Льюис Кэрролл: Досуги математические и не только (ЛП) - Льюис Кэрролл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Апрель 1868 г. [65]
МЕЛАНХОЛЕТТАСестрица пела целый день, Печалясь и тоскуя;К ночи вздохнула: «Дребедень! Слова весёлы всуе.К тебе ещё печальней песнь Назавтра обращу я».
Кивнул я, слышать песни той Не чувствуя желанья.Из дома утренней порой Ушёл я без прощанья.Авось, пройдёт сама собой Тоска без потаканья.
Сестра печальная! Узнай: Несносны эти ноты!Твой хмурый дом совсем не рай, Но нет тебе заботы.Лишь засмеюсь, хоть невзначай, Ревёшь тогда назло ты!
На след’щий день (прошу простить Моё произношенье)Мы в Садлерс Веллсе посетить Решили представленье(В сестре весёлость пробудить Должно же впечатленье!).
С собой трёх малых звать пришлось — Каприз весьма понятный, —Чтоб меланхолию всерьёз Отправить на попятный:Спортивный Браун, резвый Джонс, А Робинсон — приятный.
Я сам прислуге дал понять, Какие выраженьяСпособны жалобы унять, Как масло — вод волненье;Лишь Джонсу б даме дух поднять Достало обхожденья.
Мы чушь несли про день и вид (Следя её отдачу),Провентилировав «on dit» И цены кож впридачу;Сестрица ныла: «Всё претит... Не забывай про сдачу».
«Бекаса ешь — остынет он. Ах, ах! Венец природы!» —«Мост Ахов, господа, смешон; В Венеции всё воды...» —Такой вот Байрон-Теннисон (Вполне во вкусах моды).
Упоминать и нужды нет Что слёзы в блюда нудноЛились, что скорбный наш обед Глотать нам было трудноИ стать одною из котлет Желал я поминутно.
Начать беседу в сотый раз Хватило нам терпенья.«У многих, — подал Браун глас, — Встречаются влеченьяК рыбалке, травле... А у вас Какие предпочтенья?»
Она скривила губы — так Мы в пальцах кривим ластик:«Ловить на удочку собак, Стрелять по щукам в праздник,По морю прыгать натощак. Мне кит — что головастик!
Дают-то что? “Король... ах, Джон”? — Заныла, — Скука, позы!»И, как всегда, тяжёлый стон, И вновь ручьями слёзы.Вот взвился занавес вдогон Помпезным фуриозо.
Но смехом дружный наш раскат Она не поддержала.Перевела в раздумье взгляд С оркестра к балкам зала;Произнесла лишь: «Ряд на ряд!» — И тишина настала [66].
ТЕМА С ВАРИАЦИЯМИОтчего так, что Поэзия никогда не была подвергнута тому процессу Разбавления, который с такой выгодой показал себя в отношении сестринского искусства, Музыки? Разбавляющий вначале подаёт нам несколько нот какой-то хорошо известной Мелодии, затем дюжину тактов собственного сочинения, затем ещё некоторое количество нот первоначального мотива и так далее попеременно; таким образом он оберегает слушателя если не от малейшего риска признать пьесу сразу, то по крайней мере от чрезмерного волнения, которое способна вызвать её передача в более концентрированном виде...
Воистину, подобно тому как прирождённый эпикуреец любовно медлит над ломтем превосходной Оленины и при этом всеми фибрами души словно шепчет: «Excelsior!», — однако прежде чем приступить к лакомству, проглатывает добрую ложку овсяной каши; и подобно тому как тонкий знаток Кларета позволяет себе лишь чуточку пригубить, а потом уж пойти и выдуть пинту или более пива в буфете, точно также и —
Не звал я дорогой Газели В свою конюшню. Мил товар,Да вот торговцы оборзели — От этих цен бросает в жар.
Меня утешить томным оком Примчался с улицы сынок.Подбитый где-то глаз уроком Послужит, жаль, на краткий срок.
Едва обняться мы посмели — На шею сел мне сорванец.Да что со мною, в самом деле? Пора встряхнуться, наконец,
И тёмный рок томатным соком Запить для верности слегка,И закусить бараньим боком, И ждать взросления сынка [67].
АТАЛАНТА В КЭМДЕН-ТАУНЕАх, на этой скамье Тою давней весной Аталанта ведь не Тяготилася мной,И в ответ мои нежные речи не звала «чепухою одной».
Я ей шарфик купил, Ожерелье и брошку, — Всё надела, мой пыл Оценив понемножку;И под императрицу она неспроста причесалась в дорожку.
В театральный салон Я привёл мою пери; Издала она стон — И мгновенно за двери:Духота, мол; одна толчея, и несносен ей этот Дандрери.
«О, счастливчик, постой! По тебе эти стоны! — Так я мнил той порой, Помня флирта законы. —Плеск и блеск! (Девонширский рыбак так, случится, похвалит затоны.)
И воскликнет любой: „Ну, счастливчик вы наш!“, Как с невестой такой Подойдёт экипаж,Когда бел ещё свадебный торт и пока желтоват флёрдоранж!»
Тот тягучий зевок! Тот слипавшийся глаз! Тех фантазий поток, Что блаженство припас!Уложил меня взор её вскользь и пришибла слеза напоказ.
Видел, видел вполне (Сомневаться негоже) И томленье по мне, И тоску. Только всё жеОглашенье ли мне предпочесть? Ведь лицензия выйдет дороже.
«Как Геро, ты возжги Мне торшер Афродиты; Пусть не видно ни зги — Доплыву». — «Да поди ты…»Что такое?! Но дальше слова были громом колёс перекрыты… [68]
ЗАТЯНУВШЕЕСЯ УХАЖИВАНИЕДевица одна у решётки окна Стояла с собачкой у ног.За улицей тихо следила она, Там люд прохожий тёк.
«К дверям какой-то подошёл И трётся о косяк.Совет мне дай, мой попингай, Впустить его, иль как?»
Зачёлкал мудрый попингай [69], Кружа под потолком:«Впусти, раз так — пришёл, никак, К тебе он женихом».
Вошёл в гостиную чудак, Смиренно, как во храм.«Признали? Я — тот, кто из году в год В любви был верен вам».
«Но как же мне было про то прознать? Давно б сказали вы!Да, как было, сударь, про то мне знать? Не знала я, увы!»
Сказал он: «Ах!» — и уже на щеках Солёных слёз ручьи.«В неделю по разу, по нескольку раз Признанья летели мои.
Колечки вспомни, госпожа, На пальцы посмотри.На сердце руку положа — Послал семь дюжин и три».
«Тут спору нет, — девица в ответ. — Моей собачке свитИз них поводок, златой ручеёк — Глядите, как блестит».
«А как же пряди, пряди где, Концы моих чёрных волос?Я слал их по суше, я слал по воде, И к вам почтальон их нёс».
«И тут спору нет, — девица в ответ. — Побольше б таких кудрей.Я их в тюфячок, а тот — под бочок Собачичке моей».
«Но где же, где же письмецо С тесьмою вкривь и вкровь?В нём дышит каждое словцо Признаньем про любовь».
«Приносит раз с тесьмой — от вас? — Конвертик почтальон.Да вот беда-то, что без оплаты, И брать был не резон».
«О, горькая весть! Письма не донесть! А в нём всё как есть про любовь!Так суть письмеца я вам до конца Нынче поведаю вновь».
Зачёлкал мудрый попингай, Взметая перья прядь:«Ходатай, складно отвечай Да на колени падь!»
Склонил колени он пред ней, То в жар его, то в хлад.«О Дева, скорбных повестей Услышишь ты доклад!
Пять лет сперва, пять лет потом Твой каждый, Дева, шагВстречал я вздохом и кивком — Во всех романах так.
И десять лет — унылых лет! — Влюблённый взор бросал;Я слал цветы тебе чуть свет И валентинки слал.
Пять долгих лет и снова пять Я жил в чужой стране,Тая мечты, что чувством ты Проникнешься ко мне.
Уж тридцать минуло годков, И покинул я чуждый край.Вот, пришёл тебе сказать про любовь, Так руку, Дева, мне дай!»
А что же Дева? Ни в хлад, ни в жар; Ему подаёт платок.«Мне, право, немного вас даже жаль И странно слышать про то».
Со смехом клёкчет попингай, Презрительно когтит:«Как ты, ухаживать, я чай, Не каждый захотит!»
Собачка прыгает кульком (Зубов поберегись!),Колечет звонким поводком, Натявкивая ввысь.
«Собачка, тише, ну же, шу! И ты, мой попингай!Я кое-что ему скажу; Молчи и не встревай!»
Собачка лает и рычит, Девица топ ногой;Пришлец — и тот сквозь шум кричит, Привлечь вниманье той.
Клекочет гнусный попингай Сердитей и звончей,Но всё ж собачкин громкий лай Несносней для очей.
На кухне слуги и служан- Ки сбились у плиты:Хоть слышат шум, да нейдёт на ум Причина суеты.
Воскликнул поварёнок (Мальчонка не худой):«Так кто из нас пойдёт сейчас Восстановить покой?»
И тот час слуги жребий Бросают круговой [70],Чтоб точно знать, кого послать Восстановить покой.
На поварёнка жребий пал, И слуги говорят:«Иди и дей, ищи идей, Краса всех поварят!»
Схватил он тут погибче прут Собачку выдворять,Но видит: доля не её Команды выполнять.
Схватил он кость — собачки злость Пропала наконец;Повёл на кухню за собой Собачку удалец.
Девица ручкой машет ей: «Шалунья, нету слов!Она мне, право же, милей Десятка женихов.
Пустое слёзы, вздохи вслед, Власы не стоит жать;Вы, значит, ждали тридцать лет, Так что вам подождать?»
Печально он пошёл к дверям И ручку повернул;Нашёл печально выход сам, Прощально не взглянул.
«Хотя б такой же попингай Со мной летал как сват!Его советы выполняй, Глядишь — и ты женат.
Другую мне б где’вицу взять, — Шептал он, плача вновь. —Да чтобы тридцать лет опять Не тратить на любовь!
Спрошу я прямо (да иль нет) Девицу поскорей.Не позже, чем ’рез двадцать лет Приду я с этим к ней!» [71]
ТРЁМ ОЗАДАЧЕННЫМ МАЛЫШКАМ ОТ АВТОРА (Трём мисс Друри)Три девочки, поездкой утомлённых,Три пары ушек, к сказке благосклонных;Три ручки, что с готовностью взметались,Но три загадки нелегко давались.Три пары глазок, широко раскрытых,Три пары ножниц, временно забытых;Три ротика, благодаривших милоЗнакомца нового — им книжку посулил он.Уж три недели минуло с тех пор;Так вспомнят ли вагонный уговор?
Август 1869 г. [72]
