величеств и их высочеств были только ближайшая свита государя и дежурства. Ужинали на трех столах, по 10 человек, в Зеленой гостиной внутренних покоев. Окончилось все около 4-х часов. Я еще заехал к Иваненко, где чествовали молодого генерала Трепова, и был у себя в шестом часу, усталый, но очень довольный и счастливый, что я был ближайшим зрителем такого необычного торжества, такой встречи Светлого Христова Воскресения.

Я был страшно счастлив и за великого князя, который получил портрет государя, осыпанный бриллиантами, для ношения на груди при следующем чудном рескрипте:

«Ваше императорское высочество!

Девять лет тому назад мой незабвенный родитель, желая явить новое доказательство своего неизменного благоволения к первопрестольной столице, призвал Вас стать во главе ее управления.

Из года в год, при каждом посещении моем Москвы, я убеждаюсь в отличном исполнении Вами возложенных на Вас многотрудных обязанностей, в постоянном согласовании Вашей полезной деятельности с даваемыми мною Вам указаниями и в Вашем неустанном стремлении с непоколебимою твердостью следовать предначертаниям, завещанным блаженной памяти императором Александром III, священным для меня и, как мне хорошо известно, драгоценным для Вас.

Высоко ценя Ваши заслуги, я, в ознаменование моего особого к Вам благоволения, препровождаю при сем вашему императорскому высочеству для ношения на груди на андреевской ленте бриллиантами украшенный портрет мой.

Николай

Москва, 9-го апреля 1900 г.»

<…>

Великий князь был страшно тронут милостями государя и был в восторге, мы все за него были очень счастливы.

В первые два дня Пасхи их величества принимали поздравления от всевозможных депутаций и лиц, христосуясь со всеми. Все получали от императрицы яйца с шифром[518] или гербом.

Во второй день Пасхи их величества посетили митрополита Владимира на Троицком подворье.

Я в первый день Пасхи взял из гимназии свою опекаемую Марицу Михалкову и повез ее обедать к Теляковским (управлявшим в то время Московской конторой императорских театров, жил он на Большой Дмитровке на казенной квартире). Теляковский был женат на старшей сестре матери Марицы Михалковой. Не успели еще сесть за стол, как мне передали по телефону, что в генерал-губернаторский дом к великому князю приехал государь с императрицей и требуют меня. Оставив Марицу у Теляковских на попечение ее двоюродного брата, которого я и просил отвезти ее вечером в гимназию, я поспешил в генерал-губернаторский дом. Приезжаю – оказалось, что Гадон, Стенбок, Степанов, княжна Лобанова уже были у императрицы и получили чудные яйца, меня просили прийти потом. Я отправился, ко мне вышел государь, был удивительно приветлив, милостив, расспрашивал меня о службе, о том, какие поручения мне приходится исполнять и, переведя разговор на Ильинское, просил меня рассказать ему, как это я купался там до зимы и как на мне отразилось это холодное купанье. Вскоре вошла императрица и, протянув мне руку, здороваясь со мной, подарила мне очень красивое яйцо с шифром государя.