Льюис Кэрролл: Досуги математические и не только (ЛП) - Льюис Кэрролл

Воистину, подобно тому как прирождённый эпикуреец любовно медлит над ломтем превосходной Оленины и при этом всеми фибрами души словно шепчет: «Excelsior!», — однако прежде чем приступить к лакомству, проглатывает добрую ложку овсяной каши; и подобно тому как тонкий знаток Кларета позволяет себе лишь чуточку пригубить, а потом уж пойти и выдуть пинту или более пива в буфете, точно также и —

Не звал я дорогой Газели       В свою конюшню. Мил товар,Да вот торговцы оборзели —       От этих цен бросает в жар.

Меня утешить томным оком       Примчался с улицы сынок.Подбитый где-то глаз уроком       Послужит, жаль, на краткий срок.

Едва обняться мы посмели —       На шею сел мне сорванец.Да что со мною, в самом деле?       Пора встряхнуться, наконец,

И тёмный рок томатным соком       Запить для верности слегка,И закусить бараньим боком,       И ждать взросления сынка [67].

      Ах, на этой скамье           Тою давней весной      Аталанта ведь не           Тяготилася мной,И в ответ мои нежные речи не звала «чепухою одной».

      Я ей шарфик купил,           Ожерелье и брошку, —      Всё надела, мой пыл           Оценив понемножку;И под императрицу она неспроста причесалась в дорожку.

В театральный салон           Я привёл мою пери;      Издала она стон —           И мгновенно за двери:Духота, мол; одна толчея, и несносен ей этот Дандрери.

      «О, счастливчик, постой!           По тебе эти стоны! —      Так я мнил той порой,           Помня флирта законы. —Плеск и блеск! (Девонширский рыбак так, случится, похвалит затоны.)

      И воскликнет любой:           „Ну, счастливчик вы наш!“,      Как с невестой такой           Подойдёт экипаж,Когда бел ещё свадебный торт и пока желтоват флёрдоранж!»

      Тот тягучий зевок!           Тот слипавшийся глаз!      Тех фантазий поток,           Что блаженство припас!Уложил меня взор её вскользь и пришибла слеза напоказ.

      Видел, видел вполне           (Сомневаться негоже)      И томленье по мне,           И тоску. Только всё жеОглашенье ли мне предпочесть? Ведь лицензия выйдет дороже.

      «Как Геро, ты возжги           Мне торшер Афродиты;      Пусть не видно ни зги —           Доплыву». — «Да поди ты…»Что такое?! Но дальше слова были громом колёс перекрыты… [68]

Девица одна у решётки окна       Стояла с собачкой у ног.За улицей тихо следила она,       Там люд прохожий тёк.

«К дверям какой-то подошёл       И трётся о косяк.Совет мне дай, мой попингай,       Впустить его, иль как?»

Зачёлкал мудрый попингай [69],       Кружа под потолком:«Впусти, раз так — пришёл, никак,       К тебе он женихом».

Вошёл в гостиную чудак,       Смиренно, как во храм.«Признали? Я — тот, кто из году в год       В любви был верен вам».

«Но как же мне было про то прознать?       Давно б сказали вы!Да, как было, сударь, про то мне знать?       Не знала я, увы!»

Сказал он: «Ах!» — и уже на щеках       Солёных слёз ручьи.«В неделю по разу, по нескольку раз       Признанья летели мои.

Колечки вспомни, госпожа,       На пальцы посмотри.На сердце руку положа —       Послал семь дюжин и три».

«Тут спору нет, — девица в ответ. —       Моей собачке свитИз них поводок, златой ручеёк —       Глядите, как блестит».

«А как же пряди, пряди где,       Концы моих чёрных волос?Я слал их по суше, я слал по воде,       И к вам почтальон их нёс».

«И тут спору нет, — девица в ответ. —       Побольше б таких кудрей.Я их в тюфячок, а тот — под бочок       Собачичке моей».

«Но где же, где же письмецо       С тесьмою вкривь и вкровь?В нём дышит каждое словцо       Признаньем про любовь».

«Приносит раз с тесьмой — от вас? —       Конвертик почтальон.Да вот беда-то, что без оплаты,       И брать был не резон».

«О, горькая весть! Письма не донесть!       А в нём всё как есть про любовь!Так суть письмеца я вам до конца       Нынче поведаю вновь».

Зачёлкал мудрый попингай,       Взметая перья прядь:«Ходатай, складно отвечай       Да на колени падь!»

Склонил колени он пред ней,       То в жар его, то в хлад.«О Дева, скорбных повестей       Услышишь ты доклад!

Пять лет сперва, пять лет потом       Твой каждый, Дева, шагВстречал я вздохом и кивком —       Во всех романах так.

И десять лет — унылых лет! —       Влюблённый взор бросал;Я слал цветы тебе чуть свет       И валентинки слал.

Пять долгих лет и снова пять       Я жил в чужой стране,Тая мечты, что чувством ты       Проникнешься ко мне.

Уж тридцать минуло годков,       И покинул я чуждый край.Вот, пришёл тебе сказать про любовь,       Так руку, Дева, мне дай!»

А что же Дева? Ни в хлад, ни в жар;       Ему подаёт платок.«Мне, право, немного вас даже жаль       И странно слышать про то».

Со смехом клёкчет попингай,       Презрительно когтит:«Как ты, ухаживать, я чай,       Не каждый захотит!»

Собачка прыгает кульком       (Зубов поберегись!),Колечет звонким поводком,       Натявкивая ввысь.

«Собачка, тише, ну же, шу!       И ты, мой попингай!Я кое-что ему скажу;       Молчи и не встревай!»

Собачка лает и рычит,       Девица топ ногой;Пришлец — и тот сквозь шум кричит,       Привлечь вниманье той.

Клекочет гнусный попингай       Сердитей и звончей,Но всё ж собачкин громкий лай       Несносней для очей.

На кухне слуги и служан-       Ки сбились у плиты:Хоть слышат шум, да нейдёт на ум       Причина суеты.

Воскликнул поварёнок       (Мальчонка не худой):«Так кто из нас пойдёт сейчас       Восстановить покой?»

И тот час слуги жребий       Бросают круговой [70],Чтоб точно знать, кого послать       Восстановить покой.

На поварёнка жребий пал,       И слуги говорят:«Иди и дей, ищи идей,       Краса всех поварят!»

Схватил он тут погибче прут       Собачку выдворять,Но видит: доля не её       Команды выполнять.

Схватил он кость — собачки злость       Пропала наконец;Повёл на кухню за собой       Собачку удалец.

Девица ручкой машет ей:       «Шалунья, нету слов!Она мне, право же, милей       Десятка женихов.

Пустое слёзы, вздохи вслед,       Власы не стоит жать;Вы, значит, ждали тридцать лет,       Так что вам подождать?»

Печально он пошёл к дверям       И ручку повернул;Нашёл печально выход сам,       Прощально не взглянул.

«Хотя б такой же попингай       Со мной летал как сват!Его советы выполняй,       Глядишь — и ты женат.

Другую мне б где’вицу взять, —       Шептал он, плача вновь. —Да чтобы тридцать лет опять       Не тратить на любовь!

Спрошу я прямо (да иль нет)       Девицу поскорей.Не позже, чем ’рез двадцать лет       Приду я с этим к ней!» [71]

Три девочки, поездкой утомлённых,Три пары ушек, к сказке благосклонных;Три ручки, что с готовностью взметались,Но три загадки нелегко давались.Три пары глазок, широко раскрытых,Три пары ножниц, временно забытых;Три ротика, благодаривших милоЗнакомца нового — им книжку посулил он.Уж три недели минуло с тех пор;Так вспомнят ли вагонный уговор?

                               Август 1869 г. [72]