Чиновник его величества - Михаил Леккор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Анна Гавриловна! — официально объявил он, — с такими предложениями выхожу я, представитель благородного сословия, а не вы. И говорить о своих требованиях буду САМ. Понятно, милостивая сударыня?
— А я? — вновь посмотрела она на ученика теперь уже вопросительно-смущенно, — как мне быть в таком случае?
— А вы всего лишь должны знать о моих намерениях, — холодно закончил он, — более ничего я от вас не требую.
М-да, как это не трудно для попаданца, но с простонародье в условиях XIXвека можно говорить только так — грубо, надменно и свысока. Особенно в чиновничьем Санкт-Петербурге. Иначе тебя просто не поймут.
С руководством этой школы он так и говорил — твердо и надменно. Его директор — мужчина уже в годах, но не из благородного сословия, хотя и в чинах, все прекрасно понимал. Он с ходу принял все предложения, ни в чем не усомнившись. Но и цену загнул — в два раза от стандартного дворянского!
К счастью, к этому Андрей Георгиевич был готов. Все-таки XXIвек! Немного пободались. В конечном итоге инициатива обошлась попаданцу только в четыре рубля серебром сверху (плюс один рубль серебром Анне). Она, правда, еще не согласилась на этот рубль, но он уже дал свое дворянское слово.
Во как! Андрей Георгиевич даже чуть не прослезился от своего благородства. А что? Он теперь дворянин и должен вести себя как полномочный представитель этого сословия! Быть, а не казаться, так, кажется писали в своих девизах дворяне?
В общем, рубль он не только заплатил, но и отстоял перед директором, как официальную премию за стремительность.
Сама же учеба Андрею Георгиевичу даже понравилась. Смущенная Анна Гавриловна, тем не менее, касаясь учебных дисциплин, была тверда и настойчива, давая примеры понятные и простые. Благодаря этому он буквально за несколько недель сумел не только понять язык XIXвека, но и сам сформулировать.
Узким местом, как он и предсказывал себе в своей учебе, была спецификаэпохи. Особенности фонетики, лингвистики, архаизмы слов. Особенно Андрей Георгиевич мешали две оставшиеся буквы от средневековья. Вот ведь Петр Великий, не к селу будет произнесено его имя. Реформируешь, так полностью, а не как попало и где попало!
Но ничего и это прошел! Заодно еще раз улучшил собственное рукописание. Мало что хорошо пишет. Будет прекрасно! В отсутствие печатных машинок и, тем более, компьютеров, писарь с замечательным почерком большой чиновник. Или, хотя бы, обязательный. Доказано в реальной истории!
Чмокнул свою учительницу. Так сказать бонус к серебряному рублю, который тут же отдал. Анна покраснела, но ничего не сказала. Поцелуйчики даже со временем стали приятны, а большего с Анной Гавриловной ее ученик не позволял — ни руками, ни похабными словами. Может, и жаль, ведь она тоже не железная!
Все учеба окончена! Последний диктант на право получения диплома школы он провел вместе со сборной группой, фактически половины выпуском. Здесь были люди разные, но, как заметил попаданец, только из дворян и примыкающих к ним учеников -мелких чиновников и богатых горожан. А люди из бедных слоев, значит, будут писать диктант отдельно? Вот же ж!
Андрей Георгиевич в прошлом (или будущем?) XXIвеке как-то читал в школьном учебнике, что средневековая Россия XIXвека — государство сословное и статус каждой личности определялся с рождения, а не в ходе ее деятельности. Исключение только было тогда, если человек вырывался в другое сословие, особенно эффектно — из простонародья в дворяне.
Тогда читал, теперь воочию видит. Спасибо, тебе, Господи, что изволил сделать дворянином. Пусть бедным сиротой, но из благородного сословия!
Подивившись и поужасавшись социальной дифференциации, попаданец сел… и обязательно за первую парту. Не из того, что ботаник и прилежный ученик, а потому, что из рода столбовых дворян! И, похоже, он чуть ли не единственный такой. Дворяне еще были, но из чиновничьих семей, второго или третьего поколения. Чернильное благородство на них только и перло.
Он один из настоящих дворян. Подумал горделиво и удивился. Откуда у него, попаданца демократического XXIвека такие спесивые мысли, от рецепиента? Хм, может быть, тело же от него, как и память!
Хотя, между прочим, благородство в эту эпоху стояло ой, каких денег. В их группе сам диктант и получаемый завтра диплом дополнительно стоили 75 серебром (3 рубля ассигнациями), а в простонародной группе все это стоило 33 коп серебром (1 рубль ассигнациями).
И еще его специально предупредили о возможных новых расходах, если он подтвердит свою степень на диктанте. Дело в том, что его общий уровень грамотности оказался пригодным для вручения диплома с благодарностью директора школы. Она будет выделена в особо выработанной пергаментной бумагой и станет заполнена специально приглашенным писарем. Все это станет стоить еще 1 руб серебром!
Для смягчения этой финансовой горести, тот же самый благообразный мужчина, который и оказался директором школ Василием Герасимовичем Кудрявцевым, между прочим, титулярным советником министерства народного просвещения (!). Так вот он сказал, что эти благодарности выдаются школой не каждый день и год и могут быть отмечены при служебной аттестации.
Вытащил из специальной сумки для принадлежностей (и попаданец не знал, и реципиент забыл, как она называется в XIXвеке) тетрадь с разлинованными листами, чернильницу с чернилами, перья, которыми пишут. В XIX веке давно уже были стальные перья, но в чернильной братии они все никак не приживались. Говорили по-разному, кто от консерватизма чиновников, кто из банальной скупости — гусиные перья стоили куда меньше, многие умудрялись получать их совсем бесплатно. А уж простонародье и вообще не мудрствовало. Подберет оброненное гусем перо и хватит. Птицы в России, слава богу, было всегда много.
В школе поэтому тоже настоятельно рекомендовали писать, по крайне мере, на первых порах, у них, перышками. Не следовало выделяться из общего круга россиян. Уже потом, набравшись опыта, можно было подумать и о железных или стальных перьях.
Опять же, ученики судачили, что причина здесь была в дешевизне. Письменными принадлежностями обеспечивали себя сами ученики, но в ряде случаев школа. А им не хотелось нести на себе дополнительные финансовые повинности.
Открыл крышку чернильницы. Ох, как он намучился с письменными принадлежностями XIX века, даже более чем
