Чиновник его величества - Михаил Леккор

с ятями и другими особенностями языка этой эпохи! Его учительница Анна Гавриловна, или, как он звал еще про себя, Анечка, сильно удивлялась этому. Обычно малолетние ученики, в общем-то, умели работать с перьями, учась писать. Не очень, конечно, хорошо, но основа закладывалась.

А тут взрослый человек не знал даже, как правильно взять в руку гусиное перо, не говоря уже о том, как заострить его или взять им чернила! Андрей Георгиевич ее понимал. Это как ребенок XXI века не знает, что такое смартфон. Ужас какой!

Попаданец набрехался, мол, трудное детство в поместье, почти голодное, низкие потолки. Мол, учился писать у малограмотного дьячка в деревенской церкви только грифелем или мелом, набравшись его в яме на окраине деревне.

Кое-как набросал лапшу на уши, чувствуя, что она довольно горячая. Сталинский энкэвэдешник все равно бы не поверил и еще дал в морду за вранье, но простодушная девушка наивного XIXвека проглотила, не поморщившись. И даже пожалела, погладив бедного мальчика, прошедшего такое трудное детство.

«Бедный мальчик» незамедлительно воспользовался физической близостью и чмокнул девушку в щечку, что, впрочем, не очень-то ухудшила общий итог.

И теперь он уже почти профессионально осмотрел перо, почистил рабочий кончик специальным ножиком. Он, между прочим, до сих пор называется и в XXI векеперочинным ножом. Для альтернативно умных, потому что им ПЕРО ЧИНЯТ.

Тетрадка сегодня была не нужна, для диктанта были выданы две специальных подписанных листа, где-то А4, — для черновика и для беловика. Тетрадка лишь подкладывалась под листы для мягкости.

Приготовился и спокойно стал смотреть на суетящихся учителей. Там их было чуть ли не с десяток, т.н. КОМИССИЯ. Все работающие в школе и подготавливаемые учеников в этом выпуске. На каждого из них приходился не один ученик. При чем не только в группах, но индивидуально. Даже его Анна, оказывается, вела еще одного ученика параллельно с ним. Андрей Георгиевич встретился с ним на этом диктанте. Разговора не получилось. Его молочный брат был писарьком в одной торговой кампании и откровенно перед ним лебезил. Попаданец видел таких и в XXI веке. Фу!

Вообще, вначале он совсем не хотел идти на диктант. Навыки он получил, Анну напоследок угостит в каком-нибудь чистом, но дешевым трактире для души. Потом вспомнил, что в бюрократическом XIX веке уже работала поговорка «без бумажки ты букашка, а с бумажкой, ого-го, человек!» И что в аппарате перед чиновным начальством как пить дать надо будет хоть какой-нибудь диплом. Ибо упоминание о домашнем дворянском звании хоть и принимается, но с ухмылкой. Типа низшего образования!

А уж на самом диктанте его пленила Анна. Если его ученик окончит обучение с отличием, или, как оно еще называется, на первом же ее выпуске, это сильно поднимет Анну в глазах товарищей. А может, и официально чего-нибудь перепадет.

И его учительница так на него смотрела, так его уговаривала не беспокоится и зря не оставлять ошибок, что он не выдержал. Пусть ее к богу! Напишет он диктант на все 100%. м-гм, если где не махнется нечаянно. И компьютеры ошибаются, а он простой человек, хоть и знакомый с Господом Богом.

А вообще-то он, прежде всего, хотел проверить на комиссии свой улучшенный почерк и умение писать пером. Простым гусиным пером, макая в обычную стеклянную чернильницу! Глупый архаизм XXIвека, в XIXвеке как-то смотрится и не глупо. Как говорится, каждой эпохе своя особенность.

Еще несколько дней назад попаданец XXI века не то, что писать таким образом, даже представить не мог, чтобы он гусиным пером (бедный гусь!) что-то набацал. И ведь даже тело рецепиента не помогало. А уже сейчас, на диктанте, он привычно берет перо и рисует различные пируэты. Каково, а?

И все помощи Анны Гавриловны. То есть не то, чтобы, собственно, она, но ведь он ничего никого не скажет, правда ведь Аннушка?

Глава 6

Диктант

Красиво вывел заглавную букву А с щегольской горизонтальной черточкой. Ничего, что им еще ничего не диктовали и вряд ли текст начнется с этой буквы. Зато какое загляденье!

Аннушка, его прелестная бывшая наставница, подошла к нему, дабы дать последние наставления. Но увидела его творение, только что вышедшее из под пера, подумала, что убеждения и наставления уже излишни.

Вместо этого похвалила:

— Прекрасная буквица, я бы так не смогла. Вы весьма способны, Андрей Георгиевич, после такого скудного обучения так волшебно писать!

Попаданец не стал в ответ говорить, памятуя, что «кукушка хвалит петуха, зато что хвалит тот кукушку». Вместо этого, пользуясь тем, что окружающие очень заняты и они в толпе людей оказались как бы одни, озорно улыбнулся и провел по ноге под юбкой.

Собственно, ничего фривольного он не сделал. Юбка была по моде тех лет длиной до щиколотки, и он потрогал ногу далеко до коленей. До бедра было как до Пекина, много китайских мер длины. Но Анна все равно смутилась, покраснела, бросила быстрые взгляды на окружающих. Лишь увидев, что людям далеко не до них, немного успокоилась и мягко, но твердо дала понять, что такое озорство излишне.

Реципиент, кстати, тоже слегка покраснел, возбудился, даже смутился. Андрею Георгиевичу лишь осталось неслышно хмыкнуть. Ох уж эти чистые целомудренные дети средневековья! Как еще у них дети рождались при такой нравственности?

Одно радовало — Аннушка отвергла не его руку как таковую, а то, что он пустил ее здесь. Эх, красная девица, если бы они могли сойтись, чего бы он мог ей дать!

Проводил ее взглядом. Рецепиент — молодой человек, ему вредно жить без секса даже чисто физиологически, для здоровья. Так что надо или женится, или найти опытную женщину. И, желательно, не проститутку. В XIXвеке «болезней любви» было уже много, а эффективных лекарств еще нет. Ему это надо — попасть из XXIвека в XIXпри помощи Господа нашего Бога и мерзко — медленно умереть от сифилиса?

Ведь есть же ждущие мужских ласк опытны женщины, которые, как и юный парень жаждут секса. Необходимо лишь им просто помочь в этом.

Подумав об этой проблеме довольно-таки цинично и грубо, Андрей Георгиевич сразу забыл о ней. Ибо любовь — любовью, а кушать хочется всегда. Тем более, директор школы, уважаемый Василий Герасимович Кудрявцев, коротко обменявшись взглядами и не встретив порицания, дал сигнал своей секретарше и одновременно официальной декламаторше Любочке Поляниной, или, при всех, Любови Афанасьевной. У нее был на удивление всех сильный баритон без каких-либо чувств. Ни какой-тебе сексуальности и чувственности. Ученики,