Холодные сумерки - Валерий Георгиевич Шарапов

Дмитрий помолчал, собираясь с мыслями. Замечание Ольги ставило доклад с ног на голову, и теперь приходилось импровизировать. Впрочем, что делать, когда теория разваливается под грузом фактов, было понятно.

– Нужно заново опросить родственников и друзей убитых, – уверенно сказал он. – Теория обязана быть верной, значит, мы что-то упустили. Еще… еще я предлагаю обеспечить Ольге Николаевне охрану. Потому что можно обоснованно предположить, что она или уже входила в круг потенциальных жертв, или входит в него теперь, и…

– Черта с два! – Ольга вскочила с места. – Я знаю, что нужно беречься, представляю, от чего, и особенное отношение мне не нужно. Или что, вы приставите по милиционеру к каждой темноволосой женщине?

– Не каждой темноволосой женщине этот маньяк оставляет послания! – Дмитрий тоже поднялся. – Это слишком серьезно, чтобы игнорировать!

– Да? Тогда расширяю идею. – Ольга повернулась к Деду. – Товарищ полковник, мне кажется, что я слишком мало времени провожу в городе в одиночестве. Да и вот на промке никогда не бывала, надо исправлять.

– Что?!

Дмитрий хотел было сказать, чтó он думает про такие идеи, но Дед поднял руку, останавливая. Поразмыслил, потом бросил на Ольгу тяжелый взгляд.

– Предлагаешь себя в приманки. Зная, что прикрытие не безошибочно. И вы, эксперты, – не полевые работники, вам даже оружие не полагается. Уверена? Если вот спокойно подумать, а не как сейчас? Да сядьте вы… горячие дальневосточные люди.

– Я московская, – зачем-то уточнила Ольга и вспыхнула до кончиков ушей. – Уверена, товарищ полковник. На самом деле я еще до совещания подумала и решила. Как искать этого убийцу, пока непонятно, так, может, лучше, если он сам придет?

– Резкое изменение привычек его наверняка спугнет, – процедил сквозь зубы Дмитрий. – И если он знает Ольгу, то знает, где она работает. Поэтому…

– Майор, что вам непонятно в слове «сядьте»? – Голос Деда хлестнул как плетью.

Дмитрий сел, внутренне кипя. Ольга в приманках – да уж, лучше не придумаешь! Они даже не знали, как этот псих ловит жертв, только то, что было в отчете патологоанатома: ни у одной не было следов, говорящих о том, что она сопротивлялась. Ни сломанных ногтей, ни содранной кожи, ничего интересного под ногтями.

– Я подумаю, – спокойно сказал Дед Ольге, и та скованно кивнула.

– Спасибо.

– Вот дурная баба, – вполголоса, но явно одобрительно заметил Михаил. – Ей говорят, что подумают, позволить ли самоубиваться, а она еще и благодарит.

– Еще что? – спросил Дед, глядя на Дмитрия. – Думай, майор! А не кипи.

– Что? А… – Он сжал кулак под столом, впившись ногтями в ладонь. Боль отрезвляла, успокаивала. – Нужно проверить по окрестностям, не было ли похожих трупов. Может, не именно таких, но похожих. Я сделаю запрос. И на Зиновьева тоже. В остальном – работаем. Как уже говорилось, надо заново опросить людей; кроме того, жду сводку из психбольниц. Еще проверка видеосалонов. Есть у меня чувство, что там что-нибудь да найдется. Затем проверить места, где человек более-менее с улицы мог бы найти сведения по оккультизму. Библиотеки, в том числе университетские. Включу в схему данные по Ольге Николаевне… И мне надо пройти его путь.

Дед кивнул, отпуская. Дмитрий вышел из кабинета первым, в коридоре долго молчал. Ольга бесила. Не отрицая права женщин, Дмитрий тем не менее был слегка старомоден. И считал, что охотиться на маньяков – занятие исключительно мужское.

– Интересно, – задумчиво заметила Ольга, – а если бы ты меня не возил на маяк, тоже предлагал бы охрану? Тоже вот так вскинулся бы на предложение помочь – когда, замечу, других предложений нет?

«Сейчас бы закурить», – мелькнула тоскливая мысль, но Дмитрий отверг ее.

– Конечно. Ты не оперативник, Оля. Будь хоть монахом из местечка Шаолинь, ты не сможешь отбиться, убежать, позвать на помощь, если наружка проморгает. Потому что у тебя нет опыта полевой работы, нет необходимых механизмов мобилизации стресса. А для него это не стресс, удовольствие. В нем коктейль из адреналина и эндорфинов, а потому в охоте он быстрый, сильный, ловкий. Даже если в обычной жизни не такой. Не смотри так. – Дмитрий ухмыльнулся – странно такое слышать от дубины в форме?

– Я просто задумалась о монахах, – парировала Ольга. – Почему монахом-то?.. Вроде бы не похожа. Они лысые и носят мешковатые балахоны… хм. Будь я монахом, этот псих на меня бы и не посмотрел, так что и отбиваться бы не пришлось, вот. И в этой теории тоже дыра получается!

– Нет. Просто маньяк искал бы лысых и мешковатых. Да, это был бы псих с крайне странными пристрастиями, но он и сейчас не эталон нормы. Нельзя рисковать, Оля.

– Надо рисковать! Что еще делать? Я себя чувствую… бесполезной. Мы с Сергеем Александровичем эти тела чуть ли не под лупой рассмотрели – а дать вам нечего. Сколько дней прошло, а результата нет. Пусть работать приманкой опасно, но что еще делать? Ждать, пока накопится еще с десяток тел, чтобы в статистике красивее выглядело?! – Ольга осеклась, вздохнула. Коснулась рукава Дмитрия и примирительно сказала: – Прости. Язык мой – враг мой… как всегда. Но все равно: а что делать, если улик нет?

«Интересно. А всегда – это когда? И почему у меня чувство, что это тоже связано с Москвой?»

На словах о количестве тел Дмитрий не сорвался на отповедь только потому, что понимал, откуда это взялось. Ольга могла храбриться сколько угодно, но чтобы не бояться маньяка, того, что тот подкарауливает за каждым углом, надо самому быть безумцем. Определенность, может, и была лучше незнания, но эта определенность принесла с собой постоянный страх и ощущение бессилия. Последнее он понимал и разделял, но в голове все равно кипели злые мысли: «Думаешь, мне плевать на жертв? Думаешь, специально тяну, потому что не хочу ловить этого ублюдка?!»

Ольга, конечно, так не думала. И, не будучи опером, оперативную работу понимать была не обязана. Но знать это и чувствовать, знать и не обращать внимания – разные вещи.

– Работать. – Ответ прозвучал жестко, но в конце-то концов!.. – Да, психов ловить сложнее всего – у них может не быть вообще никакой связи с жертвой, кроме внезапно вспыхнувшего желания взять и жестоко убить вот эту женщину. Да, этот псих очень хорошо умеет прятать следы. Но он живет не в вакууме. Его уже видели, – значит, он совершает ошибки. Совершил одну – совершит и другие. И чтобы их выявить – нужно много-много скучной и рутинной работы, бóльшая часть которой окажется совершенно бесполезной. Рисковать – да, можно и нужно, если в этом есть смысл. В твоем предложении смысла нет. А вот в охране – есть. Это не принижение способностей – хотя чего там, экспертам даже оружие не полагается, и стрелять вас не учат, – а просто факт.

Ольга вроде бы не сделала ничего особенного, просто чуть поменяла позу, наклонила голову, но Дмитрий буквально увидел, как вокруг нее вздымаются защитные стены.

«Да от чего она так закрывается?! Что на пляже, что сейчас. Словно ее в жены зулусскому королю продают, а не пытаются втолковать прописные истины. Словно ей отчего-то очень важно то ли себя показать, то ли героически самоубиться. Или и то и другое».

– В самом деле дубина. – Ольга пожала плечами и напряженно рассмеялась. – Запомни, майор. Я не девочка в беде. Не котенок, чтоб весь день мурлыкать. Я способна на многое, чего ваши оперативники и не представляют. А ты… домостроевец! Вот!

Выпалив это, она ушуршала легким платьем по коридору. А Дмитрий остался, размышляя, почему полезная книга, описывающая русский домашний быт и правила поведения домочадцев в быту, вдруг стала символом патриархального, косного семейного уклада при безоговорочном подчинении главе семьи. И самое главное – что в этом плохого?

– Не могу еще раз не подчеркнуть, что твои способности очаровывать слабый пол оставляют желать лучшего, – заметил Михаил.

– Да иди ты… в избу.

IV. Охота, город

«Чертова московская ведьма!»

Теория казалась такой стройной. Маньяк находит жертв на промке, где может спрятаться армия, не то что один человек, потом изучает их в городе, в естественной, так сказать, для них среде, нагуливает аппетит. А потом – прыжок.

Зоя исчезла у места работы. Алену, если верить подружкам, в последний раз видели там же, когда компания разошлась.