Любовница - Джилл Чайлдс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы так и не добрались до кровати. Сквозь дрему в перерывах между ласками и бурными разрядками я мечтала, как будет чудесно проснуться утром рядом с ним и снова заняться любовью. Затем поспать еще и где-нибудь ближе к полудню выбраться выпить кофе с круассанами – может, даже в кафе на центральной улице. Окутанные блаженной сонливостью после долгой ночи любви, мы бы сидели за столиком и ели круассаны, время от времени слизывая крошки с пальцев друг друга, и его щетина щекотала бы мое лицо…
Погруженная в эти сладкие мечты о нашем будущем, я вдруг поняла, что он потихоньку отползает от меня. По боку пробежал сквознячок, и я приоткрыла глаза. Может, пошел в ванную? Или на кухню – попить воды.
Нет, собрав разбросанную одежду, он вывернул свои трусы на нужную сторону и начал одеваться. Готовился уйти.
У меня свело живот. Мечтательный туман мгновенно рассеялся.
– Ральф?
Он подошел и наклонился, чтобы поцеловать меня в кончик носа.
– Мне пора, – шепнул он. – Прости.
Я замерла, наблюдая за его ловкими движениями: нагота быстро исчезала под одеждой, а мне оставалось одно – задаться вопросом, увижу ли я его снова и когда.
Повернувшись, я бросила взгляд на часы в глубине комнаты. Половина первого ночи.
Зачем ему уходить? Я побоялась спросить.
Теперь он был полностью одет. В кармане звякнули ключи и мелочь, когда он расправил складки брюк и застегнул ремень. Теперь Ральф опять стал самим собой.
Он присел на край дивана, надевая и зашнуровывая туфли, затем наклонился, чтобы снова поцеловать меня, на сей раз в губы.
– Расставание – это такая сладкая печаль.
Я попробовала вспомнить, сколько вина он выпил.
– Ты сможешь вести машину?
Он улыбнулся:
– Все в порядке.
Я наморщила лоб. Да он же все время подливал вино в мой бокал… От этого у меня голова шла кругом. Пил ли он сам?
– А… ты не можешь остаться?
Я тут же пожалела о своих словах. Слишком просящих. Слишком умоляющих. Нет, Лора. Не унижайся.
Но вид у него был не сердитый, скорее печальный.
– Я бы с удовольствием, если бы мог. Поверь мне.
Мысль накрыла меня, как приливная волна. Я уже открыла рот, готовая произнести ее вслух:
«Есть что-то, о чем ты должен рассказать мне?»
И не смогла. Проглотила слова.
Не сейчас. Только не так.
Он прошептал: «Прощай!» – и исчез, унося с собой из комнаты воздух и жизнь.
В прихожей хлопнула дверь.
Я замерзла, но у меня не было сил перебраться в кровать. Почему он не остался? Меня грызли сомнения. Мы так много говорили о книгах, о поэзии, о кино, о школе, но очень мало – о нем, о его жизни. Конечно, я все придумала… но он казался таким свободным и так настойчиво преследовал меня…
Хватит накручивать себя. Надо доверять сердцу и инстинктам. Он – порядочный мужчина. Мой мужчина.
Я кивнула, продолжая диалог с собой. Просто он чуткий и не хочет давить на меня. Вполне возможно, что дело именно в этом. Да, так и есть, боится торопить меня.
Я пошевелила руками и ногами, вспоминая прикосновения его губ и пальцев, и, потянувшись, позволила себе улыбнуться.
Когда я пошла в ванную, чтобы почистить зубы, звякнул телефон. Отложив щетку, я бросилась прочитать сообщение и разочарованно вздохнула. Оно было не от него. Номер скрыт.
Текст был короткий:
Уже скучаю по тебе. Когда мы сможем встретиться снова?
Сбитая с толку, я написала в ответ:
Кто это?
Ромео. Пароль: лосось encroûte.
Почему у тебя другой номер?
Горячая линия Джульетты.
Переписка рассмешила меня.
Отложив телефон, я продолжила чистить зубы. От вина и усталости голова кружилась, но мне нравилось это состояние.
Пришло время двигаться дальше и снова учиться доверять. Горькие ссоры с Мэтью о том, что ему «нужно личное пространство» и что он «чувствует себя запертым», пора забыть. Забыть тишину, которая поселилась в квартире, после того как он закрыл за собой дверь. Забыть боль и страх, забыть пустыню одиночества.
Поставив на место зубную щетку, я снова взяла в руки телефон. Горячая линия Джульетты. Скажет тоже!
На этот раз все будет по-другому. Он не Мэтью. Он – Ральф. И он особенный.
Мои пальцы сами набрали ответ:
Как можно скорее. Я тоже по тебе скучаю. Джульетта.
С влюбленностью всегда так: к тому времени, когда начинаешь понимать, что влюбился, уже слишком поздно.
В выходные моя энергия била ключом, подпитываемая мыслями о Ральфе. Я делала уборку и представляла, как все будет в следующий раз. Стоял мягкий золотой октябрь, солнца еще было достаточно. Я гуляла по берегу реки в парке и по-новому смотрела на деревья, которым предстояло пережить долгую зиму, на белок, на блики света на воде. Представляла, как мы, счастливые, будем бродить тут вместе, рука об руку.
Я ходила по магазинам, гадая, что бы такого ему приготовить, и на всякий случай держала телефон под рукой.
Во вторник я тщательно выбирала, что надеть в школу, и поймала себя на том, что весь день что-то тихонько напевала, выполняя свои рутинные обязанности.
Как только в старшей школе закончились занятия, я поспешила в класс, где проходили семинары. С утра я почти ничего не ела, и от возбуждения у меня сводило живот. По коридору я едва ли и не летела. Дверь в класс была открыта, мои коллеги, болтая, рассаживались. Я отыскала себе местечко и только тогда осмелилась наконец поднять глаза, чтобы встретиться с ним взглядом.
Но его в классе не было.
Пытаясь успокоиться, я принялась глубоко дышать. Самое главное – не подать вида, не выказать свое разочарование.
Бородатый учитель естествознания вышел вперед:
– Боюсь, ребята, наш Ральф не сможет сегодня прийти. По семейным обстоятельствам. Он шлет свои извинения. Итак, – он выжидающе оглядел присутствующих, – кто хочет начать?
Я недоверчиво уставилась на него. По семейным обстоятельствам?
Я вздрогнула и подалась вперед. О чем он говорит? Семья? Какая семья? Что за дерьмо происходит? Я могла бы встать и уйти, сбежать на парковку и позвонить ему. Но не могла даже пошевелиться. Просто сидела с пунцовыми щеками и изо всех сил пытаясь привести в порядок мысли.
Собравшиеся открыли блокноты, кто-то шел вперед, чтобы, устроившись на краешке
