Я знаю, кто меня убил - Ольга Геннадьевна Володарская

– Тебе Маша рассказала обо мне? – Лавинская в этот момент давала автографы проводницам и стояла чуть в стороне.

– Нет, я изучил твое личное дело.

– Зачем?

– Мы едем на режимное предприятие. Я давал «добро» на то, чтоб тебе выписали пропуск.

– То есть ты отправляешься с нами? – Физик кивнул. – В качестве…?

– Друга.

– Или соглядатая?

Лицо Физика дрогнуло. Ему не понравилось то, что он услышал.

– К Маше в любом случае приставили бы чекиста, – холодно проговорил он. – Таковы правила. Но сопроводить ее вызвался я. Хоть мне и не по штату. Этим занимается младший офицерский состав.

– Эрнест знает, что мы нагрянем все вместе?

– Для него это будет приятным сюрпризом.

Последнее слово потонуло в тепловозном гудке. Проводницы засуетились и стали загонять пассажиров в вагоны. Маша и Сеня зашли в одно купе. Гураму же достался ужасный попутчик, он вез мешок воблы, она пованивала. Да он и сам пах не очень. Еще и храпел. Хорошо, что через сорок минут за ним зашел Сеня и пригласил «в гости». В их купе уже был накрыт стол. На нем коньяк армянский, шампанское, фрукты, шоколад. А вскоре из вагона-ресторана привезли салаты и горячее.

Мария сияла. Сеня угождал ей, но без раболепства. В отличие от Гурама и Эрнеста он в ее присутствии не превращался в размокшую вафлю. А ведь она тоже ему очень нравилась! Не меньше, чем им. Физик как-то проговорился об этом Гураму. Но он отлично собой владел даже в детстве. А уж сейчас – и подавно. Сеня был живым олицетворением идеального чекиста.

Внешне – сто процентов. Красивый, статный, сдержанный, уверенный, внимательный, умеющий к себе располагать, он совершенно точно добьется больших успехов на своем поприще. И ему однозначно не по штату сопровождать звезду не первой величины на творческую встречу. Даже если она будет проходить в учреждении, работающем на оборонку.

– Сеня, а ты женат? – спросила Мария. Естественно, это ее волновало в первую очередь. Она опять осталась одинокой, а Физик был прекрасной партией.

– Фиктивно.

– То есть с супругой вы… не живете?

– Даже не видимся в последнее время. Она осталась в Прибалтике. Приезжала на банкет, когда я новые звездочки обмывал с начальством, мы изобразили счастливую пару, и вскоре Эльза вернулась на свое любимое Балтийское море.

– Она латвийка?

– По паспорту русская. Родилась в Пскове. Но вообще полька. Ей нужно было выехать из СССР, чтобы повидать родственников, а мне для этого же жениться. Мы стали полезными друг другу.

– То есть между вами вообще ничего не было?

Он покачал головой.

Врун, но хороший, подумал Гурам. Эта пара в Чехословакии и Польше жила под одной крышей. Оба супруга молоды, здоровы, значит, имеют потребности. Пусть редко, но они точно друг с другом спали. Гурам, к примеру, совершал половой акт со своей второй половинкой раз в квартал. Приурочивал его к праздникам. Лилю секс не особо интересовал, но и без внимания она оставаться не хотела.

– Но у меня есть сын, – огорошил друзей Сеня.

– Произошло непорочное зачатие? – усмехнулся Гурам.

– Все гораздо прозаичнее: взял женщину с ребенком. Он называет меня папой и пока даже не знает, что я не родной. Позже скажем, когда вырастет.

– И что, тебе не хочется любви? – все о своем, о женском, спрашивала Мария.

– Не до нее мне. Да и нечестно будет давать женщине, с которой я начну отношения, надежду. С Эльзой я не разведусь, а она именно этого будет ждать.

Машенька нахохлилась. В ее мире все жили эмоциями. Но Гурам отлично понимал Сеню. Сам он не зарекался. Возможно, если встретится женщина, которая вскружит голову, и он разведется. Но он был рад тому, что этого не случалось. Он обожает сына, жена его устраивает и что-то менять не хочется. Тем более если он уйдет, то вынужден будет оставить недавно полученную квартиру семье. В двадцать с небольшим в общаге жить нормально, но когда ты разменял четвертый десяток и уже вкусил прелести отдельного санузла…

Когда мужчины выпили коньяк, а дама шампанское, решили расходиться. Всем нужно было хотя бы пару часов поспать.

В Энске Марию Лавинскую встречали с оркестром. Самодеятельным – и все же. Ее тут же увезли в гостиницу, в холле которой должна была состояться первая творческая встреча. Сеня отправился с ней, а Гурам поехал к своим. Бабушка, увы, уже скончалась. А родители все еще жили в коммуналке. В отличие от родственников Сени. Забродин посодействовал тому, чтоб им дали отдельную квартиру.

К зданию НИИ они втроем подкатили на шикарной «Чайке».

Ее выделил сам министр химической промышленности специально для Марии. Управлял авто солидный дядечка в белоснежном костюме, больше похожий не на шофера, а на адмирала. У крыльца стояла толпа зевак. На нем же рядком выстроились партийные шишки города и руководство института. Был и оркестр, уже филармонический. Журналисты присутствовали, и областные, и столичные. Был корреспондент программы «Время». Мария Лавинская, естественно, решила, что все устроено ради нее, будто забыв о юбилее НИИ и о том, что она всего лишь приглашенная на торжество артистка. Сеня и Гурам не стали ее разубеждать. Пусть тешится!

Празднество удалось. Если не считать скучной торжественной части с награждениями, разумеется. Но концерт, банкет и танцы впечатлили. Мария уехала раньше всех, ей нужно было успеть на следующее выступление. Физик, Химик и Лирик остались втроем. Много болтали, смеялись. Эрнест был необычайно радостен, общителен, воодушевлен.

– Я как никогда счастлив, друзья! – то и дело восклицал он.

– Этой медальке радуешься? – хмыкнул Сеня и щелкнул по коробочке с наградой.

– Или очередному званию? – Порядком нагрузившийся Гурам уже начал поглядывать на танцующих дам. Среди младших научных сотрудниц были премиленькие барышни.

– Звание у меня то же. В должности повысили. Теперь я не зам, а начальник лаборатории.

– Самый молодой в НИИ?

– В РСФСР.

– За это надо выпить! – Гурам разлил коньяк по стопкам. Притянул к себе тарелку с тарталетками, наполненными черной и красной икрой. Не на каждом банкете такое подают, да еще в подобном изобилии. Не по одной, а бери сколько хочешь.

Сеня с Гурамом хлопнули по полной, а Эрнест только лизнул и тут же запил горечь морсом.

– Ты, Химик, наша гордость, – хлопнул