Олимпиец - Брайан Глэнвилл

Мы сели на местах участников, в середине, довольно низко, напротив пьедестала почёта. Наших там было немного, кто–то со мной здоровался, я чувствовал на себе их взгляды — надо же, пришёл смотреть финал, а кому–то, может, было интересно увидеть меня с Джил. Ко мне подошёл австралиец–барьерист, с которым я встречался в Кардиффе, и спросил: «Как думаешь, кто выиграет?» Как можно быть таким толстокожим? «Не знаю. Претендентов много», — ответил я, и сердце защемило — ведь я сам мог быть сейчас там и всех их обогнать.

Объявили забег, и на табло замелькали все имена, кроме моего. Будаи, Драйвер, Брэк, Манфред. Все они разминались в середине дорожки, потом у старта начали снимать спортивные костюмы, и я вдруг почувствовал, что видеть это — выше моих сил, опустил голову, чтобы не смотреть, и тут она взяла мою руку; её пальцы сжали мои, и это было по–настоящему приятно.

Я поднял голову — посмотреть на неё, а не на дорожку; по её глазам я прочитал: она понимает меня, сочувствует мне. Наши взгляды встретились, и слов не понадобилось — мы влюбились друг в друга.

Я будто принял наркотик или что–то похожее. Теперь я мог смотреть на бегунов, меня это больше не терзало, не жалило. Просто какие–то парни сняли костюмы и стоят полукругом, в разноцветных майках, потом раздался выстрел, и они побежали… Во время забега я несколько раз оглядывался на Джил и однажды поймал на себе её взгляд — она улыбалась мне хорошей, доброй улыбкой.

На финише первым был Бэрк, он здорово оторвался на последнем круге, а Драйвер сдался, не вытянул. Ему ещё повезло, что он пришёл вторым, отстал ярдов на пятнадцать. Но даже после финиша я всё равно оставался будто в дурмане и совсем не расстроился; и потом тоже, когда вручали медали, и Брэк стоял на пьедестале, где мог стоять я.

Вечером мы поехали с Джил в римский ресторан недалеко от реки, ужинали на свежем воздухе. По правде говоря, я не очень замечал, что твориться вокруг, потому что со мной творилось что–то для меня совсем новое — так сильно я ещё никогда не увлекался.

Помню, что мы стояли с Джил у парапета Тибра под сенью деревьев, смотрели на воду, молча держались за руки. Потом я её поцеловал. Когда я вернулся, мне сказали, что меня искал Сэм. Честно говоря, я напрочь о нём забыл.

«Ариведерчи, Айк! Вы увозите с собой тяжёлое воспоминание о Риме, но в нашей памяти останется образ молодого и пылкого спортсмена, полного сил, который приехал за победой, но проиграл, не будучи побеждённым; образ типично английского бегуна, высокого и стройного, с классическим профилем героя авиации двадцатилетней давности, настоящего олимпийца, который стремится к победе, но всегда в рамках чистой игры.

Увы, как и многих героев, вас предали, но предателем оказался не какой–то человек, а нечто более близкое — собственное тело, остерегаться которого должен любой спортсмен. Растяжение мышцы — вот несчастье, которое вас постигло, когда вы так достойно бежали по красной дорожке олимпийского стадиона, уверенный в своих силах, но вас подвели ваши крепкие и мускулистые ноги.

И когда пришла беда, все увидели на вашем лице двойную агонию: крушение надежд и измена со стороны самого близкого друга. Вы должны были победить в полуфинале, как, скорее всего, и в финале. Но этого не случилось. В финале вы даже не бежали. Лишь с горечью смотрели, как награждают тех, кого вы могли победить.

Хампстед — Хит. Осенний день. Природа окрашена мягкими, тёплыми тонами. В рощице желтеющие листья медленно кружатся, гонимые лёгким ветерком. В воздухе ощущается близость дождя. Рассеянный свет солнца играет на траве, промокшей и отливающей зимней зеленью.

На склоне холма, покинув одну из лесистых лощин, которые короткими волнами–скобками покрывают здесь лесопарк, появляются мужчина и женщина. Оба бегут деловито, собранно, будто перед ними определённая цель. Оба одеты в майки и белые лёгкие шорты. Мужчина на шесть дюймов выше женщины — красивой, с волнистыми тёмными волосами, молодым лицом, носящим отпечаток тяжёлой физической нагрузки, как у солдата или молодого религиозного фанатика. Он худощав и мускулист. Цвет лица у обоих почти оливковый. Её ноги стройны, но хорошо развиты. Когда они выбегают из лощины, она поворачивает голову и смотрит на мужчину восхищенным и преданным взглядом. Он не оборачивается.

Вскоре к ним присоединяются ещё три бегуна, жилистые и худые: пожилой мужчина с короткой седой бородой и мощными движениями механической куклы и двое молодых мужчин — один бледный, высокий и напряжённый, другой блондин небольшого роста, бегущий бодро, уверенно. Эти трое догоняют первых двух, высокий бежит слева от мужчины, блондин — справа от женщины, а пожилой — между мужчиной и женщиной. Некоторое время они бегут молча, потом пожилой мужчина, Сєм Ди, говорит.

Сэм. Хорошо, теперь поделаем ускорения; кого я назову, тот переходит на спринтерский бег и так бежит до новой команды. Джил!

Джил Дейли убыстряет бег. Её движения резки и энергичны, она высоко поднимает колени.

Сэм (командует). Руки выше, колени ниже! Хорошо, лёгкий бег!

Джил расслабляется и переходит на прежний ровный бег.

Сэм. Айк!

Мужчина, Айк Лоу, переходит на спринт без усилия, его движения мощны, он бежит легко и экономно, всё отработано до автоматизма. Он обгоняет Джил ярдов на пятьдесят, и тогда Сэм командует.

Сэм. Лёгкий бег!

Айк возвращается к прежнему ритму.

Сэм (выкрикивает): Сэм!

Теперь он сам спринтует, быстро, но не без усилия, его седая голова склоняется влево, и кажется, что для него это большая нагрузка. Он догоняет Джил и бежит уже медленнее, рядом с ней, а спустя некоторое время поворачивает голову и снова кричит.

Сэм. Том и Алан, ваш черёд! Посмотрим, кто из вас первым догонит Айка!

Высокий Том Берджесс и блондин пониже, Алан Белл, бегут, соревнуясь, быстро и на полном серьёзе. У Тома шаг длиннее, Алан бежит по–спринтерски динамично. Пробежав тридцать ярдов, он уже опережает Тома на пять, но тот не сдаётся. Его голова опущена, губы крепко сжаты, будто он приближается к концу марафона. Он пробежал ещё двести ярдов после того, как они опередили Айка, и расстояние между ними и Аланом увеличилось до пятнадцати ярдов. Тут Сэм кричит: «Лёгкий бег!» — и оно сокращается. Алан сбрасывает темп, и Том его настигает. Потом их догоняет Айк.

Том (Алану). Посмотрел бы я на тебя после пятой мили.

Алан (весело). Мне и пять не пробежать.

Том. А у меня со спринтом не идёт дело.

Айк. Нечего переживать, Том!

Том (с горечью). Я и не переживаю.

Айк (оборачивается, чтобы посмотреть на Сэма и Джил). Я слежу за тобой, Сэм!

Сэм (тут же командует). Айк!

Айк покорно делает рывок, а остальные смеются.

Сэм (обращаясь к Джил). Мы знаем, как от него избавиться, а?

Когда Айк пробежал добрых двести ярдов, Сэм снова командует.

Сэм. Ладно, лёгкий бег!

Айк уменьшает скорость.

Том (оглядываясь). Никогда не думал, что вы способны на пакости.

Сэм (обнимает Джил за плечи). Джил знает, что она мне как дочка.

Алан (тоже оглядывается). Значит, пакостный папаша!

Сэм. Мы не будем обращать на вас внимания.

Бег продолжается. Бегуны, подобно молекулам, то сходятся, то расходятся. Сделав большой полукруг, они подбегают к краю лесопарка, который граничит с рядом двухэтажных загородных домов. Там, на краю лесопарка, две машины: она из них, седан «Форд Кортина», принадлежит Айку, другая, двуместная спортивная синего цвета, — Алану. Открыв дверцы, Алан и Айк подают спортивные костюмы Джил и Тому. А Сэму — серый свитер с высоким воротом и джинсы.

Айк. Сэм, по–моему, ты сегодня не в лучшем виде, правда, Джил?

Джил (сжимает предплечье Сэма). А по–моему, так лучше некуда.

Сэм (целует её в щёку). Ах ты моя крошечка!

Айк. Его крошечка!

Сэм (крепко обнимая Джил). Если бы все бегуньи были, как она, я бы к женской лёгкой атлетике относился серьёзней.

Джил. Вы и должны относиться к ней серьёзней.

Сэм. Я серьёзно отношусь к тебе, дорогая, потому что ты женственна и красива.

Джил. Вот видите! Но не потому, что я хорошо бегаю!

Сэм. Я знаю, что ты хорошо бегаешь. Но для меня твоя женственность всегда будет стоять на первом месте, а бег — на втором.

Айк (обнимает Джил за талию). Правильно, Сэм! Теперь скажи, что её место дома, на кухне.

Джил (отходя от них). Да ну вас обоих.

Сэм. Дорогая, ты наше вдохновение! Ты наша Атланта! Будь моя власть, я бы выдал тебе авансом все золотые медали только за то, что ты такая, какая есть!

Джил. Меня интересует бег, а не победы на конкурсах красоты!

Сэм. Будь такие конкурсы среди бегунов, ты бы всегда на них побеждала.

Джил. Убеждать вас бесполезно. Всё равно не поверите, что женщина может быть предана спорту.

Сэм (снова обнимая её). Да верю я в это. Если бы каждый бегун был предан спорту, как ты, если бы Алан был предан ему, как ты…