Формула смерти. Издание третье, исправленное и дополненное - Евгений Черносвитов

То есть, названная цепь случайностей, как говорят психиатры, амбивалентна.

Линия дьявола (я, как практикующий врач и профессиональный философ, не должен верить ни в Бога, ни в дьявола) началась ни с того, ни с чего – моя жена вдруг стала регулярно кормить меня гоголь-моголем. Мне это понравилось. Паша, мой друг, собрался в тот роковой день, когда я заразился сальмонеллезом, лететь в Париж. Он отказался есть свою порцию гоголь-моголя, которую с удовольствием съел я. Хотя, яйца были от собственных кур, куры могли быть заражены сальмонеллезом (для них это нормальное и распространенное явление). Два яйца вместо одного, увеличивают риск заразиться сальмонеллезом вдвое. День рождения подруги моей мамы (о котором я не знал) совпал с днем отлета Паши в Париж. Но, я мог заразиться сальмонеллезом, и попив воды из-под крана в грязном общественном туалете, что я сделал, неосознанно последовав примеру молодого солдатика, подвернувшегося мне под руку! Праздничный стол у Галины Ивановны Куприяновой, подруге моей мам, изобиловал яствами, на приготовление которых именинница была мастак! Но я предпочел гренки, покрытые полусырым яйцом! Кстати сказать, я вообще никогда не любил ни в каком виде куриные яйца! Ночью меня начало сильно тошнить, рвать, открылся понос. Часа через два клиническая картина сальмонеллеза была очевидной даже для врача, только что начинающего практиковать. Мысли о сальмонеллезе у меня так и не появилось! Прекрасно зная это заболевание не только клинически, но и патологоанатомически (я вскрыл несколько трупов людей, умерших от сальмонеллеза), я понял, что со мной случилось, лишь в приемной отделении инфекционной больницы, за несколько минут, перед тем, как умереть. По одному моему виду, Наталья Дмитриевна Веселовская, которая принимала меня и которой я обязан своей жизнью, сразу сообщила мне мой диагноз. С ее опытом, она не могла, конечно, ошибиться. Но, ошибись она, у меня были бы все шансы перейти из состояния клинической смерти в состояние вечного покоя биологической смерти! Линия дьявола оборвалась у калитки моей дачи, когда я собрался ехать в больницу города Клина, но встретил все ту же Галину Ивановну Куприянову, которая вернула меня, почти неся на руках, домой и вызвала скорую помощь. Таким образом, Г.И.Куприянова для меня образ двойственный. Скорее всего, я заразился сальмонеллезом именно от ее гренок (хотя, гренки ели все гости, в том числе и дети, и никто не заболел!). Для того, чтобы заболеть сальмонеллезом, нужно, чтобы эти «палочки», во-первых, попали бы в организм человека в определенном количестве и, во-вторых, в определенном (агрессивном) состоянии. Так, вместе со мной в боксе лежал с этим же заболеванием молодой и физически крепкий армянин, глава семейства из 10 человек (вместе с ним). Они часто завтракали яйцами, которые он покупал на базаре. В свой роковой день, он, как обычно, купил десять яиц и сварил их для завтрака. Поставил на стол, тоже, как обычно, в общей тарелке. Каждый из членов семьи (в том числе и дети) мог взять любое яйцо, которое ему больше понравится. Так и было сделано в тот день, когда глава семьи съел единственное яйцо, зараженное в достаточном количестве сальмонеллами. Никто из членов его семьи, съев по яйцу из общей тарелки, не заболел. Кстати, мой товарищ по несчастью, рассказал, что он «хорошо помнит, что яйцо это роковое, он взял, почему-то долго выбирая!» Тоже, так сказать, судьбоносная случайность! Если бы это яйцо съел бы кто-то другой из его семьи – ребенок или престарелый человек (бабушка или дедушка), то болезнь бы их могла бы окончиться смертью. Армянин тоже переболел тяжелой формой сальмонеллеза.

Начиная с Г.И.Куприяновой, встретившей меня у калитки (она клялась, что не знает, зачем пошла в этот день и в этот час к нам: а пошла она, даже не позвонив предварительно по телефону, что обычно она делает), потянулась ангельская цепь случайностей, которая, хоть и прошла через этап клинической смерти, но все же закончилась моим выздоровлением. «СП» в Завидово, как правило приходит по вызову не раньше, чем через час (одна машина на весь поселок). «СП» в Завидово редко заправлена бензином, которого хватило бы до Канаково. По дороге машина «СП» вполне могла сломаться, ибо очень старая. На мосту через Волгу при въезде в город часто бывают «пробки», ибо мост построен очень давно. В больнице могла бы дежурить практикантка (врачей в инфекционной больнице не хватает, и поэтому подрабатывают практиканты – студенты 5—6 курсов Тверского медицинского института). То, что дежурила Н. Д. Веселовская – случайность. Она вышла на это дежурство, чтобы освободить себе день, для поездки в Ленинград, где в мореходном училище учится ее сын. К серии «ангельских» случайностей нужно отнести и то, на время моего поступления в больницу, там были все, необходимые для моего спасения лекарства. В наше время даже в городской больнице такое бывает не часто.

Находясь под капельницами в первые часы, после клинической смерти, я все же не чувствовал себя ни больным, ни слабым! Через сутки пребывания в боксе, у меня днем случился приступ сильной тахикардии, что всполошил моих врачей, Сальмонеллез чреват различными осложнениями, в том числе – на сердце. Но, к моему счастью (этот приступ – субъективно очень неприятна вещь), приступ быстро сняли. Еще несколько дней мне пришлось принимать сердечные препараты. Я потерял двадцать килограммов веса за трое суток «борьбы» с сальмонеллезом (о котором, повторяю, я и не догадывался: кстати, не для похвальбы скажу, что за 30 лет врачебной практики, я ни разу не ошибся в постановке диагноза и ни разу не допустил врачебной ошибки!). Сознание болезни пришло ко мне лишь тогда, когда мне разрешили вставать с постели для утреннего и вечернего туалетов. Отсоединенный от капельниц, когда я в первый раз зашел в туалет и посмотрел на себя в зеркало – я себя не узнал! Из зеркала на меня смотрел очень старый и очень худой (как обитатели фашистских концлагерей!) человек! Но этого еще для меня было мало, чтобы до конца понять, что я перенес. Полное осознание случившегося со мной произошло только тогда, когда я попробовал там, в ванной комнате бокса, отжаться от пола на вытянутых пальцах. Как я делал ежедневно, просыпаясь по утрам дома. С вытянутыми пальцами сразу ничего не получилось – они раздвинулись, и я стал опираться на ладони. Во время первого отжима от пола у меня очень больно свело судорогой руки и ноги. Я упал на пол. И сразу ясно понял, что очень болен! Я испугался! Но, честное слово, не того, что могу умереть, или что у меня разовьются какие-нибудь серьезные осложнения после болезни. Нет! Я испугался, что не смогу подняться с пола, и что мне придется кого-нибудь звать на помощь! Потом, когда через минут пятнадцать мне все же удалось подняться на ноги, мышцы которых тоже были стянуты судорогой, и боль в них была такая, что я едва сдерживал слезы, я безмерно был благодарен за это судьбе! Первые шаги я сделал на полусогнутых ногах, превозмогая адскую боль. Держась за спинки соседних кроватей, я медленно добрался до своей. Соседи по боксу, видя, как я передвигаюсь, предложили свою помощь. Они решили, что у меня от слабости кружится голова. Но голова моя не кружилась, и слабости никакой я не испытывал. А на другой день после этого случая, когда я умылся сам, но зарядку не стал пробовать делать, во время обхода Натальи Дмитриевны (сорокалетняя, весьма обаятельная и женственная особа), когда она, приспустив мое одеяло и обнажив мне живот, только коснулась его своими теплыми пальцами, как мой организм отреагировал молниеносно сильной эрекцией. Наталья Дмитриевна прямо посмотрела мне в глаза, от чего по телу моему побежали приятные мурашки. Ничего не сказала. Очень медленно, продолжая касаться моего голого живота пальцами, она накрыла меня, под подбородок одеялом. На этом она свой осмотр закончила. А через час перевела меня в отдельный бокс. Вечером она заглянула ко мне в бокс, не входя, и, неожиданно попросила проконсультировать свою подругу. Я, конечно, согласился. И через сутки, в просторном кабинете Натальи Дмитриевны (получив от нее заверение, что никто нам не помешает!), я «консультировал» весьма симпатичную особу, открывая в своем организме неожиданные параметры жизнеспособности. Так, очень скоро после общения с «пациенткой», я почувствовал, что мне трудно говорить из-за слабости. Страшно хотелось прилечь… С «пациенткой»!

В свой бокс я возвращался без судорог в ногах и без слабости в коленях! Я вспомнил, что кто-то сказал: «Не важно, как тяжело ты был болен. Важно, как ты быстро поправишься!» Я поправлялся чрезвычайно быстро. Досрочно был выписан домой. Жена моя, пережила не без страха мою болезнь (Наталья Дмитриевна прямо и честно сказала моей жене, которая приехала в больницу на второй день моего пребывания в реанимации, что «шансов у меня выжить 25% из 100%). Зато, она подобрала для меня исключительную диету, которую и доставляли они с сестрой мне в больницу через день. Если спасла меня Наталья Дмитриевна. то выздоровел я благодаря своей жене!