Я тебе изменяю - Амелия Борн

него пришла очередная партия задач, чему я была только рада.

Работа здорово спасала, просто не оставляя времени на дурные мысли. И это сильно помогало мне выжить в этом мини-Армагеддоне, в который превратилась моя жизнь.

Когда я вернулась за стол, Катя неодобрительно покачала головой:

– По-моему, ты имеешь полное право спокойно досидеть декрет. Надо просто подать на алименты и хорошенько ободрать твоего козла-муженька, как липку – в конце концов, он не бедствует! Да и баб своих будет меньше по театрам и ресторанам всяким водить!

Я поморщилась.

– Я так не хочу, Кать. Мне нравится моя работа, тем более, что она неплохо отвлекает… от всего этого.

Подруга только вздохнула, а потом вдруг подпрыгнула на месте, как ужаленная.

– Блин, совсем забыла! Я же к тебе не просто так пришла-то!

Я приподняла брови. Если и были какие-то плюсы во всем случившемся, так это то, что у меня наконец появилась своя собственная жизнь. И время на то, чтобы чаще видеться с подругой, которую за последние пару недель видела больше, чем за весь прошедший год.

– Вот как? А я думала ты заглянула поболтать…

– Это само собой! Но у меня важные новости! Так сказать, самые свежие, прямо из первых рук!

– Что-то не нравится мне это, – констатировала, ощутив как к душе подступает невольная тяжесть.

– Сами новости понравятся тебе еще меньше.

– Ну, не томи уже. Что, опять видела Глеба с какой-нибудь бабой? Если так, то я не хочу ничего знать – меня это больше не каса…

– Не с бабой, – прервала подруга. – Но хорошего тоже мало.

Она сделала драматичную паузу, но под действием моего тяжелого взгляда мигом сдалась.

– В общем, я на днях пошла на обед…

Мои брови взметнулись выше.

– Да рассказываю я, рассказываю! Спустилась, в общем, в кафе и в этот момент увидела, как раскрылись двери лифта. А там – Глеб!

Я нахмурилась. Интересно, что Ланской делал в бизнес-центре, в котором работала Катя? К счастью, она не заставила долго ломать голову над данным вопросом, быстро продолжив:

– Ну мне, естественно, стало любопытно, что он тут забыл. Я проследила, на каком этаже остановился лифт и…

– Ну?!

– И поняла, что он заявился в адвокатскую контору. Мне это показалось странным, я тоже туда поднялась… а там у них секретарша есть, Верочка, мы с ней иногда во время обеда пересекаемся…

– Что ты выяснила? – не выдержала я.

– Что твой муж интересуется тем, как отсудить ребенка!

Меня словно обухом по голове ударили. Из горла вырвался резко-горький смех, больше похожий на карканье. Все же Глеб мне соврал! Он и в самом деле за моей спиной развел деятельность по отъему у меня сына!

– Оль… Оль, ты не переживай, мы что-нибудь придумаем… – потрясла меня за плечо подруга.

Лицо разрезала кривая улыбка. Придумаем, конечно. Муж мог и не мечтать о том, что они с мамашей вырастят из моего ребенка очередного мамкиного короля!

– А Дима часом не адвокат? – вырвалось у меня нервно.

Подруга удивленно уставилась в ответ:

– А ты даже не узнала во время свидания, кто он?

Я схватилась за голову, сокрушенно ею покачала:

– Не до того было.

– Он инженер.

– Тоже неплохо, но бесполезно.

– Кстати, ты толком и не рассказала, как у вас прошло…

– Говорила. Глеб все испортил.

– Ну а до этого? И вообще, хочешь, я вам еще одно свидание организую?

Я резко вскочила с места, всплеснула руками.

– Кать, ну какие свидания? У меня могут сына отобрать! А кроме того, мы с Димой не какие-то лошади, чтобы нас сводили! Если бы захотел – он уже позвонил сам!

Подруга неловко замолчала. После затяжной паузы, в течение которой я пыталась выровнять дыхание, она наконец проронила:

– Извини. Я ведь как лучше хочу…

– И ты меня извини.

Я снова упала на стул, обессиленно выдохнула. Попыталась трезво разложить в голове всю эту новую, пугающую информацию, но поток мыслей был прерван телефонной трелью.

– Кать, телефон сзади тебя, – выдохнула устало. – Глянь, пожалуйста, кто там звонит?

– Это Глеб…

* * *

Сменить имя. Ну надо же! Когда Ланской только услышал это от Оли, он не поверил своим ушам. Насчет того, чтобы назвать сына не Иваном или, скажем, Михаилом, у них были короткие дебаты еще в тот период, когда Ольга носила Тео под сердцем.

Глеб вспомнил, что его мать тогда в ультимативной форме заявила, что у ее внука может быть только красивое имя, а не такое, какое могут иметь три из десяти мальчишек на детской площадке.

Ольга сомневалась недолго и пошла на поводу у Риммы Феликсовны, когда та выбрала имя Теодор. Хотя, надо признаться, сам Глеб был не в восторге от такой экзотики.

И вот теперь ему предстояло сообщить матери, что ее внука они переименуют. А может, вообще сделать все тайно? Ну а что? Отправиться в загс, или куда там еще, и сменить имя. В семье называть сына Тео, как оно и было, а официально дать ему имя Федор. Ну или какое-то другое, которое устроит Ольгу.

Черт… Она ведь сама как-то сказала, что Теодор – звучит красиво. Может, сейчас делала это ему назло? Впрочем, Глеб понял – Ольга настроена решительно. Значит, дело стало за тем, чтобы сообщить матери об их общем с женой намерении.

– Боженочка только ушла, – слабым голосом сказала мать, сидящая возле окна.

Хорошо хоть не курила… Но по квартире витал аромат спиртного.

– Это пустырник! – тут же пояснила Римма Феликсовна, когда увидела, как Ланской морщится. – Божена принесла.

Глеб кивнул и, устроившись возле матери на стуле, посмотрел на нее пристальным взглядом.

– Тебе лучше? – спросил после небольшой паузы.

Она всплеснула руками и подскочила с небольшого, обитого тканью, изящного кресла.

– Мне лучше! Но в этом нет твоих