Царская тень - Мааза Менгисте
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кухарка игнорирует все вопросы, когда они ходят на рынок. Она проскальзывает мимо рук, которые пытаются увести ее в сторонку для приватного разговора. Она пожимает плечами, она отрицательно качает головой, она закрывает часть лица, когда ее друзья, слуги из других домов, интересуются, правда ли то, что рассказывают про ее хозяйку, что может оказаться правдой из того, что говорили на закрытых собраниях групп мехабер[30], правда ли, что призыв к этим женщинам собираться на берегах реки исходит от кухаркиной Астер? От нее? Призывает ли Астер всех женщин собраться завтра у реки? Что планируют все эти женщины?
Она никакая не моя Астер — это все, что отвечает им кухарка.
А потом наступает день, когда Астер возвращается, а кухарка, потеряв дар речи, стоит у ворот, заполненный наполовину пакет со специями, купленными на рынке, выпадает из ее руки, специи просыпаются на землю.
Ты, кричит кухарка и, оттолкнув Хирут, устремляется в компаунд. Это ты. Ее голос словно сорвался с цепи, ярость наконец обрела полную свободу. Она указует обвиняющим пальцем на раздвинутые занавеси окна гостиной, где Астер заключена в яркий блеск стекла.
Астер отворачивается от окна, и вскоре открывается дверь дома. Она выходит в своем черном платье, волосы вокруг ее угрюмого лица не сплетены в косички, торчат как попало. Она покрыта пылью, ее глаза горят неколебимой целеустремленностью: подвижные отблески на поверхности реки.
Ты думала, я никогда не вернусь? говорит Астер. А куда мне идти? Потом ее рот искривляется так, как может искривиться только у нее. Ты могла бы уйти — я дала тебе такой шанс.
Вид у кухарки более усталый, чем за все семь дней отсутствия Астер. С меня хватит, говорит она и опускается на землю рядом с верандой — энергия и воля покинули ее тело. Дай мне деньги и отпусти меня.
Когда мы пришли в этот дом… начинает Астер.
Мы пришли сюда разными путями, говорит кухарка.
Не такими уж и разными.
Кухарка поворачивается к Хирут так, словно видит ее впервые в жизни. Убирайся отсюда.
Дверь конюшни со скрипом открывается, и Хирут бросается к Берхе, который обнимает ее за плечи, и теперь они вместе наблюдают за двумя женщинами.
Я тебе ничего не могу дать. Он забрал все, ничего мне не сказав, забрал все. Ты думаешь, ты какая-то особенная, потому что устала? Астер говорит с беспомощной яростью. Я продала ковер, который дала мне мать, чтобы купить нам винтовки. Я не собираюсь продавать ради тебя мое свадебное ожерелье. Это все, что у меня осталось, тихо добавляет она.
Кухарка поднимается по ступеням и, наконец, оказывается прямо перед Астер, они вглядываются в лица друг друга, оценивают, что сделали с ними годы. Ты обещала, что, как только сможешь, ты мне дашь то, что мне нужно. Рот кухарки дрожит. В прошлом году ты сказала, что это случится на следующий. Потом ты сказала, на день рождения Тесфайе. У тебя есть Хирут, а я устала. Я хочу найти мою семью, я хочу домой.
Астер берет руки кухарки в свои, ее голос становится мягче. Мир изменился, начинается война. Все мобилизованы в армию, и у тебя нет денег, у тебя нет ничего, кроме меня. Астер смотрит на нее. Переводит дыхание. Ты мне нужна.
Плечи кухарки опускаются, она низко роняет голову, а Астер распрямляется.
Скажи этой девице, чтобы пришла ко мне в гостиную, говорит Астер. Берхе, мне нужно, чтобы ты отремонтировал кое-что. Она говорит мягким голосом, дружеским тоном — так, как обращалась и к кухарке: прежняя Астер вернулась, она уверена, что ее услышат, что ей подчинятся. Возьми деревянный сундук в кабинете Кидане, говорит она, делая знак кухарке. Ты знаешь, о чем я говорю.
Астер разглаживает на себе платье. И я хочу есть. Потом она возвращается в дом и закрывает за собой дверь.
* * *
У стены стоят две винтовки, их глянцевый металл и светлое дерево сияют ярче любого предмета мебели в комнате. Хирут наклоняется и берет одну из винтовок, быстро оглядывается через плечо, чтобы убедиться: Астер все еще на кухне разговаривает с кухаркой. Винтовка в ее руках холодная и тяжелая, крепкая, как кость. Она неуверенной рукой проводит по ее длинному стволу, задерживается у прицела, у каморы. Ее передергивает, когда она касается спускового крючка — она вспоминает предупреждения отца, потом она останавливает ладонь на гладкой поверхности дерева, прижимает руку к прикладу. Ложе теплое, как кожа. Воспоминание: в тот первый день, когда отец позволил ей прикоснуться к винтовке, он положил руку ей на грудь и сказал: Это жизнь. Потом он положил руку на винтовку и сказал: Это смерть. Никогда не недооценивай ни ту, ни другую.
Хирут осторожно ставит винтовку, и та сама наклоняется, принимая прежнее положение, словно движимая собственной волей. Она уже слышала этот звук прежде — медленное скрежетание по стене, а потом тишина. Хирут напряженно прислушивается: за голосом Астер, за шагами кухарки, за низким завыванием ветра, ударяющего в окна, она слышит своего отца, Фасила, видит, как он падает к ногам незнакомого человека. Видит, как он обхватывает ноги незнакомца руками, словно молит его вернуть что-то потерянное. Она стоит в дверях их хижины, наполовину окутанная тенью, падающей ей на спину. Ее мать, Гетеи, стоит у нее за спиной, окутанная тьмой, и тихо плачет. Хирут слышит свое имя и поворачивается. В руках у Гетеи винтовка, и она говорит Хирут, чтобы та отошла в сторону. Винтовка направлена на грудь незнакомца. Она тяжело дышит, воздух с трудом выходит из ее тела, царапая внутренности. Отойди, отойди, Хирут, чтобы я могла лучше прицелиться в Чеколе, встань рядом
