Социология - Юрий Гревцов

Роль социальных норм (нормативов) в жизнедеятельности людей трудно переоценить, она была подмечена давно. Весьма рельефно эту роль обозначил М. Вебер, который писал, что индивид, стремящийся к достижению поставленных целей, заинтересован в определенных фиксированных правилах, регламентирующих поведение людей в обществе. Такие правила, выраженные в обезличенных нормах (законах), являются необходимым условием целенаправленных действий, так как резко снижают зависимость индивида от воли и произвола других лиц, а также создают возможность выбора адекватных средств достижения поставленной цели.

Нормы ограничивают и контролируют нас порой так незаметно, что мы с трудом осознаем их существование.

Социальные нормы играют роль подсказки, к которой люди обращаются всякий раз, когда испытывают затруднения в оценке ситуации и принятии решения. Социальные нормы являются тем инструментом, который указывает на официальные пути движения к социальным (престижным) ценностям.

Наконец, в социальных нормах удерживается и накапливается ценный социальный опыт поколений, каждое из последующих поколений имеет возможность приобщиться к этому опыту и использовать его в интересах собственного развития. Опыт этот весьма различен, например, эскимосская культура расценивает создание продовольственных запасов в объеме большем, нежели это необходимо для питания группы, как преступление. С другой стороны, если кто-то взял что-либо у другого, без ведома последнего, то такой поступок кражей не считается, поскольку предполагается, что взятое будет возвращено (или компенсировано) взявшим. На островах Тихого океана в свое время пытались в приказном порядке навязать обнаженным женщинам носить блузки. Этот приказ не был проигнорирован, женщины перестали ходить обнаженными, надели блузки. Однако на уровне груди у каждой были сделаны вырезы, так что грудь все равно осталась на виду.

Многие свойства социальной нормы в правовых достигают предельного уровня развития. Строгость внешней формы выражения социальной нормы, определенность внутренней структуры, четкость санкций, возможность прибегнуть к защите в случае произвола второй стороны – все это выдвигает правовые нормы (нормативы) на передний план.

§ 7. Культура как социальная ценность

Культура включает в себя ценности, носителями которых являются члены определенных социальных групп, нормы, которым люди следуют, и материальные блага, производимые ими. Ценности, как мы уже знаем, – это абстрактные идеалы, в то время как нормы – это определенные принципы или правила, которые, как ожидается, люди будут соблюдать. В повседневной жизни мы часто под культурой понимаем лишь «высокие создания ума» – искусство, литературу, поэзию, музыку, живопись. В социологии понятие культуры включает не только эти виды творческой деятельности, но многое другое. Культура относится ко всему образу жизни, она включает манеру одеваться, брачные ритуалы, религиозные церемонии, трудовую деятельность и проведение свободного времени.[54]

Существует достаточно много определений культуры, одно из них, правда, достаточно общее: культура – это определенная система социальных ценностей.

По Э. Б. Тайлеру, культура есть многогранное целое, которое заключает в себе знания, верования, моральные воззрения, законы, традиции и другие навыки и обычаи, усвоенные человеком как членом общества.

Культура представляет нам объекты уже очищенными: некогда они являли собой непосредственную, спонтанную жизнь, а сегодня, благодаря труду, рефлексии, похоже, вообще освободились от пространства и времени и более на них не действуют разрушительно внешние силы и чей-либо произвол. Эти объекты образуют некую зону идеальной и абстрактной жизни, как бы плавающую над поверхностью наших индивидуальных жизней, всегда непредвиденных и проблематичных. Индивидуальная жизнь, непосредственное обстоятельство – все это разные наименования одного и того же: тех зон жизни, из которых еще не выпарен находящийся в них дух, их logos.[55]

Можно полагать, что приведенные характеристики культуры, ее природы, относятся к весьма редким проникновенным определениям этого сложнейшего явления. Хотелось бы также обратить внимание на созвучность представленных положений относительно природы социальных ценностей (рассмотренных выше) определениям Э. Дюркгейма.

Н. А. Бердяев (1874–1948) писал, что всякая культура (даже материальная) есть культура духа; всякая культура имеет духовную основу – она есть продукт творческой работы духа над природными силами стихии.[56] Всякая великая культура, подчеркивал П. А. Сорокин (1889–1968), есть не просто конгломерат разнообразных явлений, сосуществующих, но никак друг с другом не связанных, а есть единство, или индивидуальность, все составные части которого пронизаны одним основополагающим принципом и выражают одну, и главную ценность.

Во всех явлениях культуры мы всегда найдем воплощение какой-нибудь признанной человеком ценности, ради которой эти явления или созданы, или, если они уже существовали раньше, возлелеяны человеком. Если иметь в виду культуру в высшем смысле этого слова, речь здесь должна идти не об объектах простого желания, но о благах, к оценке которых или к работе над которыми мы чувствуем себя более или менее нравственно обязанными в интересах того общественного целого, в котором мы живем, или по какому-либо другому основанию.[57]

Поведенческий аспект культуры. О культуре можно говорить как о какой-то системе социальных ценностей, созданных руками, умом различных поколений людей. Но для социологии первоочередную задачу представляет поведенческий аспект культуры. В этом случае можно говорить о двух аспектах проблемы.

Во-первых, поведенческий аспект культуры состоит в том, что культура есть продукт творческой работы духа над природными и социальными силами. Собственно культурным актом является созидательное действие, посредством которого мы извлекаем logos некоего объекта, до этого момента являвшегося неозначенным (Ортега-И-Гассет).

Во-вторых, он выражается в воспроизводстве в поведении, действии, поступке культуры (культурной компоненты). Если в первом случае речь идет о производстве культуры, то во-втором – о ее потреблении.

Всякое общество время от времени сталкивается с кризисом культуры. И это, если говорить в общем, неизбежный и в чем-то нормальный процесс, поскольку культура, как система знаний, верований, моральных воззрений, законов и пр., постоянно испытывает давление новой жизни, цивилизации. По этому поводу Н. А. Бердяев писал, что цивилизация есть переход от культуры, от созерцания, от творчества ценностей к самой «жизни», к исканию «жизни», отданию себя ее стремительному потоку, организации «жизни», упоению самой «жизнью». Неизбежно происходит подмена целей жизни средствами жизни, орудиями жизни. Цели жизни меркнут, закрываются. Сознание людей, цивилизация направлены исключительно на средства жизни, на технику жизни. Цели жизни представляются иллюзорными, средства жизни признаются реальными.

Но, пожалуй, наиболее серьезное испытание для культуры – техника, технический прогресс. Нередко говорят «о технической культуре, и в этой области могло бы показаться, что носителями культурных ценностей являются голые ценности жизни, так как техника действительно часто имеет своей целью лишь возможно жизненную или здоровую жизнь. Против этого нечего сказать. Но если ценности технической культуры покоятся в ценностях жизни, то отсюда лишь следует, что техника не обладает самодовлеющей ценностью. В известных технических возможностях видят уже культурный прогресс, будучи не в состоянии указать на ту, обладающую самодовлеющей ценностью цель, которой они служили бы средством» (Г. Риккерт).

Получается, что культура, как некая эволюционная зона идеальной и абстрактной жизни, как бы витающая над поверхностью общества, должна не только противостоять давлению каких-то, на первый взгляд и поначалу весьма значимых и заманчивых тенденций реальной жизни, но и развиваться.

Ученые указывают на серьезные трудности, возникающие на пути сохранения и развития культуры в современных обществах. Первая состоит в отсутствии у данного поколения понимания того, что есть и что должно быть. Люди Ренессанса и эпохи Просвещения черпали смелость для своих дерзновенных попыток обновления мира с помощью идей, вытекающих из убеждения в абсолютной несостоятельности внешних и духовных условий, в которых они жили. Пока многие и многие современники не проделают нечто подобное, продолжить дело, завещанное теми поколениями, невозможно. Увы, люди нашего времени решительно не хотят видеть вещи такими, каковы они есть, и всеми силами стараются придерживаться максимально оптимистического взгляда на них. Но в этой способности смотреть на действительность, становящуюся все более неудовлетворительной, сквозь призму все более понижающихся идеалов проявляется также и воздействие пессимизма. Отрешившись от высшей надежды, мы подчинились власти нашего времени – мы стали меньше духовно страдать под его игом, и порожденная в нас такими страданиями боль уже не пробуждает жажды иного, нового времени.[58]