Светорожденные. Предвестники бури - Рутен Колленс

Юлий, будучи не только прекрасным знахарем, но и алхимиком, обучил ее всем премудростям своего мастерства. Не так давно занявшись лекарским делом, девушка получила невероятный успех во всем, за что бы она не бралась. В голову бывало даже закрадывались странные мысли о том, что в прошлой жизни она побывала замечательным колдуном, ибо сейчас дух колдовских навыков жил в ее крови. Она научилась легко различать травы, смешивать их и создавать настоящее волшебство, не используя марунского дара. Слава о славном лекаре Юлие Септимусе и его удивительной помощнице «магессе» разошлась по всей Руне. Гардвики стекались в Тинк-Кросс со всех уголков материка только для того, чтобы получить заветную целебную баночку от юной целительницы без прошлого.

Она часто путешествовала, дабы найти редкие ингредиенты, отправляясь далеко на запад от дома в захваченные алаксом земли, и, может быть, делала это еще до того, как оказалась в Тинк-Кросс. Навсегда оставшись без прошлого, волшебница ведала лишь то, что теперь этот град ее дом. Она не знала о своем прошлом ничего и лишь искрометные мгновенья, редко вспыхивающих воспоминаний, давали ей понять, что оно у нее есть.

Ей нужны были травы, столь редкие на востоке. Тайно и незаконно она пробиралась в леса, лежащие на землях темного владыки, и там видела боль и страдания, глумления над невинными душами. Ярость закипала в ее крови, но Элин не могла ее выплеснуть, ведь прекрасно знала, что схвати ее стража, Юлий, да и весь Тинк-Кросс окажется совсем беззащитным перед лицом врага.

Юлий стал всем для нее: отцом, другом, спасителем. Она пообещала, что не оставит его никогда, и даже если Хедрик и его войско доберутся до них, в гневе убьют всех, кто встанет у них на пути к вольному востоку, она будет сражаться с врагами до последнего вдоха.

Империя алакса стояла на крыльце, и лишь крепкие ставни непроходимых Верных гор и бурные потоки Азгурна сдерживали ее там, не пуская вовнутрь, а сломи их она – от Тинк-Кросс не осталось бы и следа. Запад показал, что не готов к войне, что эйлисцы разучились воевать. За десять долгих лет восток, что многие столетия славился своей чистотой и невинностью, не смог подготовиться к новому удару. Дакота была легкой мишенью и Элин это видела. Законы Мудрых гласили: даже на пороге своей смерти не смей убить врага, если в нем бежит кровь, сердце бьется, а душа все еще может любить. Законы Мудрых отбирали у эйлисцев последнее оружие, связывали их крепкими путами, но для Элин Джейн эти путы были не страшны. Совет Мудрых был для нее чужд, да и сам Эйлис, кажется, смотрел на нее, как на чужую. Видя, как убивают беззащитных женщин и детей, как наносят смертельные удары им приспешники алакса, она должна была почувствовать страх и тут же приклонить колени перед Мудрыми, требуя от них спасения. Так бы поступил, наверное, каждый, но не Элин, не она. Девушка чувствовала лишь гнев – столь не знакомое для всего Эйлиса чувство, знала, что готова убить ради тех, кто ей дорог.

Откуда она? Откуда в ней столько магии и столь могущественной силы? Почему она здесь? Почему ничего не помнит?

Элин часто приходила к мысли, что Эйлис – не ее родной мидгард. Она пришла откуда-то из далека и ответы найдет именно там, жаль только дорога в те дали затерялась. Все, что она могла – это жить, не оборачиваясь назад, и спасать жизни в ни в чем неповинных гардвиков, ставших добычей темного волшебника, преследующего неясные цели.

– На пороге стеснительный посетитель, – буркнул огненный дух.

– Стеснительный? – засмеялась Элин.

– Весьма, – кивнуло полымя, заглядывая в крошечное зеркало, связанное с цепочкой кристаллов, с помощью которых он спокойно мог следить почти за всем домом, улицей, двориком и садом. – Вот уже час трется в коридоре и боится что-нибудь сказать! Целитель ушел еще утром, так что тебе самой придется принять его.

– Ты так говоришь, будто мне это в тягость, – фыркнула волшебница и вышла в коридор. Охнула. В сумраке догорающих свечей стоял жуткого вида серый альв с глубоким ранением в левом плече. Стрела проткнула насквозь. Казалось, раненый вот-вот упадет. Синяя альвийская кровь заливала всю его одежду, покрывая ее мутными разводами цвета скисшего молока, каплями падала на чистый пол. Метла, подлетевшая к его ногам, судорожно вздрагивала с каждым новым кровавым пятном.

– О, Великий Гомен! – вскрикнула девушка, и от ее голоса погасшие свечи вновь зажглись. – Почему вы никого не окликнули? Вам же срочно нужна помощь!

Хромая, он продвинулся к центру коридора, дрожащими пальцами показал на свои губы.

– Все ясно, – сказала волшебница, качая головой. – Чары немоты, верно?

Альв согласительно кивнул.

– Вам повезло, – послышался язвительный голосок рарога, – с вами целительница – магесса, что снимет их в два счета! Не в каждом доме лекаря встретишь такую, а?!

– Не пугайтесь, – милым голоском пропела волшебница, хотя альв и не собирался пугаться, – это огненный рарог, все время молотит всякую чушь. Сейчас сниму их! – Элин встала на носочки (альв был на три головы выше ее), прикоснулась ладонью к щеке раненого и теплый свет пошел от каждого ее тонкого пальца к его лицу. Он резко выдохнул, выпустив из носа сгусток черного пара.

– Ваш друг совершенно прав, – сказал альв, откашливаясь и выплевывая серую желчь, покрывшую его язык и зубы. – Видхи не зря направила меня именно к вам. Благодарствую! Благодарствую!

– Тихо, тихо! – нахмурившись, прошептала волшебница, подхватывая его за руку. – Вы потеряли немало крови, вам надобно прилечь. Немедля! Я займусь вашими ранами.

Она повела его в гостиную и уложила в белоснежную койку, аккуратно спрятанную за ширмой, украшенной цветной мозаикой. Щелкнув пальцем, девушка приказала блюдечку с водой и полотенцу подлететь к ней и замереть в воздухе. Приступила к промыванию ран. Ее не интересовало, кто мог совершить такое. Ответ был ясен, как морон в тихую ночь – то дело рук нежити алакса.

В комнате стояла тишина и только звуки пения птиц и лошадиных копыт доносились из городских задворок.

Серый альв лежал тихо. Он изредка опускал туманные глаза на своего лекаря, подхватывал взглядом златоцветный амулет на ее шее и смеялся, когда сильфы, разгневанные болтливым рарогом, устраивали в комнате ветреную бурю. Мандрагоры подымали свои головы из горшков, с ухмылкой бросали в адрес незнакомца редкие язвительные шуточки, но следовало ему посмотреть в их сторону, как те тут же умолкали.

Смерть тихо, но злобно отступила. Элин призвала магией пару ажурных пузырьков с полки и бросила каплю на вспоротую кожу. Раны были промыты и затянуты.

– Глубокие у вас были ранения, – сказала она, убирая со стола лечебные приборы. – Останутся шрамы, но как говорится на Земле: шрамы украшение мужчины.

Альв засмеялся.

– Так говорят только на Земле, но вы правы. На моей родине меня почтут за воина.

– Вот возьмите, – Элин протянула ему второй пузырек, – эссенция Лутиса. Пейте, разбавляя с водой, в течении трех дней. Она поможет вам избавиться от заразы, что могла попасть в вас.

– Что я вам должен? – спросил он, вставая. Элин уже прибирала стойку от мокрых кровавых тряпок.

– Должны? – удивилась она. – Что вы такое говорите?! Разве мы с вами не истинные эйлисцы? Это алакс привел на Эйлис плату, но мы не должны ему потакать. Я верую в свободную Руну и надеюсь, она таковой и останется. Мы не должны друг-другу ничего. Если, все же, хотите сделать что-нибудь полезное, помогите другим на лесных заставах. Сейчас все наши воины там, а я погляжу, вы воин…

– Был им когда-то, – альв немощно пожал плечами, – да долгие столетия мира сделали свое. Я давно не держал в руках ничего крепче топора, нынче взялся за лук и вот что из этого вышло.

– Как же вы умудрились сами себе всадить стрелу? – спросило полымя, нагло подслушивающее разговор. Элин бросила на него разгневанный взгляд.

– Хранители помогли, – усмехнулся мужчина, – а еще в придачу наградили темным заклятием!

– Тогда вам лучше вернуться домой, – посоветовал рарог. – Вы же из Инки, верно? Так может приведете сюда пару тысяч своих? Как мне известно, у вас там почетно быть хорошим воином и убийцей, а у нас таких на всем материке по пальцам пересчитать можно.

– Ни вернуться, ни помочь, – грустно выдохнул альв, опуская взгляд. – Разве вы не знаете? Главное зеркало – зеркало Переходов было перенесено из столицы восьми Мудрых на юг, в Галадеф. Все, нынче имперские, зеркала там. Дальше материка никто не покинет мидгард.

– Почему Мудрые разрешили ему? – спросило полымя и тут же ответило на свой вопрос. – Ах, да… Мудрые уже не Мудрые.

– Ужасно! – Элин взмахнула руками и полотенце исчезло. В ее темно-желтых глазах вспыхнуло непомерное недовольство. – Зачем алакс сделал это? Еще Гомен Трокториум семь тысячелетий назад, связав зеркала с Септимом и таким образом превратив град в сердце магической защиты от червоточин, взял клятву с каждого из первых Мудрых хранить и оберегать зеркало Переходов. Перенос зеркала с Септима в Галадеф будет равносилен его уничтожению! Алакс должен был это знать!