Венок для мертвой Офелии - Марина Серова

– Просто у тебя в картине мало реализма, – оправдалась я.

– Там до фига реализма, – сказала юная художница. – Ладно. Поясняю. Чтобы упасть отсюда, надо наступить вот сюда.

Она отметила кружком нужное место.

– Если Аська наступает сюда, – продолжала она, – то падает вот сюда. А тут у нас песок. И никаких коряг. И воды здесь тоже еще нет. Для того чтобы она попала в воду, она должна была еще прокатиться по песку – где-то около метра.

– Погоди, – наконец заинтересовалась я художественной работой ребенка. – Но тогда там должен был остаться след…

– Слава богу! Мозг включился, – нахально усмехнулась Варька. – Естественно! Он должен был быть. Но на песке следа нет! Зато вот тут… Наверху… Если ты вспомнишь, там была примята трава. И это вот как раз и был след волочения… А еще, если ты припомнишь, конечно, потому что ты в тот момент кокетничала со следаком… А перед этим – с Сергеем Иванычем…

– Ни с кем я не кокетничала! – возмутилась я.

– Ну, вела с ним задушевные беседы, – поправилась юная нахалка, – какая разница? Так вот, тут и тут… растет кустарник. Шиповник и еще какая-то фигня колючая… Так вот, тут были поломаны ветки. А на одной ветке я нашла вот это…

Девица достала клочок ткани, аккуратно спрятанный в пластиковый пакет. Я в очередной раз поняла: благодаря тому, что по телевизору в последнее время показывают исключительно детективы, у нас выросло целое поколение криминалистов.

– Видишь? – строго спросила Варька. – Аська была в белом платье. Легком. А тут ткань – сама видишь – другая. Во-первых, она другой фактуры. Это трикотаж, а не бязь. А во-вторых… Тут другой оттенок. Ткань слегка желтоватая…

Я наконец поняла, что она хочет сказать.

– То есть ее стукнули наверху, на холме, по голове, а потом – стащили вниз и положили в воду?

– Да, – кивнула Варька. – И не говори, что я не талант!

– Ты не талант, – покачала я головой. – Ты, Варька, юный гений… Но этот вещдок нам с тобой придется отдать конкурентам. Поскольку сама же понимаешь, что сокрытие улик расценивается как соучастие…

– Грустно, – вздохнула Варька. – Они могут все скрыть. Им выгодно, чтобы это был несчастный случай. У них и так висяков до фига.

– А мы им не дадим спустить это дело на тормозах, – успокоила ее я. – Мне все равно надо будет в Тарасов смотаться. Я своего друга из прокуратуры подключу, чтобы дело взяли под личный контроль. Я ему уже звонила.

– И где он? – спросила Варька. – Такое интересное преступление! А твой друг плевать хотел!

– Он… Он занят сейчас, – соврала я. – Он обязательно приедет, как только освободится.

На самом деле Мельников мне не перезванивал. Скорее всего, забыл. Понять его можно – своих дел до фига и больше, а тут я с нашей несчастной Офелией. Но не буду же я разочаровывать Варьку.

– Понимаешь, в Тарасове очень серьезное политическое убийство случилось, – соврала я. – Понимаешь? Даже в прессе ничего нет. Все держится в секрете, и все на Андрюхе… Когда ему звонить?

Варька мне поверила.

– Тогда ладно, – согласилась она, расставаясь с «добычей» с видимой неохотой. – Отдай все этим лентяям. Стояли там, курили, вместо того чтобы местность осматривать…

– Ну, вот такие они, – согласилась я. – Нет в них азарта ищеек. Сама понимаешь – когда хобби превращается в работу, становится скучно вышивать.

– Вышивать? – удивился ребенок.

– Ну, играть в шахматы… вязать, плавать…

Варька задумалась.

– Понятно, – проворчала она. – Намекаешь, что, как только я стану профессионалкой, мне все это надоест?

– Необязательно, – сказала я. – Мне же не надоело.

Кажется, мне удалось ее немного успокоить. Она оставила меня в покое, удалившись к компьютеру, неохотно расставшись с «добычей», которую мне надлежало отдать следакам, а я побрела к телефону.

Первый звонок был коротким. Я позвонила следователю Голубеву Николаю Петровичу и, объяснив, что дитя обнаружило в кустах клочок неопознанной одежды, попросила заехать и забрать его. К моему удивлению, он оказался милостив ко мне (насколько я знаю, обычно надо самим вести свою добычу с места преступления), но Голубев Николай Петрович сказал, что он еще в поселке и как раз собирается ехать в район. По дороге заедет к нам.

Потом я позвонила Мельникову. Он быстро отозвался, сказал, что все помнит. Я попросила его выяснить, нет ли какого-либо криминала на Аську, Витьку, и, подумав, добавила и Сергея Иваныча. Мельников пообещал все выяснить, сказал, что перезвонит.

Второй звонок был тоже в Тарасов. У Влада трубку долго не брали. Я даже забеспокоилась, что сейчас в театре не сезон, нет и репетиций и Влад запросто мог свалить на дачу с женой Ленкой и выводком детей. Однако скоро трубку все-таки взяла Ленка.

– Ой, Тань, привет, а Влада нет, он уехал, – сказала она. – Ждем его через пару дней… Ты в Тарасове?

– Нет, – сказала я. – В Лопатникове.

– Отдыхаешь там, что ли?

– Пытаюсь.

– Опять случился роман, – рассмеялась Ленка.

– Хуже, – мрачно сказала я. – Случилось убийство.

– Ты как всегда, – сказала Ленка. – Похоже, ты притягиваешь убийц.

– Точно. Слушай, скажи-ка мне, пожалуйста, есть ли у вас там в труппе такая девушка, Ася?

– Ася? Нет, – сказала Ленка. – Есть Настя.

Я попросила ее эту Настю мне описать. Фамилия у Насти была другая, но, в конце концов, Аська могла фамилию свою скрыть, поменять, я уж не знаю, с какими целями. Но, конечно, Настя была другой. Да я и сама понимала, что Ася в этом театре не работала. Более того, Ленка сказала, что она даже и не пыталась к ним на работу устроиться.

Я вкратце обрисовала ситуацию. Ленка обещала обзвонить всех знакомых, может быть, Аська была в каком-то театре-студии? Но, по ее словам, «Гамлета» сейчас никто не ставил. Это она знает стопроцентно.

Мы договорились созвониться, когда я окажусь в Тарасове, и встретиться.

Стоило мне положить трубку, как во дворе залаял пес и в дверь постучали. На пороге стоял Голубев Николай Петрович собственной персоной. Окинув меня долгим выразительным взглядом, на миг сосредоточившись на моих ногах и стыдливо из-за этого покраснев, Николай Петрович сообщил, что я оказалась права. По данным судмеда, в легких Аси воды не было. А это означает только одно: Ася попала в воду уже мертвой.

А это, в свою очередь, значит, что гениальный ребенок, Варька, совершенно точно высчитала траекторию движения тела Аси. Я отдала лоскуток и приложила Варькин рисунок.

Голубев Николай Петрович меня долго благодарил. Подозреваю, он ждал, когда я приглашу его на чашечку чая. Но время было уже позднее, и хотя мне было чертовски любопытно, кого они подозревают – а о подозреваемом Николай Петрович Голубев как-то туманно и загадочно намекнул, – но я решила не соблазнять работников органов своей красотой, подталкивая их к опрометчивым недальновидным поступкам.

Поэтому я сделала вид, что намека не поняла.

– Ну что ж, спасибо за содействие следствию, – разочарованно печальным тоном изрек Голубев уже в дверях. – Очень кстати эта ваша… тряпочка. Подтверждает, собственно, нашу версию.

– Какую?

– Да так… на подозреваемом-то такая вот футболочка и была, – загадочно молвил Голубев, еще продолжая надеяться, что домой сегодня ехать ему не придется. – Так что благодаря вам и вашей девочке мы, похоже, злоумышленника схватим прям за жабры, можно сказать.

Я уже была готова из природного любопытства плюнуть на основы морали и нравственности, но тут коротко и призывно загудела машина, и Голубев, крикнув в темноту: «Да иду!» – быстро со мной распрощался и исчез во мраке, унося с собой волнующую тайну.

Я вернулась в дом, обнаружила, что Варька дрыхнет, уронив голову на клавиатуру, разбудила ее и отправила в кровать. Заварила кофе и включила свой ноут. Но, передумав, выключила. Достав мешочек с костями, бросила их на стол. Они сверкнули гранями, остановились, и я посмотрела на комбинацию.

В сумме выпадала восьмерка. А это означало, что предыдущее действие не было хорошо продумано и – вследствие его непродуманности – могла произойти несправедливость.

Глава 5

Ночью мне снилось, что во дворе кто-то кричит. Громко. Потом мне снилось, что следователь Голубев бегает по двору Таи, пытаясь поймать зачем-то ее петуха. Петух спасается, а Тая истошно кричит. Так, что у нас слышно.

И так громко, что я проснулась. Крики не прекращались, и я не сразу поняла, что я уже не сплю. Но на пороге стояла Варька в ночной рубашке, с глазами, полными страха и любопытства.

– Там тетя Тая кричит, – сообщила она мне. – И не прекращает.

Я поднялась на кровати. Голова была тяжелой, не иначе как от пережитых за день впечатлений и дурацких снов, которые решили зачем-то стать явью, и болела. Ныл затылок.

– Что ты предлагаешь сделать? – спросила я. Я надеялась, что Варька ответит – мне страшно, можно, я лягу с тобой? Я бы подвинулась, и мы бы снова заснули, несмотря на истошные вопли тети Таи.