Любовница - Джилл Чайлдс

стола, как это обычно делал Ральф, прочитать свой рассказ или стихотворение.

Не помню, как я дотянула до конца занятия. Мой взгляд прилип к туфлям – новым черным туфлям, которые я так тщательно выбирала утром, гадая, понравятся ли Ральфу шпильки. Это сегодняшнее утро было в другой жизни.

Сохраняя безучастный вид, я слушала других, но не понимала ни слова. Мои мысли занимал только Ральф. Его глаза. Его улыбка, такая непосредственная, обращенная ко мне. Прикосновение его рук к моей коже…

Спокойно. «По семейным обстоятельствам» может быть все что угодно. Родитель. Брат. Племянница или племянник. С чего это вдруг у меня такое чувство обреченности?

В глубине души я уже знала. Только не хотела признаться в этом даже самой себе.

Я не торопилась, пока остальные разбирали свои пальто и сумки и выходили в коридор. Затем подошла к бородачу, проводившему занятие.

– Жаль, что у Ральфа что-то случилось, – сказала как можно более ровным голосом. – Надеюсь, ничего серьезного?

Он бросил на меня короткий косой взгляд:

– Анна повредила руку. И он повез ее в больницу.

И тут же отвернулся от меня, собираясь поговорить с кем-то еще.

Оливия Фрай, подойдя ко мне сзади, добавила:

– Всего лишь упала с лесенки на площадке. Но родители решили проверить, нет ли перелома.

– Анна? – В голове у меня все перемешалось.

Оливия кивнула.

– Да, Анна Уилсон. Второй класс. – Она не сводила глаз с моего лица. – Дочь Ральфа. Ты разве не знала? Да и с его женой – миссис Уилсон – ты тоже наверняка встречалась. Она часто бывает в нашей библиотеке, занимается там с учениками.

Я смотрела на нее невидящим взглядом.

Миссис Уилсон. Его жена?

– Это ужасно, – заикаясь, выдавила я наконец.

– Ой, да брось, даже не сомневайся, с Анной все будет в порядке. Просто захотели сделать рентген.

Оливия повернулась и вскоре исчезла в коридоре, присоединившись к компании, которая после занятий любила заглянуть в паб. Я смотрела ей вслед с разрывающимся на части сердцем, ощущая себя полной дурой.

Анна Уилсон. Его дочь.

Но почему же он ни разу не упомянул о ней? Почему не сказал, что у него есть жена?

Он позвонил поздно вечером.

– Я разбудил тебя? – спросил почти шепотом.

Интересно, где он сейчас находится? Спрятался в укромном уголке дома, подальше от жены, и тайком звонит мне? От этой мысли мне стало тошно.

– Как Анна? – Мой голос был неестественно натянутым.

– В полном порядке. – Он вздохнул. – Небольшое растяжение, хотя и это неприятно. Прости, дорогая. Конечно, нужно было рассказать тебе все с самого начала.

Дорогая? Мое сердце сжалось. Хотелось рыдать и ругать его. Почему, Ральф? Почему ты не рассказал мне? Хотелось, чтобы он знал, как остро я переживаю его предательство, как сижу в темноте и плачу, надрывая сердце.

– Да, Ральф, – сухо ответила я. – Нужно было.

Тишина.

– Лора, мне правда жаль, что так получилось. Но я не был уверен… я не знал, что тебе известно о моей жизни, а что – нет. В школе все на виду…

Его голос звучал так устало, что я засомневалась. Где-то в глубине души мне не хотелось слушать его. Может быть, крикнуть, чтобы он оставил меня в покое, и бросить трубку? Но в его голосе звучало такое отчаяние, такая печаль, что у меня вскоре возникло желание откинуть с его лба растрепавшиеся волосы, обнять его и утешить.

Ох, Ральф…

Я молчала, прижимая телефон к уху.

– Все так запутанно. – Его голос звучал неуверенно. – Наши отношения с Хелен… – Он замолчал, а я едва осмеливалась дышать. – Понимаешь, они не такие уж и хорошие. Вернее, их давно уже нет. Это не оправдание. Я понимаю… Но, Лора…

Я вся превратилась в слух и закусила губу. Его голос дрожал. Он что, плачет?

– Ты ведь не бросишь меня, правда? Лора… Лора, я что-нибудь придумаю. Нам же хорошо вместе. Хотя мы и не так давно знаем друг друга. Не хочу давать обещаний, но… – Он замолчал.

Тыльной стороной ладони я вытерла глаза.

– Почему ты не рассказал мне? Я и понятия не имела…

– Я собирался… На самом деле хотел. Просто все произошло так стремительно. И потом я не был уверен. Думал, может, ты слышала, что я… ну, ты же знаешь, как это бывает в школе.

Я зажмурилась, представив, как Оливия шепчется с Хилари о том, что мы вместе с Ральфом уходим после занятий. Сплетни в учительской, сплетни на детской площадке и в коридорах. Он прав. Школа есть школа.

– Прости меня, пожалуйста. Я все испортил, да?

У меня не было сил отвечать.

– Лора. Куда ты пропала?

Я здесь, – отозвалась я, проглотив застрявший в горле комок.

– Лора, с тобой все по-другому. Поверь мне. Ты же тоже это почувствовала, разве нет? Только не говори, что не почувствовала.

Я снова вытерла глаза.

– Нам же хорошо вместе. Мы принадлежим друг другу. Не уходи от меня. – В его голосе звучало отчаяние. – Не делай этого, Лора. Пожалуйста.

Я не знала, что сказать. Такие вопросы не решаются по телефону. Мне нужно было видеть его лицо.

– Ральф, ты женат.

– Я все понимаю. Просто дай мне время. Про шу. Я не хочу потерять тебя.

Комната плыла. Я чувствовала себя совершенно измотанной. Не хотелось больше ничего слышать. Пока не хотелось. Мне нужно подумать. Я вслушивалась в тишину, представляя жизнь без него, представляя возвращение в пустыню.

– Не знаю, Ральф, – неуверенно произнесла я. – Прошу на будущее: постарайся быть со мной честным.

Он с облегчением выдохнул:

– Лора, я так хочу увидеть тебя. Когда мы сможем встретиться?

Я покачала головой:

– Давай поговорим завтра.

После того как мы закончили разговор, я долго сидела без движения. Мне было так грустно, что я не могла даже заплакать.

Со скрытого номера пришло сообщение.

Люблю тебя, Лора Диксон.

Внутри у меня все сжалось, а потом расслабилось, и внезапно на моем лице снова поселилась улыбка, несмотря ни на что.

Мои пальцы сами набрали ответ прежде, чем я успела остановить их:

Я тоже тебя люблю.

Глава 20

После поминальной службы бесконечные разговоры в учительской немного поутихли. Домыслы о Ральфе Уилсоне в конце концов исчерпали себя, и жизнь пошла своим чередом.

Постепенно я перестала пугаться всякий раз, когда открывалась дверь учительской. Чего я боялась? В первую очередь того, что меня вызовут в полицию. А теперь этот страх ушел. Я перестала заикаться, когда Джон Бикерс останавливал меня в коридоре, собираясь перекинуться со мной парой слов. Я