Триединство. Россия перед близким Востоком и недалеким Западом. Научно-литературный альманах. Выпуск 1 - Альманах

Кризисные омуты в Заливе втягивали в себя не только соседние страны, но и наблюдавших за войной со стороны. От «минной» и «танкерной» войны в Заливе пострадало тогда более 330 иностранных судов. Для защиты «свободы судоходства» в зону Залива стянуто было более 60 иностранных военных кораблей, в том числе около 40 кораблей ВМС США с 25 тысячами морских пехотинцев на борту. Самая продолжительная с 1945 г. (помимо вьетнамской) региональная война побила тогда многие рекорды. В ней было убито и ранено, с учетом гражданского населения, около двух миллионов человек. Война вывела из строя треть предприятий обеих сторон. Наряду с афганской кампанией, эта была самая дорогостоящая из всех войн, которые происходили до этого на Ближнем и Среднем Востоке. Цена ирано-иракской войны определялась суммой не менее, чем в 500 млрд долл. Но это была лишь прелюдия «ново-вавилонского» столпотворения. Все рекорды побили потом последующие войны – иракская агрессия против Кувейта с последовавшими за ней «Бурями» и «Шоками».

К концу ирано-иракской войны в Ираке общее число советских специалистов превысило 8 тысяч человек. Непосредственного участия в боевых действиях они не принимали. Но бывали случаи, как рассказывал мне работавший в то время в Ираке полковник В.А. Яременко, иракские командиры выдавали даже советским специалистам оружие и боеприпасы на случай «непредвиденных обстоятельств». Со стороны Багдада постоянно слышались упреки, что Москва якобы подыгрывает Тегерану. Недовольство еще более усилилось после налета израильской авиации в 1981 году на ядерный центр в пригороде Багдада. Тогда иракская система ПВО, созданная при участии советских военных специалистов, не сработала.

Военное сотрудничество между двумя странами и после этого продолжало развиваться. В советских и российских военных вузах до конца 90-х годов прошли подготовку более 6500 иракских офицеров. К концу ирано-иракской войны Багдад прекратил критику Москвы за ввод советских войск в Афганистан. В ответ на это с июня 1981 года было снято эмбарго на поставку оружия в Ирак. Багдад требовал от Москвы официального отказа от нейтралитета и более активной поддержки Ирака в его войне с Ираном. Кульминацию советско-иракского сближения обозначил приезд в Москву Саддама Хусейна в декабре 1985 года. Позиции Багдада и Москвы об условиях прекращения огня на ирано-иракском фронте после этого значительно сблизились. Режим Саддама продолжал вести войну не только на фронтах, но и в тылу, обрушивая жестокие репрессии против всех своих потенциальных противников. В том числе и против «слишком много знавших» неосторожных журналистов. По «обвинению в шпионаже» сначала был казнен английский журналист Фарзад Базофт. Потом очередь дошла и до нашего коллеги. При загадочных обстоятельствах погиб тогда в Багдаде и корреспондент ТАСС в Ираке Александр Бал матов.

Вашингтон вел фактически «молчаливую войну» на два фронта. Когда в мае 1987 г. иракская ракета по ошибке поразила корабль ВМС США «Старк», убив 37 американцев, инцидент постарались быстро замять.

Ирано-иракскую войну проиграли обе стороны. По оценке иностранных военных специалистов, Иран за время войны потерял на фронтах не менее 250 тысяч, а Ирак – 100 тысяч человек. Правда, лондонский журнал «Экономист» ставил под сомнение эти цифры, оценивая боевые потери сторон в войне в 500 тысяч человек. С учетом разницы в численности населения Ирана и Ирака потери обеих сторон можно считать почти равноценными. Валютные ресурсы обеих стран, которые до войны оценивались в сумму около 100 миллиардов долларов, были тоже полностью истощены.

После прекращения огня я несколько раз в разное время бывал на местах недавних боев. Вместе с тремя советскими журналистами в 1989 году, по приглашению вице-президента и министра иностранных дел Ирака Тарика Азиза, мы посетили Багдад и другие районы страны.

Министерство информации Ирака организовало тогда для журналистов поездку по «местам былых боев». Представший перед нашим взором ландшафт напоминал виды из фантастических фильмов о конце света: на каждом шагу воронки, груды вывороченной взрывами земли, камней, руины домов, обгоревшие стволы пальм. Нам трудно было представить, что здесь некогда был библейский рай. Груды железобетонных арматур… Горы щебня. Воронки от снарядов и бомб… По обе стороны от дороги траншеи и окопы. Полуразрушенная мечеть с наклонившимся минаретом… Обожженные и вывернутые с корнем из земли финиковые пальмы…

Когда в первый вечер нашего пребывания в Багдаде, совпавший с началом священного для мусульман месяца Рамадан, раздался пушечный выстрел, возвестивший о конце дневного поста, многие багдадцы вздрогнули от испуга. Всего лишь несколько месяцев назад иранские ракеты обрушивались на жилые кварталы города едва ли не каждую неделю.

В последний день нашего пребывания в Багдаде Тарик Азиз попросил меня выступить перед иракскими дипломатами в их учебном центре, подобном нашей высшей дипломатической школе. В своей лекции я попытался провести некую аналогию между продолжавшимся в то время ливанским кризисом и ирано-иракской войной.

В том и другом случае Москва старалась примирить враждующие стороны. Вашингтон же, напротив, явно препятствовал урегулированию конфликта. Напомнив своим слушателям о казусе Первой мировой войны, когда командир американской эскадры, находившейся в Заливе, не знал, с кем ему воевать, я провел аналогию с ситуацией, в которой оказались наши военные корабли, эскортирующие грузовые суда в Заливе во время ирано-иракской войны. Пришлось напомнить также и о том, что в ходе ирано-иракской войны арабские страны по-разному на нее реагировали. Напряженные отношения сохраняются между самими арабскими государствами, как на юге Аравийского полуострова, например, между Северным и Южным Йеменом, так и на севере Африки. К примеру, – между Алжиром и Марокко, между Ливией и Египтом. Ссылаясь на баасистскую идеологию, которой придерживались тогда Ирак и Сирия, я выразил надежду, что они не в теории, а на практике будут проводить линию арабского единства. Хотя бы – в решении ливанского кризиса и палестинской проблемы. Эти надежды, увы, не оправдались.

После лекции Тарик Азиз, поблагодарив меня за мое выступление, при прощании сказал: «Багдаду предстоит еще выработать свое “новое мышление”». После чего с многозначительной улыбкой добавил: «В ближневосточном узле завязалось слишком много узлов. Свое новое мышление нам предстоит вырабатывать вместе с определением очередности развязывания этих узлов».

К тому времени, когда я выступал перед иракскими дипломатами, у меня уже был небольшой лекторский опыт по пропаганде идей горбачевского «нового мышления» в странах Машрика и Магриба. Выступления мои в Тунисе, Алжире, Марокко в разных аудиториях завершались, как правило, дуэлью вопросов и ответов и скорее сдержанными, чем восторженными аплодисментами. Скандалы запоминались лучше. На один из таких скандалов мне пришлось нарваться в Марокканском королевском университете города Фес. Он всегда считался оплотом мусульманских фундаменталистов, называемых также исламистскими радикалами. Они не только бойкотировали мою лекцию, но и устроили заграждения для всех других перед входом в лекционный зал. Пришлось ограничиться беседой лишь с преподавательским составом и представителями студентов – «истинных мусульман». От них-то мне впервые пришлось тогда услышать главный довод исламистов, взятый потом на вооружение исламистским терроризмом: «Коран – вот наше “новое мышление”. Ислам – вот решение всех проблем» (Ислам – хува аль-халь!).

Знамя Аллаха использовали и иракские баасисты, подхватив лозунг Саддама Хусейна «Через Кувейт – на Иерусалим!». Потом они украсили даже государственный флаг Ирака словами «Аллах Акбар! ».

В локальных войнах и региональных конфликтах за «холодные» годы погибло по одним оценкам 20, по другим – 30 миллионов человек. Это в два раза больше, чем унесла Первая мировая, и почти половина общих потерь во Второй мировой. Половина стран, ставших аренами этих «малых» войн, относят себя к мусульманскому миру. Только в междоусобицах в Ливане и в бессмысленной ирано-иракской войне погибло арабов как суннитов, так и шиитов, больше, чем во всех арабо-израильских войнах, вместе взятых. Сотни тысяч мусульман погибло в национально-освободительной борьбе против старых и новых колонизаторов. Но еще большее число мусульман, азиатов и африканцев нашли смерть в локальных междоусобных и гражданских войнах.

Война в Афганистане 1979-1989 гг. стала роковой для Советского Союза. «Горячих точек» в районах «традиционного проживания мусульман» в СССР в ЦК КПСС старались тогда «в упор не видеть». Но слухами и Советская земля уже полнилась. На читательской конференции по моей книге «Именем Аллаха…» (написанной в соавторстве с Андреем Германовичем) в закрытой аудитории для работников республиканского КГБ Таджикистана мне пришлось отбиваться от многих вопросов столь компетентной публики. Аналогичные вопросы мне потом задавали и после других читательских конференций. Всех интересовало, почему проблема «политического ислама» в книге затрагивается на примерах только зарубежного мусульманства. Отзвуки «исламской революции» тем временем все громче давали о себе знать не только в Средней Азии, но и на Кавказе. На возникавшие у слушателей вопросы приходилось давать уклончивые ответы приблизительно в том же духе, что в Советском Союзе так же не может быть «политического ислама», как и «советского секса».