Длань Одиночества - Николай Константинович Дитятин

Девел молчал, о чем-то крепко задумавшись. Никас отчаянно отплевывался от пыли, и тер глаза. Потом вышел на улицу и там прочихался как следует. Помог подняться беспомощно извивающемуся заправщику.

Его словно мешком по хребту ударило.

— Френ!

Ее так засыпало бетонной пылью, что он не сразу отыскал тело. Оно лежало чуть левее от выхода. Пиявка была разорвана почти напополам. Обнаженные внутренности покрывала корка подмокшей грязи. Череп раскололся от нескольких попаданий.

— Надо же, — сказала обаятельная хрипотца. — Жизнь тебе спасла. А ведь дрянь-дрянью.

Аркас обернулся, бешено скрежеща зубами. Сорвиголова перестал ухмыляться. Его тонкие губы были перекошены.

— Ты ранен? — спросил Девел.

Плечо сущности в черном было разорвано до ключицы.

— Всего лишь царапина, — мрачно процедил сорвиголова. — Будь позитивен, Ди.

— Будь позитивен, Альфа. Выйдем на улицу.

Аркас задержался в здании, с тоской глядя на Френ.

— А ты не хотел ее брать! — крикнул он в спину Девела. — Кто из вас для меня опаснее, это большой вопрос!

Он сплюнул.

— Я буду ждать, — сказал он изуродованному трупу.

Снаружи Альфа и Девел о чем-то негромко переговаривались. Когда Никас приблизился, грозно сверкая глазами, Альфа спросил без обиняков:

— А ты, значит, новая жертва?

Никас присел на бампер тягача.

— Миссионер, — мрачно буркнул журналист. — А ты что такое? Какой-то стереотип?

— Альфа один из собирательных образов, — укоризненно проговорил Девел. — Или же прима-образов. Он из тех, кто всегда силен, стабилен и востребован. Не счесть интерпретаций, которые он уже поглотил.

— Хм, — скептически отреагировал Аркас. — То-то его почти сразу подстрелили.

— Никас…

— Ничего, он прав, — Альфа качнулся в сторону, но успел опереться рукой о фонарный столб. — Я облажался. Я, стрелять, запорол дело. Меня послали вас встретить, а я опять забухал, понимаешь, и нарвался на банду негатива.

Девел покачал головой.

— С ними была Жестокость.

— Я видел ее, — кивнул Альфа.

— Думаешь, их Максиме прислала с той же целью? Встретить нас?

— Если и так, — прима-образ снова курил невесть откуда взявшуюся сигариллу, делая короткие затяжки, — то лишь в качестве разведки. Жестокость — труслива. Стоило ей тебя увидеть, м? Агентов с ней было мало. Мне кажется, Максиме хотела убедиться, что ты кого-то привел.

Космический ветер легонько перебирал игральные кости на рогах Девела.

— Значит, ты не смог связаться с Интеллектуальным? — спросил Альфа. — Когда я уходил, там, стрелять, было военное положение. Очень много негативных сущностей. Нам сейчас как никогда нужна жер… Миссионер, стрелять, нам позарез нужен.

Девел поднялся.

— Да, — произнес он подавлено. — Я слышу голос Одиночества. Оно сильно как никогда.

Альфа мгновенно оказался на ногах. Он отошел назад, целясь в Девела из громадного серебристого пистолета.

— Что происходит? — взволновался Никас.

— Успокойтесь.

Мраморное лицо приняло мирные черты.

— Я владею собой. Пока.

Альфа кивнул и, ловко прокрутив оружие на сгибе указательного пальца, сунул его в кобуру. Одну из десятка.

— Когда я почувствую, что становлюсь опасен, то немедленно покину вас, — продолжал Девел. — Путь наш становиться все труднее. Вряд ли мы теперь доберемся до Интеллектуального скоро. Максиме запутает нас. Попытается задержать, если не остановить. Раз она пошла на такие подлые приемы, мы должны ожидать худшего. Альфа?

— Хм?

— Сопровождай нас. Если мне придется уйти, ты поведешь Никаса дальше. Ты обязан доставить его в город, понял?

— Стрелять, рога свои поучи…

Никас выдохнул в сцепленные ладони.

— Среди вас есть человек, — любезно напомнил он, — который, стрелять, немного, совсем немного, нуждается в информации. В объяснениях. Не в намеках. И не в подсказках. В объяснениях.

— Это прекрасно, — рассеяно ответил Альфа. — Между прочим, кое-чего в этой сцене не хватило.

Он внимательно глядел на ручей бензина. В нескольких сантиметрах от горючей жидкости тлела ветошь.

— Вот что значит, потерять концентрацию, — прорычал образ. — Придется сделать это самому.

— Что?

— Она должна была упасть в бензин.

— Что?!

Девел без лишних слов повлек Аркаса за собой.

Взрыв был такой, что островок буквально смело, оторвав от Пути. Раздробленные плиты, треснувшие стены, растерзанный металл, — все это разлетелось в разные стороны, с разным ускорением.

— Ничего не осталось от милого сердцу приюта, — довольно резюмировал Альфа. — Только шрам на краю дороги и шрам в душе.

* * *

Для неуязвимого героя, раненого прямехонько в самодовольство, Альфа вел себя довольно бодро. Конечно, он часто касался своего плеча, и был очень насторожен, но, в целом, Никас был приятно удивлен (как выяснилось позже: преждевременно). Альфа совмещал в себе черты многих киногероев и книжных протагонистов. Он, вероятно, успел поглотить персонажей не только сильных, но и сообразительных. Во всяком случае, он часто срывался на ироничный, просвещающий тон.

Альфа избавился от своего продырявленного плаща и куртки и щеголял теперь в белой майке. Его в руки были синими от многозначительных татуировок. Иногда лицо образа неуловимо изменялось. Пробивались новые черты, вроде носа, усов или безобразных шрамов.

Альфа объяснял это тем, что некоторые меньшие образы в нем конфликтуют и постоянно находятся в состоянии борьбы. С этого простого ответа началась их беседа.

— Все прима-образы страдают этим, — говорил Альфа, глядя в спину идущему впереди Девелу. — Но мне гораздо проще. Мои интерпретации похожи, а вот старине Ди, стрелять, приходиться очень туго. Его оригинальная идея — шутника и интригана давно не получает подкрепления. Осталось столько-то людей, которые еще помнят о его настоящей природе. Ничтожно мало. Интерпретация вселенского зла тянет на себя одеяло. Рано или поздно наступит понедельник очень тяжелой недельки для нас всех. Девел — хороший друг, но врагом будет ужасным.

— Поэтому ты наставил на него пистолет? — спросил Никас, тоже наблюдая за проводником.

— Да, — досадливо подтвердил Альфа. — Иначе нельзя. Никогда не знаешь, когда его потянет. Во мне пытаются ужиться сотни низших идей. А в нем борются две чрезвычайно сильные. Но одна — просто реликт. Анахронизм. Сидит в глухой защите. А вторая постоянно крепнет и наступает. Понимаешь?

Никас кивнул.

— Расскажи мне об Одиночестве.

Прима-образ поморщился. Медленно и неохотно он заговорил, делая паузы между фразами.

— Оно очень древнее. Как Девел. А старик тут почти с самого начала. И эта гадина была первым, что тот увидел, как только глаза свои мраморные протер. То есть, она еще постарше его. Оно не такое как мы или вы. Не материальное, но и не порождение страсти. Что-то среднее. Чуждое. Неизвестное. Главная опасность Одиночества в том, что оно делает человека