Последняя сказительница - Донна Барба Игера
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«И с этими мыслями ворона бросила сыр, а лисица его схватила. Y se acabó lo que se daba»[26].
– Как вы знаете, – продолжает Канцлер, – к нам присоединилась группа зетт.
Она показывает на Рыжего, Зетту-четыре и меня.
Все взгляды устремляются на меня. Я хватаюсь за поднос. Кровь стынет в жилах, но стараюсь не подать вида и вести себя непринуждённо. Хотя, кто его знает, как сейчас должна выглядеть естественность.
– Дроны не доставили подводные растения. Поэтому образцы придётся собирать вручную. Риск высок, за ними, а также за другими необходимыми образцами отправится отряд зетт.
Стаканы на подносе в моих руках дрожат. Не знаю, то ли меня пугает риск первой выйти на поверхность незнакомой планеты, то ли я радуюсь выходу из корабля.
Но мне особенно нравится, как она отправляет нас на встречу с опасностью, будто мы сами вызвались.
Ко мне подходит человек с широко раскрытыми глазами. Он часто дышит и берёт с подноса стакан с рубиново-красной жидкостью.
Жидкость в стакане дрожит. Он подносит стакан к губам, залпом его опустошает, чтобы не видели другие, и тыльной стороной руки вытирает рот. По руке бежит красный ручеёк. Мужчина счастливо улыбается, поднимает второй стакан, на этот раз зелёный, и смывает красный след.
Он поворачивается и тихонько, будто между прочим, говорит Брику:
– Ходят слухи, меня могут выбрать для завтрашнего сопровождения отряда зетт на поверхность.
Кажется, я нашла ворону.
Улыбка Брика тает.
– Да, Лен.
Он кладёт руку Лену на плечо.
– Нила определила, что от Коллектива отряд зетт будешь сопровождать ты.
– Ну конечно, – Лен смотрит на руку Брика на плече и берёт ещё один стакан.
У него дрожит голос.
– Я счастлив выполнить долг.
Он слишком поспешно ставит стакан на стол, и тоник брызжет вверх.
– Для Коллектива.
Брик смахивает зелёную каплю с лица и оглядывается, не заметил ли кто.
Нила поднимает стакан.
– Друзья! Наслаждайтесь вечеринкой. В ближайшем будущем придётся много работать, но труд приведёт нас к цели.
Она останавливается и смотрит на нас.
– Таким образом, мы исправим ошибки наших предшественников.
Я скриплю зубами, понимая, что под предшественниками она имеет в виду родителей и других пассажиров.
Канцлер Нила делает знак помощнику на другой стороне зала. Тот кивает и машет рукой перед дисплеем. Зал погружается во мрак, и моё зрение тоже. В воздухе раздаётся жужжание. Нас окружают голографические звёзды. Я быстро ставлю поднос на стол. Хотя они знают про мои глаза, меньше всего мне хотелось бы налететь на кого-нибудь в темноте и разлить разноцветный тоник. Я опираюсь спиной на колонну, надеясь, что никто не заметит.
В воздухе раздаётся гул, потом визг. Я узнаю его, так НАСА записывало радиоволны планет. Нила прикрывает глаза и глубоко дышит, словно медитирует под звуковые волны, как мелодии «Нью эйдж», что слушала Тиа Берта.
Звук вибрирует по телу. На фоне круговерти голографических звёзд бледные лица с красными от тоника губами мелькают, будто анемичные вампиры.
Женщина рядом со мной грустно улыбается, на подносе около неё – ряд пустых стаканов.
Нила встает рядом с Бриком за колонной. Из-за шума мне ничего не слышно, и я подвигаюсь ближе, надеясь, что в сером костюме в полумраке меня никто не заметит.
– Что касается Лена… Канцлер, что, если атмосфера нам не подходит? – перекрывая шум, спрашивает Брик.
– Воздух подходящий. Воду можно обработать, – отвечает она совершенно без каких-либо чувств.
Он тихонько выдыхает и качает головой, замечая то же, что и я.
– Да, но вдруг нам может повредить что-нибудь ещё? – спрашивает он. – То, что нельзя измерить? Теперь Лен, да и мы, возможно, воспринимаем всё не так, как раньше.
Она поворачивается и сурово на него смотрит. По её лицу плывёт звезда, пока она проходит, вены под кожей сияют синим.
– Какие бы решения ни принимал Коллектив давным-давно, они все только в наших интересах. Они стремились к тому, что мы представляем из себя сегодня. Единодушие требует жертв. Жертвы имеют свою цену.
Брик кивает, словно всё это знает и только ждёт, чтобы напомнили.
Я понимаю, что разговор идёт о переменах, которые с ними произошли. Лита всегда говорила, что в природу лучше не вмешиваться.
– Нам никогда не узнать наверняка, пока кто-нибудь не испытает это на себе, – спокойно говорит она. – Но если Коллектив не сможет жить на планете, мы её покинем.
Брик быстро наклоняется к ней.
– Покинем?
– Одна из других подходящих для жизни планет, которые мы обнаружили, находится на расстоянии двух единиц, – сообщает она, глядя в сторону.
Если триста восемьдесят лет составляют пять единиц… Я пытаюсь перевести дыхание. Две единицы длятся две жизни.
Брик смотрит в сторону, словно тоже вычисляет.
– Но это потребует…
Окружающие нас люди пьют тоник и показывают на проплывающие звёзды, не подозревая о решении, принятом об их жизни.
– Жертв, – говорит она жёстким голосом. – Да, именно этого и потребует. У нас долг перед Коллективом найти постоянный дом, где нам никто и ничто не будет угрожать. Мы обязаны и предыдущим поколениям, и следующим, даже если придётся провести свою жизнь в поисках во Вселенной.
Голова идёт кругом. Я прижимаюсь щекой к холодной колонне. По противоположной стене медленно летит спутник. Несколько человек с любопытством следят за ним.
Брик снова переводит взгляд на голографическое шоу.
– Конечно, Канцлер.
А что это значит для нас? Зетта-четыре, Рыжий и я всю жизнь будем у них на корабле прислугой? Родители застряли где-то в стазисе неизвестно на какой отрезок времени.
Но это не хуже, чем если окружающая среда на Сагане всех погубит.
Нила, может, и бессердечная, но она права: нужно удостовериться, что условия жизни на планете людям подходят. И, кажется, она сделает всё, чтобы защитить людей.
А я не могу больше ждать. Надо выбраться отсюда и разыскать маму и папу.
Глава четырнадцатая
Мы с папой выгружаем мешок с торфяным мхом, который просила мама. Поднимаем за концы, и папа делает вид, что мешок тяжелее, чем на самом деле.
– Не знаю, как бы я без тебя управился, – говорит он, и я чувствую себя взрослой, хотя толку от меня, девятилетней, понятно, чуть.
Мы проходим с ним через заднюю калитку. Мама с Хавьером спят посреди сада на постеленном на траве одеяле. Солнце быстро садится за горизонт.
Черепаха Торопыжка скатывается в норку рядом с дорогой, ведущей в пустыню.
Мы с папой бросаем мешок со мхом
