Последняя сказительница - Донна Барба Игера
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– На закате солнца из похода возвращаются прекрасный принц и его оруженосец с подарком – со сфагнумом.
– Я так рад, что мы выжили после опасного поручения и вернулись в родной дом.
– Ну, оглядевшись вокруг, я бы сказала, что игра стоила свеч. – Мама кивает на сад. – Это наше средневековое поле битвы. Я планирую погибнуть с граблями или мотыгой в руке.
Папа смеётся.
– Петра, остаётся только рассчитывать, что ты скатишь наши трупы прямо в компостную яму.
– Фу, гадость какая! – кричу я.
Хавьер вздрагивает, просыпается и ноет.
– Я его возьму.
Папа поднимает Хавьера и перекидывает через плечо. Пухлые ножки брата болтаются у папы на груди.
– Пойду искупаю.
Мама берёт телефон и включает фонарик.
– Петра, хочешь отправиться навстречу приключению перед сном?
Я быстро киваю. До рождения Хавьера нас было только трое. С тех пор прошло достаточно лет, я вспоминаю, как мы жили без него, и он не крал у меня счастливые минуты наедине с родителями.
– Как насчёт охоты на фей?
Мама подмигивает и встает.
Я не могу удержаться от улыбки. Она знает, чем меня соблазнить.
– Но в пустыне фей не бывает. Они живут только в лесах.
– Это и есть лес. Просто пустынный. – Мама вдруг ахает: – Ты это видела?
Она направляет фонарик на первое дерево на тропе и направляется к нему. Дерево всё в розовых цветах.
– На пустынной иве? – спрашиваю я, следуя за ней.
– Точно. Молодец, – улыбается она.
Пытаюсь вообразить, что цветочные лепестки – это крылья, но вижу только цветы.
– Ничего не увидела.
Не обращая на меня внимания, она направляет фонарик в другую сторону.
– Ах да, это она, неуловимая шалфейная фея.
Я щурюсь на куст с тёмно-фиолетовыми цветами.
– Кажется, я что-то заметила.
– Англичане считают, что их лаванда привлекает фей. Наш пустынный шалфей ей не уступит.
Смеркается, небо багрянеет, оставив на горизонте едва заметный оранжевый след. Мама направляет фонарик вперёд на тропу и подносит палец к губам.
– Тсс.
Я иду за ней и шепчу:
– Фея гигантского трубчатого кактуса.
К небу тянутся огромные побеги колючей зелени.
– Под ним должен быть сказочный город, как Альбукерке, – говорю я.
На этом моё воображение не останавливается.
– Подозреваю, тут они дают шикарные балы. У каждого побега кактуса своя волшебная дверь, и цвет у них разный.
Я показываю на самый высокий стебель.
– Самая большая дверь мерцает золотом. Влетающие феи должны преодолеть полосу препятствий из обручей с шипами розы, которые могут порвать их хрупкие крылья. Им придётся уворачиваться от взрывающейся ромашки, которая мгновенно погружает в сон, и медовых сот, капли которых склеивают крылья. Но если они всё преодолеют… – до шёпота понижаю голос я и прищуриваюсь, – тогда их ждёт загадка: я в каждой радуге.
Тянусь вверх руками.
– И в небе.
Опускаюсь на колени.
– В океанских глубинах.
Шевелю пальцами.
– Я в перьях сойки. Кто же я?
Мама улыбается, но смотрит не на меня, а оглядывает пространство сзади в поисках чего-то ещё.
Я делаю реверанс.
– Угадали, фея. Синий цвет. Можете войти.
Я продолжаю, забыв об окружающей меня пустыне.
– Платья и костюмы фей переливаются, как крылья стрекоз. Феи пьют цветочный нектар из чашечек, похожих на колокольчики люпина. Чашечки наполняются разноцветными фонтанами сока и нектара.
Я прикрываю глаза.
– Светлячки на деревьях словно огоньки…
Мама изумлённо ахает, перебивая меня и указывая в противоположном направлении.
– Что это?
Я отвлекаюсь от волшебной вечеринки фей под самым высоким побегом кактуса. Фонарик высвечивает настоящий куст с маленькими жёлтыми цветочками.
– Ларрея, – вздыхаю я.
– Умница! – говорит она. – Ботаника – просто чудо!
– Мм, – бормочу я, догадавшись, к чему всё шло. Хотя мне всё равно было интересно.
Она освещает дом и целует меня в макушку.
– А там живёт самая милая из всех фей по имени Петра. И перед сном ей нужно принять душ.
Мама подмигивает.
– Ну-ка, догони!
И убегает. В темноте мне страшно, и я стараюсь не отставать от мамы.
Глава пятнадцатая
Разговор между Нилой и Бриком стихает. Я прячусь за колонну. Брик, оказывается, ближе, чем я думала. Я немного отступаю, но не очень далеко, и вижу, как за ним появляется белый шар. Я сразу узнаю рельефную поверхность. Если эта голограмма соответствует действительности, то за Луной возникнет…
Мужчина с косичками, уложенными в аккуратный пучок, показывает пальцем и улыбается.
– Здорово!
Трёхмерная голограмма вращается, как огромный сине-зелёный шар. Некоторые при виде планеты удивляются: на самом деле только самые юные из нас, сидящих здесь, ходили по ней. Планета изящно кружится прямо передо мной.
Даже если сейчас Земли не существует, я, вспоминая, улыбаюсь. На той планете жила моя Лита. Я глотаю слёзы, крик из глубины души тонет в ревущей музыке. Рыжий проходит мимо планеты, даже лишний раз на неё не взглянув.
В дальнем углу потолка, возле купола, сверкает яркая полоса света. Я поворачиваюсь: все остальные уже её заметили и смотрят шоу. Комета с хвостом медленно приближается среди звёзд и людей, стоящих по всему залу. Ужин оседает в кишечнике. Я убеждаю себя, что голограмма не настоящая. Нельзя просто броситься и сбить комету Галлея с курса. Беды не предотвратить.
Канцлер машет рукой, и Огненный Змей торопится по траектории к Земле.
Удар приходится по центру Тихого океана между Гавайями и Фиджи. Через мгновение ввысь взмывают горы обломков. В разных концах зала, будто фейерверк, взрываются дуговые разряды.
Коллектив с зелёными от тоника губами охает и ахает, словно видит жестокую схватку на футбольном матче, а не гибель планеты.
Кольцо огня быстро охватывает Тихий океан, Соединённые Штаты и катится дальше к Японии. Зал наполняется пылью – она светится на нас и дождём сыплется на Землю.
Я представляю среди пыли Литу, и у меня перехватывает дыхание. Я никогда не падала в обморок, но сейчас у меня покалывает губы и кружится голова. Я, спотыкаясь, подхожу к ближайшему столу и оседаю на стул. Если меня кто-нибудь увидит – всё кончено.
Музыка стихает, Нила выходит на середину зала, где становится светлее. Её черты смягчаются от вихрей планетной пыли. Она показывает жестом туда, где несколько минут назад мирно вращалась Земля.
– Сегодня мы празднуем прибытие на новую планету. Случившееся со старым миром – не трагедия, а возможность оставить прошлое позади. Благодаря Коллективу, ни единое воспоминание о мире, полном конфликтов, голода, войн, не проникнет в наше будущее.
Мои родители тоже хотели лучшего будущего. Но папа говорил прямо противоположное о том, как туда попасть людям.
«Наша
