Звери в природе - Владимир Моисеевич Смирин

своей голове. Детеныш трется о голову матери и расчесывает свою шерсть. Каланенок в своем первом наряде светлее взрослых зверей и немножко похож на ондатру. Пушистый мех придает ему такую плавучесть, что он совершенно свободно держится на воде в любом положении, но не может самостоятельно нырять. Играя на поверхности воды, детеныш часто пытается нырнуть, но при этом хвост и задние ласты почти всегда остаются видны. Однажды, идя по берегу бухты Глинка, я увидел знакомую уже картину: на воде спал детеныш, мать кормилась около него. Звери находились очень близко от берега. Внезапно каланиха заметила меня. Она тут же поднялась в воде «столбиком», детеныш сразу проснулся и быстро поплыл к ней. Стоя столбиком и продолжая пристально смотреть на меня, самка обхватила детеныша передними лапами и прижала к себе. В следующий момент она нырнула в обнимку с детенышем и показалась снова уже заметно дальше от берега. Снова она поднялась столбиком, прижимая к себе детеныша, затем все повторилось. После трех-четырех ныряний она оказалась достаточно далеко от берега, положила детеныша к себе на грудь и быстро уплыла на спине.

Мать заметила опасность

Прижав к себе детеныша, мать ныряет вместе с ним

Детеныш берет у матери корм и ест, лежа рядом с ней

Когда детеныш начинает есть пищу взрослых животных, он сначала не добывает ее сам, а берет у матери. По-видимому, мать раскусывает панцири ежей, а каланенок берет содержимое. Когда детеныш ест, он, лежа на воде, не может держаться прямо, как взрослый калан. Спина детеныша согнута и погружена в воду, наружу торчат лишь голова с передними лапками и задняя часть тела. Ласты при этом нередко забавно раскинуты в стороны, что очень подчеркивает детский облик каланенка. Когда детеныш подрастает, мать не так охотно отдает ему корм, а некоторые, видимо особенно лакомые корма, они отнимают друг у друга (крабов, осьминогов).

Перед прыжком в воду

Плавая по поверхности воды в одиночестве, каланенок часто кричит. Крик детеныша — это пронзительный очень высокий писк. Хотя он не очень громок, но далеко слышен и не заглушается шумом прибоя. Мать, слыша этот писк, сразу же плывет к детенышу. Однажды я видел, как к поедающему что-то каланенку подлетели две крупные серокрылые чайки. Каланенок быстро поплыл на спине в сторону, отчаянно пища. Вскоре появилась мать и поплыла на помощь детенышу. Получилась забавная процессия: впереди на спине плывет кричащий каланенок, за ним — чайки, а еще дальше за ними следует плывущая на брюхе каланиха. Когда она приближалась к чайкам, они сторонились, иногда поднимаясь и садясь чуть поодаль, но преследование не прекращали. Чайки часто крутятся около кормящихся зверей, пытаясь подобрать что-то из их пищи. Своим упорством и вороватостью эти птицы могут соперничать с песцами.

Взрослые каланы для отдыха образуют скопления. Чаще всего они лежат группами на поверхности воды. Но есть места, где звери регулярно выходят во время отлива на покрытые водорослями каменные площадки. Самый большой такой участок был у мыса Малые Столбы. На берегу здесь стоят причудливые скалы, от которых мыс получил свое название, из воды торчат крупные камни, между которыми располагается плоская отмель, обнажающаяся во время отлива, покрытая фукусами и другими бурыми водорослями. Каланы уютно располагались на этой мокрой постели, причем редко бывало, чтобы они лежали в разные дни на одних и тех же местах. На этой залежке количество животных все время менялось. Иногда оно не превышало десятка зверей, в отдельные дни доходило до двухсот. Чаще всего здесь было пятьдесят каланов. Чем больше на залежке зверей, тем трудней подойти к ним незаметно. Рисовать каланов трудно — облик этого зверя хотя и очень характерный, но какой-то неуловимый. Поэтому всегда хотелось подойти к животным поближе. К одиночному зверю, спавшему на берегу, мне удалось как-то подойти вплотную и уйти, не разбудив его, но, к сожалению, были уже густые сумерки, и рисовать было трудно.

Залежка каланов у Малых столбов

Подбираясь к большой залежке, приходилось идти низко согнувшись и прячась за камнями, за одним из которых затем и устраивать свой наблюдательный пункт. Чтобы не сидеть на мокрых камнях, я брал с собой кусок пенопласта. Подходить надо было обязательно с подветренной стороны. Но ветер у берегов Медного нередко оказывался предательским. Вдруг налетал порыв, направленный в противоположную сторону. Если он дул прямо на зверей, они в тот же момент бросались в воду. Залежка как будто взрывалась — звери прыгали в разные стороны, туда, где каждому из них было ближе до воды. Оказавшись в воде, каланы быстро успокаивались и, если не повторялось ничего подозрительного, начинали снова вылезать. Если тревога возникала незадолго до начала прилива, они уже не возвращались. Когда начинался прилив, звери уходили в море.

Оказавшись в воде, калан смотрит с любопытством

Самки с детенышами появлялись вблизи отмели, но на камни не вылезали. Среди лежащих на камнях попадались молодые звери; они немного мельче старых, головы у них темные. Эти звери отличались игривостью. Встретившись друг с другом, они затевали возню. Как-то во время такой возни они толкнули старого белоголового калана. Старик приподнялся, раскрыл рот (было далеко, и я не могу сказать, издал ли он при этом какой-либо звук) и резко оттолкнул передними лапами расшалившихся «юнцов». Опять вся эта сцена показалась мне удивительно человеческой.

Место залежки у Малых Столбов отличалось еще тем, что даже при довольно сильном волнении здесь было тихо. Удивительно было смотреть, как звери лежат на низкой каменной площадке. Вода около них совершенно тихая, а рядом ходят огромные валы. Так же умело выбирают они места, где лежат на воде. Постоянно лежали группы каланов у мысов Глинка и Дровенской. При штиле они лежали на открытых местах, в штормовую погоду уходили в бухты, огражденные барьером из скал. Здесь они ложились на плавающие по воде скопления водорослей. Особенно хорошо себя чувствовали звери, лежа среди скопления аларии — водоросли с очень длинным и узким слоевищем. Некоторые звери, крутясь в воде, наматывали водоросли на себя. Скопления водорослей гасили волну. Даже при шторме лежащие на воде звери лишь слегка плавно покачивались вверх-вниз. Здесь помимо холостых животных было