Звери в природе - Владимир Моисеевич Смирин

лактации не покидают надолго окрестностей норы и «пасутся» таким образом вблизи нее иногда по полтора часа без перерыва. Помет песцов в это время состоит почти полностью из панцирей бокоплавов.

Копает бокоплавов

В первые дни по прибытии на остров мы занялись поисками песцовых нор, удобных для наблюдения. Нор было найдено около десятка, причем одна из них находилась в двух километрах от места нашей первой стоянки на берегу бухты Глинка. Наблюдение за этой норой установили еще в ходе поисков. Затем в 16 километрах на восток, в самом узком и низком месте острова, на Перешейке, было найдено поселение песцов, расположенное в непосредственной близости от избушки, где можно было жить. После этого наша группа разделилась на две, и мы стали вести параллельные наблюдения за норами на Глинке и на Перешейке. Такой выбор оказался очень удачным, так как взятые под наблюдение семьи были совершенно различными. На берегу бухты Глинка у песцов была старая, сложно устроенная нора, расположенная на отроге высотой примерно 50 метров, круто поднимающемся над берегом. От норы был хороший обзор береговой линии. Здесь жила пара взрослых песцов. Это были первые помеченные нами песцы (мы метили их цветными ошейниками). Самца назвали Яго, а самку — Машкой. Яго и Машка были настоящими дикими зверями. Они всегда чутко реагировали на присутствие около норы человека. Сначала мы построили укрытие в 30 метрах от норы, но вскоре убедились, что человек, находящийся в укрытии (а песцы моментально определяли его присутствие там), тревожит зверей гораздо больше, чем сидящий открыто. К сидящему у норы человеку песцы в конце концов привыкли, хотя постоянно караулили его, и вели себя достаточно спокойно лишь тогда, когда он находился на своем наблюдательном пункте.

Машка караулит наблюдателя

Очень скоро мы стали безошибочно узнавать «своих» песцов независимо от меток. Кроме характерного облика у каждого из них были четкие особенности походки и манеры поведения. Машка подолгу находилась в норе или лежала возле нее. Она особенно бдительно следила за человеком около норы. Если человек сидел на своем месте в момент ее появления, она смотрела тяжелым пристальным взглядом, затем отходила и укладывалась, свернувшись, шагах в пяти. Так могло продолжаться долгими часами. Стоило подняться и пойти, как Машка тоже вставала и приближалась к человеку сзади. Если обернуться и посмотреть на нее, она сразу останавливалась, но если человек опять начинал двигаться от нее, сразу догоняла его и при каждом шаге хватала зубами за пятку. Так было у норы, пока щенки находились в ней. Так же было на лайде[3] под норой, когда щенки спускались туда, покинув нору. Машка почти весь день находилась в норе или рядом с ней, на кормежку она обычно далеко не ходила, а спускалась с хребта и «паслась», добывая бокоплавов или осматривая выброшенные морем водоросли и плавник. Изредка она совершала более далекие экскурсии.

Машка пришла к норе

Яго на наблюдательном посту

Яго же всегда совершал дальние рейды. Это была не только охота, но и патрулирование участка. Его «наблюдательные пункты» были не только вблизи норы, но и в двух километрах от нее, где он постоянно встречался с другими живущими там песцами. Часто оттуда можно было слышать, как песцы лают, перекликаясь. Еще издалека можно было видеть, как Яго идет к норе с добычей. Он приносил морских птиц (чаще всего это были найденные им трупы или больные птицы), рыбу, а позже, когда появились выводки у тундряных куропаток, многочисленных на острове, начал приносить их пуховых цыплят. Яго никогда не входил в нору. Корм он или отдавал Машке около норы, или приближался к входному отверстию, останавливался, затем всовывал голову в нору и клал добычу у входа. Когда щенки подросли и стали выходить из норы, Яго, подходя к норе, издавал тихий звук, и детеныши выскакивали ему навстречу. Первый щенок, добежавший до самца, схватывал добычу и мчался с нею в ближайшие кусты, преследуемый своими братьями и сестрами. Птенцов тундряной куропатки Яго приносил по нескольку штук. Когда он приближался к норе, у него во рту был виден серый комок, из которого во все стороны торчали лапки. Это добыча, когда налетали щенки и выхватывали ее у Яго, исчезала в несколько секунд без следа.

Щенок, поедающий добычу, не может оставить равнодушным своих собратьев. У нас на Глинке жил песчонок-самочка. Когда щенку было чуть больше месяца, он заболел тяжелым кишечным расстройством. Мы опасались за его жизнь и стали ему давать антибиотики. Щенок начал поправляться, но от еды еще отказывался. В это время у нас появился другой щенок, самец, который был примерно на неделю моложе. Он отсутствием аппетита не страдал. И вот наша больная, как только новый щенок при ней начал уписывать мясо, вскочила на свои ослабевшие ножки, накинулась на пришельца и, отняв у него пищу, моментально ее съела. После этого она быстро стала выздоравливать. Первое время она держала самца в строгости, но вскоре он перегнал ее в росте и силе, и роли у них переменились. В поведении этого щенка-самочки была еще одна особенность: мясо она ела относительно спокойно, но если в рот ей попадал кусок с перьями, она сразу же приходила в сильное возбуждение и ходила кругами, свирепо рыча.

Яго приходит с добычей

Нацелившись на какую-то добычу, песец проявляет необыкновенную настойчивость. На Урильем лежбище котиков мне пришлось наблюдать действия песца, убивавшего детеныша-котика. Котик и песец были почти одинакового размера. Плотная шкурка котика плохо поддается относительно слабым зубам песца, поэтому залог успеха для песца был именно в упорстве, с которым он пытался умертвить этого детеныша. Вцепившись зубами в нос котика, песец сначала просто держал его, в то время как котик делал отчаянные попытки освободиться, упираясь ластами и толкая ими песца. Периодически, когда обессиленный детеныш лежал неподвижно, песец тоже делал передышки, отпуская его нос и облизываясь, но через несколько минут все возобновлялось. Эта ужасная сцена продолжалась полтора часа, причем песец, когда котик уже совсем прекратил сопротивление, стал методично стягивать шкурку с его головы, заворачивая ее на шею, как вывернутый чулок. Освободив таким образом голову и часть шеи, песец