Сердце бури (СИ) - "Раэлана"

— Я могу взять все, что хочу, мама… — почему-то вслух повторил он. — Сейчас я хочу узнать, где вы спрятали моего ребенка.

Но тут в душу палача влезло неожиданное волнение, граничащее с одной стороны с испугом, а с другой — с каким-то отчаянным, плотоядным восторгом.

Лея не знала, что происходит. Она не слышала, как на другом конце коридора распахнулась лифтовая кабина. Не слышала звуков борьбы и жужжания сейбера. Однако в ней все же заговорила смутная тревога, которая вскоре взорвалась ужасом, когда кругом разнесся исступленный вопль:

— БЕ-Е-ЕН!

Это кричала Рей.

Ее голос был сейчас мало похож на тот, к которому привыкла Лея, — он звучал утробно, низко, глухо, и больше походил на животный рев, — и все же генерал безошибочно узнала сноху. Просто потому, что понимала неким внутренним чутьем: лишь один человек во всей галактике способен проговорить, прокричать имя ее сына с такой страстью, с такой невероятной мольбой.

Рэкс ослабил хватку. Он явно был растерян, однако его растерянность быстро угасала, сменяясь ликованием. Та, кого он искал, пришла сама. Хотя он, в отличие от аналогичной ситуации с Беном три года назад, вовсе не ожидал такого поворота событий.

Наконец он совсем отпустил свою добычу. Леей можно было заняться и потом. Сейчас его алчность, его честолюбие, его коварство отыскали другую, более привлекательную цель.

Он сделал штурмовикам знак расступиться, и вскоре из-за могучих солдатских фигур показался тонкий силуэт. Лея, лежавшая без сил на полу среди убитых, припав одним плечом к широкому иллюминатору, наконец смогла различить Рей, которая шла пошатываясь, как пьяная, и сжимала трясущимися руками рукоять светового меча. Она была бледна, как полотно. Волосы растрепались. В ее грубоватой плащевой накидке в районе плеча зияла прожженная дыра, и Лея вдруг со страхом поняла, что Рей, похоже, ранена.

— Рей… это не Бен… беги… беги от него… — еле слышно выдавила Лея. Это все, на что она была способна.

Рей не отреагировала. Наверное, сейчас она не услыхала бы ничего, даже если бы ее свекровь вопила во все горло. Впрочем, Лея и без того уже видела, что Рей все поняла. Ее побледневшее лицо сейчас больше напоминало маску, на которой застыл весь ужас внезапного осознания. Ее брови мрачно нахмурились, в глазах стояли слезы. Непослушные губы вновь и вновь неслышно повторяли что-то. «Это ты… это ты…» — прочла Органа секунду спустя.

Рэкс развернулся и, улыбаясь, развел руки в стороны, как бы говоря всем своим видом: «Да, это я».

— Р’иия… — с благоговением выдохнул он.

Сделав еще пару шагов, Рей остановилась напротив своего заклятого врага, ни на секунду не отводя взгляда от его лица. Она тяжело дышала. Ее губы слегка разомкнулись, обнажив гневный оскал. Она по-прежнему стояла не шелохнувшись.

Не шевелился и Рэкс. Он как будто дожидался ее решения.

Лея видела все это — и готова была поклясться, что душу Рей сейчас терзают те же сомнения, тот же соблазн, что терзали и ее собственную совсем недавно. Рей… она как будто беззвучно звала кого-то. Нет, не Рэкса, хотя он был всецело готов откликнуться на зов, а кого-то другого, кто, быть может, еще жив где-то в глубине его подсознания. Кто-то родной, горячо любимый; тот, в ком она до сих пор отчаянно нуждалась.

Органа не стала гадать, по каким причинам ее сноха внезапно сорвалась с места и пустилась в это путешествие. Но в одном ее сердце было абсолютно убеждено: Рей явилась сюда в поисках Бена. И сейчас она бессознательно пыталась отыскать Бена в том существе, которое стояло напротив.

Однако время шло — и надежда постепенно меркла. Неизбежность сомкнулась удавкой вокруг шеи молодой женщины и теперь незаметно вытягивала из нее жизнь. Ее сердце заполнялось Тьмой, удушливой и страшной.

Наконец, когда в ее душе угас последний луч, Рей медленно приняла боевую стойку, и в гнетущую тишину вклинился монотонный гул светового меча.

========== Глава XLIV ==========

Девчонка.

Она пришла. Та, кого он ждал всю жизнь. Волей каких-то неведомых сил именно эта странная худенькая, неприметная с виду девочка со световым мечом оказалась тем, чего он всегда желал и чему поклонялся. Перед чем готово было склониться все могущество Верховного лидера.

Он знал: она — одна. Не одна на тысячу или даже на миллион — просто одна. Неповторимая. Совершенная. Никогда прежде Темная сторона не рождала ничего прекраснее и никогда уже не родит.

Именно ее он больше всего жаждал отыскать — все равно, живую или мертвую. Мертвая она, по крайней мере, больше не доставила бы проблем. Но живая… о, живая она может стать его императрицей. Первой леди галактики. Его женой и матерью одновременно — ведь ребенок, рожденный Сердцем бури, с годами сделается достойной заменой стареющей плоти его отца. Если кто из женщин и достоин этого, то разве что она.

Он смотрел ей в глаза, подавляя благоговейный трепет, и терпеливо дожидался, что она будет делать теперь. Конечно, она пришла сюда в надежде отыскать Бена Соло. Но найдет ли она его сегодня, зависит только от нее.

Минуты шли, а тягостное молчание продолжалось. Что было важно еще совсем недавно, во мгновение ока утратило свою значимость. Все теперь свелось к безмолвному противостоянию девчонки, ее ненависти и ужаса, и его собственного ледяного спокойствия.

Она видела его без прикрас — таким, каким он стал. Он — то, что он есть. Полусумасшедший жадный старик. Темный рыцарь. Ее молодой возлюбленный… Все это переплелось в нем самым немыслимым образом, и теперь он сам не знал, хочет или нет, чтобы девчонка в конце концов раскрыла его главную тайну — ту самую тайну, которая безвозвратно преобразила его. Именно эта тайна в большей мере, чем что-либо другое, заставила его скрываться все эти три года. Затаиться в лихорадочных попытках обрести контроль над самим собой.

Да, он владел секретом переселения сознания, которым так и не успел воспользоваться бедный старый Палпатин. Когда-то учитель рассказал ему о тонкостях этого жуткого, но впечатляющего умения, — рассказал, правда, не без некоторого нажима, но все же в достаточной мере. Он умолчал лишь об одной неприятной мелочи… впрочем, этого старик мог вовсе не знать. Едва ли ему доводилось заходить так далеко в своих изысканиях с мидихлорианами.

Новое тело не принесло избавления от страданий, о нет! Просто мука стала иной. Прежнее полумертвое тело было, по крайней мере, его телом от начала и до конца. Оно подчинялось ему так, как это никогда не будет подчиняться, теперь-то он это понимал. Галлиусу Рэксу не овладеть оболочкой Бена Соло во всей полноте несмотря на все старания — это как пытаться надеть платье, сшитое не по твоей фигуре.

Быть может, такова его кара? Он взял то, на что не имел никакого права. Он грубо попрал законы природы — и сейчас жестоко платил за это. Может, эта тяжелая ноша ожидает каждого, кто осмелится повторить путь Плэгаса? Может, меняя тела, как одежду, человек обречен раз за разом терять какую-то частицу себя? Он невольно задавался этими вопросами вновь и вновь, однако ответа ждать было неоткуда. Провидение безмолвствовало. Высшие силы оставались к нему глухи.

Он чувствовал, что меняется. Каждый день, каждый час с тех пор, как свершилось его роковое преображение. Раньше ему было достаточно понемногу вытягивать энергию Темной стороны из источника Силы на Биссе, чтобы поддерживать свое существование. Но сейчас он готов был поглотить всю Вселенную, если только это поможет ему избавиться от муки. Голод был его раной. Неизлечимой, тяжелой раной. За годы жизни в цитадели эта рана кое-как затянулась, но потом… он словно собственной рукой сковырнул коросту. Теперь эта рана с новой силой кровоточила и гноилась, иной раз доводя его до безумия.

Стал ли он сильнее? И да, и нет. Его мощь возросла — это правда. Он избрал лучшее тело из возможных. Как у всех Скайуокеров, уровень мидихлориан в крови Кайло зашкаливал — его потенциал в Силе были впечатляющим. У Верховного лидера Сноука достало бы мудрости и опыта, чтобы совладать с этой мощью. Однако у того, кем он стал теперь, не хватало самоконтроля. Если прежде он умел направлять вселенскую энергию по своему желанию, то сейчас наоборот, Сила вела его. Он стал ее инструментом. Ее слепым орудием. Ее рабом. Он ступал по темной тропе в окружении непроглядной лесной чащи, и не мог знать, куда эта тропа в конце концов выведет его.